Мой путь озарён рассветом (СИ)

Рейнер досадливо поморщился.

— Зато я могу. Ты испугалась.

— Дело не в этом, — огрызнулась я. — Это…

— Там не менее полусотни человек под землёй, а ты говоришь, что нет ничего живого.

— По части живого у нас ты. — Спорить с этим было глупо. — Но духи…

— То, что место странное, понятно и без духов. — Напарник явно не собирался прислушиваться к моим словам. — Но завтра ночью я его уничтожу, а ты мне поможешь.

Гадать, как именно можно уничтожить подземную систему туннелей вместе со всеми её обитателями, не было нужды.

— Ты собираешься их завалить?

— Да.

— Разве нам не нужно узнать, для чего эти туннели нужны?

Рейнер вздохнул.

— Это не наша работа. Мы должны узнать, что здесь делают люди, и убрать их отсюда. Мы узнали, что они здесь живут, и завтра мы их уберём вместе с жильём.

— А если всё не так просто? — не унималась я. — Если это странное ощущение действительно что-то значит?

— Тогда Маттиас даст мне ещё одно задание, вот и всё.

Эта формулировка говорила о многом. Рейнер не собирался считаться со мной и с каждой секундой всё больше убеждался в моей бесполезности. На следующее задание Ворон намеревался отправиться в одиночестве, а мне так и не выпал шанс ничего ему доказать. План Рейнера был красив и прост, я сомневалась, что при его исполнении могли возникнуть проблемы. Возможности сработаться не предоставлялось, опасности впереди не было, и я глубоко вздохнула, позволяя надёжно запертому зверю ярости размять лапы. Сердито дрогнул длинный рысий хвост, в руке снова появился нож.

— Ты меня раздражаешь, — призналась я удивительно спокойным голосом. Контролировать злость, не запирая её в себе намертво, оказалось гораздо проще.

— Мне часто приходится слышать подобное, — отмахнулся Ворон. Судя по всему, ему в самом деле было плевать на моё к нему отношение.

— Твои самоуверенность и наглость напоминают мне одного человека.

— Будь добра, избавь меня от слезливых историй.

— Хорошо.

Хвост горной рыси бил по ногам, из горла рвалась сказка, но для Рейнера сказок было жалко. Наглость и самоуверенность Криса мне даже нравились, потому что, несмотря на его характер, он считался со мной, считался с самого начала, когда я ещё даже не задумывалась об этом и называла его мучителем. Я много думала о том, что и как я могла бы сказать Призраку, если бы мы встретились снова, но только теперь я в полной мере поняла главное: в последнее время Крис совершенно перестал меня уважать. Я дала ему повод перестать меня уважать, а пример Рейнера до невозможности наглядно показывал, как сложно получить должное признание от человека, который не хочет никого признавать.

Резко развернувшись, я врезала ногой Рейнеру в живот, отправляя того в кусты. Ветки жалобно захрустели, ломаясь. Ворон поднялся на ноги и, угрожающе сверкая своими жуткими глазами, собрался что-то сказать, но я кинула в него нож. То, что хороший киирин легко блокирует удар, было очевидно, и нож застрял в появившемся перед Рейнером щите. Я добилась своего: в ход пошёл посох.

— Ты свихнулась? — сердито уточнил Ворон. — И ты считаешь, что после этого я должен серьёзно к тебе относиться? Твои проблемы — это твои проблемы, не надо вымещать на мне…

— Мои проблемы — это мои проблемы, — перебила я, играючи вертя в руке второй нож. — Я не хочу, чтобы ты лез в мои дела, и я не хочу лезть в твои, но сейчас у нас с тобой общее дело. Общее дело, которое ты у меня забираешь. По какому праву? Кто сказал, что в этом деле ты главный? У тебя есть посох, у меня — нет, но всё не так просто. Ты даже не пытаешься сработаться, ты даже не пытаешься понять, как мы можем друг друга использовать, тогда зачем всё это? Ты мог сразу отказаться, но ты не отказался, так что теперь обрати на меня внимание, будь любезен. — Последние слова я проговорила, подражая его интонациям. И тут же метнула нож.

На этот раз Рейнер не ограничился защитой, он атаковал тоже. Я увернулась, не дав Ворону даже коснуться себя. Странно, но мой напарник не выглядел злым, самое большее — раздосадованным и раздражённым, но в его случае этого хватало. Мы всё-таки оказались перед лицом опасности, и источником этой опасности стали мы сами.

От второй атаки Рейнера я не стала защищаться, позволив его посоху сбить меня с ног и, отрастив острый наконечник, замереть у самой моей шеи.

— Мне было интересно посмотреть, что ты из себя представляешь. — Голос Ворона прозвучал тихо и жутко, в другой ситуации он мог бы здорово меня напугать, но я продолжала лежать, не двигаясь, и смотрела на приставившего к моей шее оружие человека, стараясь не пустить на лицо победную усмешку слишком рано. — Теперь я убеждён, что ты не представляешь из себя ничего интересного.

— Мне часто приходилось слышать подобное. — Подавшись вперёд, я всё-таки улыбнулась холодно и зло, чувствуя, как острый край копья прижимается к коже. — От людей, которые боялись, что я смогу их затмить. — Вернувшееся из Врат Заката лицо Шкафа успело забыться снова, но я всё ещё слишком хорошо помнила унижение. Нынешняя ситуация мало отличалась от той, и всё-таки всё было иначе. Потому что теперь я могла выскочить из реки. Потому что теперь я хотела не наказать обидчика, а приручить упрямца. — Ты тоже один из них? Маттиас говорил тебе, что мои способности выше твоих? Он рассказывал тебе о моих талантах, заставляя тебя чувствовать себя проигравшим? Моё существование заставляло тебя чувствовать собственное несовершенство? — С каждой новой фразой я подавалась вперёд всё сильнее, даже не поморщившись, когда тонкая струйка тёплой крови поползла по шее. — Поэтому ты взял меня с собой теперь? Чтобы убедиться, что я для тебя уже не опасна, чтобы насладиться моей беспомощностью?

На фоне ночного неба глаза Рейнера казались сквозными дырами в голове, ведущими вверх, к звёздам, и в глазах этих не было ненависти или испуга, лишь безжалостный интерес. Рия была права: Ворона так просто не заденешь, недаром Маттиас говорил, что его особенность — невероятная сила воли и духа. И всё-таки даже этот человек оказался подвластен простым человеческим слабостям. Я совершенно точно попала в цель своими словами, и этим попаданием пошатнула его уверенность. «Он готов изменить своё мнение, — поняла я. — Всё будет зависеть от того, что я сделаю сейчас».

Копьё неподвижно замерло у моей шеи. Оно попробовало крови, и я чувствовала его жажду убийства. Да, я чувствовала посох, а тот просил у хозяина разрешения продолжить дело. Прикрыв глаза, я углубилась в это ощущение, взывая к Древу, и то ответило незамедлительно. Посох Рейнера не знал, что, пока я рядом, власть его хозяина не абсолютна.

Копьё исчезло, чёрная ткань спланировала мне на грудь. Ворон едва заметно вздрогнул, когда никогда прежде не изменявшее ему оружие покинуло его руки.

— Теперь моя сила работает так. — Я подняла ткань и вытерла ею кровь с шеи.

Объяснять, что это значит, я не стала. Рейнер не был дураком и сам должен был понять: как киирин я всё ещё лучше него, вот только посоха у меня больше нет. «Что ты сделаешь теперь? — мысленно спрашивала я своего напарника. — Примешь меня и позволишь нам усилить друг друга, или испугаешься выглядеть слабее на моём фоне? Кто ты, Рейнер Ворон, человек, который хочет стать сильнее, или человек, который хочет выглядеть самым сильным?»

Обернувшийся тряпочкой посох лежал на моей руке, с каждой секундой становясь всё тяжелее. Он принадлежал не мне, а моя сила принадлежала не Рейнеру. Не желая испортить идеально удавшееся представление, я протянула оружие хозяину, и тот взял его, а потом протянул мне руку, помогая подняться на ноги.

— Ты в самом деле слегка безумна. — Голос Ворона прозвучал странно, я не смогла понять, что скрывается за ним.

— Возможно, не слегка. — Я аккуратно коснулась царапины на шее и слизнула кровь с пальцев. В сумке у меня были бинты и мазь, но это могло подождать до конца разговора.

Рейнер медленно кивнул.

— Завтра ночью мы обвалим туннели, — повторил он и, не сводя с меня взгляда, добавил: — А потом ещё раз исследуем местность. Если останутся живые, мы их допросим, если найдём причину твоих… ощущений, мы их изучим.