Шесть с половиной ударов в минуту (СИ)

Я метнула в главу Фассето кинжал, и лезвие полоснуло его по щеке. Однако тяжесть успела разлиться по всему моему телу, и меня хватило лишь на разворот. В спину прилетело копьё и воткнулось под лопатку. Наверное, мужчина вновь материализовал его прямо там.

- Ну и ладно, - изменившимся тоном сказал Олер, вытирая кровь с лица. - Я и не рассчитывал, что ты купишься.

- Тогда зачем было начинать?

- Тянул время. Ждал, когда обереги вытянут из тебя побольше сил. Ты ведь такая же, как и эти чудовища. Твоя безглазая тётка могла бы многое рассказать о том, как вредно находиться в этом кругу, но она слишком ослабела.

Я потянула копьё, но на этот раз извлечь его из тела не получилось. Из меня, в самом деле, будто выпили все соки. Страха не было: если повезёт, вновь смогу выйти из Леса. Жаль, самолюбивому главе Фассето ничего нельзя сделать. Вон, как довольно скалится и замахивается очередным копьём.

В спину мужчине ударили, и он с воплем ярости развернулся и попытался полоснуть неприятеля оружием. Противником оказался Гаррел, едва успевший отпрянуть от острия. Пуговицы на его рубашке слетели на землю. Олер, кряхтя и шатаясь, с воткнутым ножом бросился на юношу.

- Ты… крыса из На-Ла… - мужчина отчаянно размахивал копьём.

Бывший старейшина старательно парировал, но бешеный натиск гнал его к краю забора и редким всполохам белого огня. Я собрала волю в кулак, поднатужилась и с криком выдернула остриё из-под лопатки. Если потерять сейчас Гаррела, положение ухудшится. Спустившиеся после смерти командира и устроенной ими резни потеряют контроль, а я не смогу ни успокоить их, ни помочь перебить служителей, ни вызволить Королеву. Это будет поражение.

Я доковыляла до края круга и увидела, что юноша сидел возле палатки, и к нему шаткой походкой приближался глава Фассето. Прикусив губу, я всё же добилась того, что мужчина отлетел вбок и угодил прямиком в горячую золу. Олер заверещал, подскочил и бросился долой.

- Ты цел? - я подошла к Гаррелу, морщась от боли под лопаткой.

- Да, всё нормально, - фаворит Цехтуу поднялся. - Он сбежал? Рана в спине у него страшная. Думаю, он может не дожить до утра.

- Будем надеяться.

Одежда Гаррела оказалась испорчена, так что не зашить, но главное, что парень не был ранен. Я бросила быстрый взгляд на лагерь, по которому шныряли тени. Созерцатели нашли брешь в защите, образовавшуюся благодаря убранным столбцам, и не постеснялись зайти на бойню.

- Они не слушаются, - сказал Гаррел, и я не сразу догадалась, о ком он. - Помоги привести Спустившихся в чувства.

- Что я могу сделать?

Парень так глянул на меня, что мурашки побежали по коже. Ладно, ещё немного усилий не повредит. Я устрою обезумевшим от крови «демонам» свидание с белым огнём. Серебряные языки прямо перед их носом отрезвили воинов. Вместе с Созерцателями выжившие Спустившиеся добили одних служителей и взяли в плен других. Лидер Фассето среди них не обнаружился.

- Знаешь, Гаррел, похоже, героем сегодняшней ночи стал именно ты, - прошептала я зардевшемуся юноше.

- Главное, на вручение медали вновь не перепутай моё имя.

- Сначала помоги вынуть эту дрянь из Королевы, - я наблюдала, как Спустившиеся освобождали Сат’Узунд. - Тогда хоть две медали.

- Пару часов назад я даже не представлял, что решусь на эту авантюру. Ты убедила меня, что оно того стоило. Так что давать медаль мне одному было бы не вполне справедливо. Мои стратегии и твои таланты хорошо сочетаются вместе.

- Спасибо.

Если моё предназначение в войне - подталкивать Гаррела, помогать и мотивировать его, то пусть будет так. Работать с ним в тандеме было даже приятно. Думала, он трус и гордец, но цель для него оказалась превыше собственных удобств. Но что-то подсказывало: юноша слишком хорошо знал привычки Церкви изнутри, чтобы не предвидеть ловушки и методы служителей. Он мог не предупредить меня о вытягивавших силы оберегах, которые, не исключено, изучал перед назначением в старейшины, чтобы выставить меня ещё одной отвлекающей деталью. Или я преувеличивала его хваткость.

Померещилось, что слуха коснулся голос Королевы, и я поспешила увидеться с ней и убедиться, что она останется на Верхнем этаже ещё какое-то время. Чем дольше, тем лучше.

(1) (Афоризм) Неожиданно и очень много. Выражение появилось вследствие битвы, во время которой в тёплое время года неожиданно выпал снег.

(2) Дочь короля

========== Глава 39 ==========

Глава 39.1

Лекарство от падения

Падай… лети в бездну… падай.

Голос скандировал призыв уже который час. Старейшина Лангзама зашмыгал носом и бросил зубочистку в стакан. Она отскочила от стеклянного ребра и угодила в чернильницу. А потом выпрыгнула из жижи и поскакала по столу, оставляя следы на лакированном дереве и бумаге. Последнее воспалённый мозг старейшины уже додумал сам, но как было бы увлекательно наблюдать такое загадочное явление, как ожившая зубочистка. Мужчина усмехнулся в усы и откинулся на спинку кресла. Навесил ладони над глазами, однако даже в черноте мелькали разноцветные кляксы. Нигде не было покоя.

Вот и он, достопочтимый старейшина одного из древнейших орденов Lux Veritatis, прятался в кабинете в поисках покоя. Старейшина… Неужели ему уже так много лет? Мужчина грустно похихикал над собой, своим глупым выражением лица с морщинами, которые насмехались над ним из отражения, и запил веселье напитком. Слишком твёрдое для жидкости, пить неприятно. Старейшина небрежно отставил чашку и вновь откинулся.

Он доживал последние часы своей ответственной и значимой жизни в одиночестве и бреду. Какая жалость.

Мужчина уже жалел, что принял так много трав, которые - и все знали об этом - при передозировке вызывают помутнение рассудка. Ему просто хотелось достичь подобного эффекта, а вино, даже самое крепкое, не приносило ничего, кроме головной боли. И всё равно с травами перебор. Старейшина не испытывал радости, только мерещилось всякое непотребство. То муха пролетит перед носом, заденет кончик, прокатится по усам, хотя никаких насекомых в заставленном мебелью кабинете и нет. То в дверь постучатся, а потом с детским гоготом убегут. Какие дети в молчаливой резиденции? Нет, всё то обман и выдумка самого мужчины, словно подсознание устроило для него спектакль в реальном времени. Да так оно, по сути, и было.

Его товарищ по несчастью к нему не зашёл. Да и какой он ему товарищ? Со вторым старейшиной мужчина давеча разругался окончательно. А третий… впрочем, о грустном лучше не думать. И так стыдливые слёзы текут по щекам. Если бы не переборщил с травой от душевной боли, то ни за что бы не заплакал. Старейшина уже лет сорок этого не делал, верил, что разучился. Он вёл дела твёрдой рукой, с каменным сердцем и непогрешимым… что там бывает непогрешимым? У мужчины мутился рассудок, и он не мог связно выразить мысль даже самому себе.

Видел бы его сейчас наставник! Как старейшина сидит в кабинете, сжавшись в кресле, жуёт перо и мокрыми глазами изучает пространство перед собой. Тёмно-коричневая мебель чудится ему уродливыми бесами, а летящая по воздуху пыль режет роговицу, словно ножом. Что бы сказал наставник? Не дал бы право мужчине занять своё место в Свете Намерения. Не допустил бы подобного развала и загнивания, но ученик не похож на учителя, а потому не способен взобраться по пологому склону обратно на вершину. Катиться ему дальше. Падать, лететь всё глубже в забвение…

В дверь какое-то время стучали, даже долбились, и старейшина решил, что ему вновь мерещится. Однако в комнату зашла целая делегация из разъярённых служителей. Их суровые лица не предвещали радужных перспектив.

- Оливи! - хозяин кабинета радостно протянул к женщине с пучком из волос руки. Он попытался встать, но сиденье притянуло тело обратно. - Я так рад вас видеть! А это кто? Неужели вы привели с собой молодцев из Парагемы? И лидера ордена Шагаттэ! Простите, не заметил вас поначалу: ваша ряса сливается с обстановкой. Вы всегда были коричневым пятном в моём понимании, хех.