Мой путь озарён рассветом (СИ)

Глава кииринов поморщился, но не стал спорить, а я только тогда вспомнила, что именно этот человек решился пойти против правительства, чтобы Фаина всё-таки получила по заслугам. Глядя на ситуацию с такой точки зрения, Маттиаса можно было бы и простить, но ради Криса и Олли я не должна была прощать. И это оказалось просто.

— Ты готова выступить прямо сейчас? — спросил меня Рейнер, и я замялась.

— Моё оружие в Белом Лисе.

Откровенно говоря, своего оружия у меня так и не появилось. Тренировочное оружие мы с Дисой брали в школе, а лук и ножи мне одалживала Сона.

— Не страшно, у ордена есть свой арсенал, — поспешил сообщить Маттиас, а мой новый напарник пробормотал себе под нос что-то очень неодобрительное. Задание обещалось быть непростым.

========== 34. Ворон ==========

Имея посох киирина, я совсем забыла о многих ежедневных неудобствах, с которыми приходится сталкиваться не наделённым ими людям. Например о том, как простые воины носят на себе гору оружия. Лук и колчан стрел, пара сабель и ножи, всё это я хотела бы иметь при себе так же, как и сумку с едой и запасной одеждой, но совершенно не представляла, как это осуществить. Забыв об очевидном, я оказалась вынуждена стоять в оружейной и чувствовать спиной взгляд Рейнера Ворона, спешно пытаясь придумать, как выйти из сложившейся ситуации, не потеряв достоинства.

Высокая и тонкая, словно колос, чёрная фигура приблизилась.

— Тебе нужна помощь? — вполне вежливо спросил Рейнер, но я сразу поняла, за что его возненавидела Рия. Ворон был спокоен и уверен в себе, он предлагал помощь без издёвки, искренне сожалея, что окружающим его людишкам никогда не быть такими же, как он: не допускающими ошибок.

Рия говорила, что задеть Ворона — задача не из лёгких, однако именно это мне предстояло сделать, если я хотела сработаться с ним. Когда-то я уже вытащила искренние эмоции из Фаины, теперь настала очередь Рейнера, с той только разницей, что от этого человека я хотела добиться не злости и страха, а чего-нибудь более позитивного. Уважения, например.

— Да, — ответила я, поворачиваясь к напарнику. — Какое оружие мне лучше взять, чтобы нам обоим было удобно?

Он удивился, я была в этом уверена хотя бы потому, что ответ последовал не сразу.

— Из чего я должен выбирать?

— Сабли или лук. — Ножи я могла взять в любом случае.

Краем глаза я заметила странное движение слева. Маттиас Трирог, чинно сложив руки на животе, наблюдал за нами с премилой улыбкой и казался весьма удовлетворённым, но его хвост, длинный серый хвост горной рыси мелко подрагивал. Вероятно, замеченное мною движение тоже было движением хвоста, которое глава ордена не смог сдержать. Ему что-то не нравилось, и я не могла понять, что.

— В таком случае возьми лук, — подумав ещё немного, решил Рейнер. — А саблю возьму я.

«Зачем?» — вопрос рвался наружу. Зачем брать с собой тяжёлую саблю, если можно ограничиться маленькой деревянной бусиной в волосах? Я хотела бы узнать это, но совершенно не хотела спрашивать. Я не собиралась давать Рейнеру лишнюю убеждённость в его превосходстве надо мной, пытаясь проявлять к нему дружеский интерес или, напротив, воспринимая каждое его слово или действие в штыки.

Луки, что были в арсенале ордена, внешне оказались удивительно непохожи на те, что использовал мой клан. Так отличаются охотничья собака тщательно отобранной породы и лесной волк, и случись мне делать ставки, я бы поставила на волка. Я аккуратно провела рукой по гладкому лакированному дереву, лишённому каких-либо украшений, изъянов и души. Луки ордена были прекрасны в своей идеальной простоте, готовые подойти любому, кто возьмёт их в руки. Луки охотников нашего клана были другими: владельцы украшали их ненавязчивой резьбой и кожей, они вкладывали в своё оружие душу, потому что связывали с ним свою жизнь. Я знала, что у лука Соны есть имя, которое та, впрочем, держала в строгой тайне.

Подобрав подходящий лук, оружейник выдал мне колчан с пятнадцатью стрелами. Стрелы оказались такими же, как и всё остальное оружие ордена — простыми, красивыми, строгими. Я не сразу поняла, чем было обосновано это ощущение, и лишь потом в полной мере осознала, что всё дело в оперении. Однажды я видела, как заготавливала стелы Ирма. Она брала перья добытых на прошлой охоте ею же птиц, и они были разными и пёстрыми. Перья же стрел ордена казались близнецами друг друга. Совершенно чёрные, они крепились к идеально ровным древкам, которые были так густо покрыты тёмным лаком, что не оставалось никакой возможности разглядеть естественные узоры дерева под ними.

Рейнер был под стать этому оружию. Одетый в простую чёрную одежду, он не взял с собой ничего, кроме простых чёрных ножен с саблей. Я знала, что посох киирина всё ещё при Вороне, но это не отменяло ощущение пустоты и бездушности. Следуя за своим новым напарником на вокзал, я гадала, что он собирается есть и пить, стараясь не углубляться в мысли о том, как поступает Рейнер, если вдруг пачкает или рвёт одежду, если попадает под сильный дождь или получает рану. В голову приходило только одно: этот человек не испытывает простых человеческих потребностей и не знает простых человеческих неприятностей.

И всё-таки такое мнение о Вороне было навязано мне другими людьми, а я не собиралась опираться на чужие слова, даже не пытаясь создать собственного мнения. Я наблюдала за Рейнером всю дорогу до Тороне, а тот, казалось, дремал, прикрыв глаза, не шевелясь и почти не дыша. В этой его мертвенной неподвижности было что-то красивое, но залюбоваться высокой закутанной в чёрное фигурой я не смогла: всё портил длинный горбатый нос. Именно в кончик этого носа снова и снова упирался мой взгляд, и это было так глупо и нелепо, что я несколько раз почти хихикнула. Почти.

В Тороне мы прибыли глубокой ночью. Рейнер молчал, обращая на меня не больше внимания, чем на стойку с оружием. Пожалуй, даже меньше: стойку ему пришлось бы двигать, я же двигалась без посторонней помощи. Не спеша вмешиваться, я продолжала следовать за Вороном, а тот последовал в маленькую пригородную гостиницу: не ту, где когда-то останавливались мы с Крисом, к моей большой радости.

— Прими к сведению, мы выходим на рассвете, — объявил мой новый напарник, и я коротко кивнула, без лишних слов направляясь в сторону своей комнаты: спать предстояло мало, не стоило терять и мига.

Я в самом деле уснула быстро и к назначенному сроку была вполне бодра, что меня немало удивило. Со всеми переездами я мало спала, но, должно быть, предвкушение грядущего действа давало мне силы.

Рейнер всё-таки оказался человеком: он позавтракал и взял с собой немного хлеба и флягу с водой. Он не поинтересовался, позаботилась ли о еде я, и я криво усмехнулась, прикидывая, что стал бы делать Ворон, окажись я вдруг умирающей с голода и жажды там, за пределами Стен. Впрочем, проверять этого я не собиралась, а потому Стены покинула, имея при себе всё, что стоило иметь.

До бывшей стоянки шиикаров мы тащились весь день. Рейнер шёл, не останавливаясь на привалы, обходя стороной следы пребывания людей и всё так же игнорируя меня. Я почти не спускала с него взгляда и, если бы Ворон следил за мной так же, как я следила за ним, заметила бы, но он не следил, а это могло означать одно из двух: или ему в самом деле было всё равно, или в незаметной слежке Рейнер был несравненным мастером.

Солнце спряталось за западным горизонтом, когда Ворон наконец объявил привал. Мы остановились на окружённой густыми кустами полянке, и только опустившись на прохладную землю я поняла, что всё-таки здорово устала.

— Сейчас отдохни, в полночь идём на разведку, — бросил Рейнер через плечо, устраиваясь на собственном плаще.

— Здесь близко? — Я так и не увидела самого пустыря, который нам предстояло исследовать и очистить.

Бездонные чёрные глаза вцепились в меня на один короткий миг, чтобы тут же отпустить.

— В двадцати минутах ходьбы. Не тревожься, здесь должно быть безопасно.