Любимчик богов(СИ)

- Часа полтора как. Куда вот только ушли... Он обернулся на подъехавших воинов. - Антип, Всеслав, и ты, Горыня. Пройдитесь вдоль обочин. На листьях кровь не забросаешь.

Следы нашли практически сразу, да и не особенно их маскировали. Возможно, надеялись что просто проедут мимо, не заметив крови на дороге, а возможно просто торопились.

Два десятка двинулись в погоню сначала на конях, а когда пошёл лесной бурелом, взяли коней в повод.

Через полчаса ровного бега, в яме прикрытой ветками нашли первое тело. Мужчина лет тридцати с пулевыми ранами в груди и конечностях. Он явно погиб ещё у дороги, а унесён уже мёртвым. Второй умер уже на месте, где его оставили, что следовало из приличной лужи крови натекшей из тела.

Оба следопыта скользили по лесу, словно тени справа и слева от тропы, а остальные воины бежали экономной рысью рядом с лошадьми.

Ещё через час, следопыты вытащили на тропу один труп и человека в глубокой отключке.

- Дозорных сняли. - Лаконично пояснил Антип и снова исчез в лесу.

Оказалось, что и полевому допросу воинов сотни учить было не нужно. Через три минуты, выживший активно каялся во всех грехах, сотрудничая изо всех сил, и даже сверх того.

Банда оказалась аж из-под самого Новгорода - Великого, а знакомый атаману кромешник подрядил их напасть на маленький караван князя Елецкого когда он ехал в своё муромское имение. Что хотел сделать кромешник, разбойник не знал, так что этот момент следовало прояснить воинам Перуновой Сотни.

Большая поляна, метров сто в длину и около пятидесяти в ширину была почти пуста, так как шалаши разбойников ютились на самом краю. А вот в центре поляны, были вкопаны пять столбов, где привязанные за руки и за ноги, висели сам князь его жена, двое сыновей и дочь.

Первым на поляну выкатился Дубыня, приложил к плечу небольшую пушку калибром в пять сантиметров, и снабжённую прикладом, выстрелил по шалашам.

Двести грамм картечи, со ста метров перемешали палки, ветки и кровоточащую плоть в одну кашу, а выжившие, те кто кинулись в лес, были сметены залпом пятёркой воинов вышедших с той стороны.

Горыня уже присоединил плечевой упор, и удерживая в прицеле кромешника подбежал ближе садя короткими очередями. Маг видя окружавших его воинов поднял руки, и голову, но сказать ничего не успел. Посеребрённые пули одна за другой врезались в поставленный им щит, заставляя колдуна дёргаться, и не давая сосредоточиться на заклинании.

Точку в противостоянии поставил Дубыня, ударивший сверху огромным топором. Защита кромешника на такое рассчитана не была, и колдун разошёлся на две половинки.

- Да, зря ведуна не взяли. - Подошедший из-за спины Никанор покачал головой.

Дубыня не отвечая посмотрел на десятника, потом на окровавленное лезвие, и пошёл оттирать его травой. Князя и его семью, уже снимали со столбов, и оказывали насколько возможно первую помощь, послали пару самых быстрых воинов за подмогой.

А рядом с поляной нашли два десятка связанных воинов из княжеской дружины. Основательно помятых, но живых. Всего разбойников было около полусотни, и если бы не первый выстрел из пушки Дубыни, они могли бы оказать достойное сопротивление. Но, как сказал взмыленный Савва, оглядев поляну: 'не свезло им'.

Вместе с Саввой прибыл и отрядный ведун, занявшийся ранеными и семьёй князя Елецкого, ещё не вполне отошедшего от случившегося с ними кошмара.

Через пару часов поляна бывшая местом бойни преобразилась. Лекарь торгового каравана, и ведун Сотни обрабатывали раненых, следопыты осматривали детали некогда целого колдуна, а воины сотни бродили вокруг, изображая бдительную охрану, впрочем, поглядывая по сторонам.

Савва, полулёжа на мягкой траве, беседовал с князем, когда к ним подошёл Антип. И отозвал тысяцкого в сторону.

- Савва Панкратьич, посмотри-ко. - Он держал в руках исковерканный попаданиями пуль нагрудник. - На кромешнике был.

- Ох. - Савва мгновенно понял в чём дело, покачал головой. - А ведь из наших по нему стрелял только Горыня. Получается он живой-то был только из колдовства своего. А тут-то его Дубыня и посёк.

- Спрячь, потом покажешь Ивану, да скажи, чтобы сохранил колдуна до Медведевска.

- Сделаю. - Антип кивнул и отошёл, а тысяцкий вернулся к князю.

- Так кому кланяться -то , Савва? - Елецкий, знавший тысяцкого уже лет десять порозовел, отходя от ужаса неминуемой и страшной смерти, и временами даже улыбался.

- Мокошиным промыслом вы живы остались. Новик наш, Горыня, почуял кровь, ну а дальше всё так. Пошли по следу, да взяли татей.

- А что за ружьё такое у новика этого? - Князь исподлобья посмотрел на Савву. - Показалось мне или нет, штук двадцать пуль он вогнал в этого кромешника.

- Так Перунова Сотня. - Савва улыбнулся. - У Дубыни топор волшебный, рубит камень словно дерево, а сам острый, что травинку сбривает. У Антипа ружье бьет почти на десять сотен шагов, а у Ладимира кинжал огнём пыхает так, что вместо раны - дыра в теле. Кто знает, чем он заплатил Перуну за скорострел свой. Захочет - сам скажет. Не захочет - спрашивать никто не будет. Не по воинской правде это, сам знаешь.

- То так. - Князь кивнул. - А всё же воинам твоим, я поклонюсь. И пиром честным, и справой воинской. Не ведаете ли в чём нужды?

- Так всегда чего-то недостаёт. - Савва улыбнулся. - Но огненным припасом поклонишься - в самый раз будет. Его много не бывает.

Тяжелораненых и тех убитых, что представляли интерес для Особой канцелярии и Разбойного приказа на дорогу перенесли на руках, и споро перераспределив груз на телегах, продолжили путь.

Никто из торговцев даже не думал протестовать, так как все понимали, меньше банд - спокойнее дороги. А из ближайшего городка отправили голубиную почту, и на полдороге до Медведевска их встретили телеги Разбойного приказа, куда и перекидали неприятный груз.

Не успел Горыня вымыться и переодеться с дороги, как его затребовал к себе князь Медведев.

Борода на юном лице Горыни практически не росла, так что взглянув в зеркало, и решив 'Так сойдёт' он поспешил в княжеский дворец.

Князь встретил его приветливо, сразу предложив сесть, и после пары ничего не значащих вопросов перешёл к делу.

- Тут случилась у нас потрава мелкая. - Он усмехнулся. - Слуга князя Стародубского был взят стражей здесь в Медведевске за сыском. И оно бы ничего, коли разыскивали они беглого татя, или вороватого холопа. Но вот интерес к воину Перуновой Сотни, уже совсем по другому ведомству. Это дело особой канцелярии. До греха доводить не стали. Сосед всё же. Но отправили слугу того под конвоем, и письмо я присовокупил. Так, мол, и так, негоже за моей спиной розыск вести, да ещё и на воина справного, в воровстве не замешанного.

- Долго вы его выпасали? - Горыня усмехнулся.

- Словцо какое... - Князь покачал головой. - Но верно говоришь. Выпасали мы его недолго, но людей в том деле было занято с полсотни. Я тебе это к чему говорю. У тебя сейчас в Серебряной избе под четыре сотни серебряных гривен. Это хватит и на титул, и на землицу, и пахарей переманить. Своя земля, своё хозяйство... Никому не обязан, кроме государя нашего, да богов. А Григорий Николаевич, он же не просто так старается. Он тебя сначала понять хочет. Понять, а потом к делу своему пристегнуть. Семейство у него небольшое, всего два десятка человек будет, но шумное, и драчливое. Что ни год, всё лаются друг с другом в губернском суде за межи и доли от доходов. Сейчас всему этому голова князь Стародубский, а ему уже за шестьдесят. Года преклонные, и одна дочка в прямых наследницах. Она конечно по государевому указу - княжной наречена будет, только вот хозяйство ей не удержать. Девка шустрая, да быстрая, на коне скакать да белку самострелом бить. Но в хозяйстве совсем нет разумения. Управляющие конечно найдутся, но и хозяйство без головы - не жилец. И все это понимают, и первым делом сам князь. И сейчас ему просто край как нужен молодой наследник. Тот, кому всё княжество передать можно.