Тень смерти (СИ)

— Я не человек и никогда им не был, мне трудно судить. Но мне кажется, что вы оказали бы этим людям самое великое благодеяние, превратив их в упырей и избавив от необходимости платить двадцать золотых в год.

— А лорд Ксан знал, что так будет?

— Вероятно. Он ведь приказал вам набрать армию именно в Заливе, а не по пути к нему. Наверняка знал, что там крестьяне покрепче.

***

За первые шесть дней пути единственными жертвами Хасана стали охранники случайно попавшегося навстречу нежити каравана и отряд сборщиков налогов (этих Хасан превратил в упырей с огромным удовольствием), в сумме — всего десять человек. Потому главным своим достижением за это время молодой некромант считал поимку странствующего летописца, который, приняв чарку для храбрости, рассказал о возникновении в Весноте существующего политического и общественного строя (Хасан еще раз напомнил себе, что знал бы все это сам, если бы на втором курсе меньше гулял с Асией и больше посещал лекции по истории):

— Как вам должно быть известно, молодой господин, король Гарард Первый, положивший начало нынешней династии, не был ни сыном, ни внуком предыдущего общепризнанного короля Халдрика Четвертого. Собственно, Халдрик Четвертый умер, не оставив ни наследника, ни преемника. Главы дворянских и не очень дворянских семей боролись за трон в течение шестидесяти семи лет, пока не выделилось пять лидирующих родов — Грифинмаунт, Стилфист, Блэквотер, Уайтниб и Гринлэнд. В конце концов, королем стал глава рода Грифинманут, обладавший самыми обширными владениями, но он так и не смог одолеть своих соперников в бою, а пришел к власти с помощью дипломатии. Гарард Первый знал, что, объединившись, остальные четыре лорда могут с легкостью его свергнуть, поэтому в своих первых указах он пошел на обширные уступки, в частности позволил соперникам самим собирать налоги, отлавливать преступников и вершить суд на своей территории — чужих войск, путь даже и королевских, они на своей земле не потерпели бы. Фактически, каждый из лордов был самостоятельным правителем, а король — лишь лидером альянса лордов под названием «Веснот». Это изменилось в правление королевы Ашевир, пришедшей к власти не самым законным методом — ей полагалось быть лишь регентшей при своей малолетней дочери Лиʼсар, и то многие хотели бы видеть на месте регента не ее, а Делфадора Великого. Тем не менее, она самостоятельно правила страной более семнадцати лет, постоянно урезая привилегии лордов. В общем-то, Блэквотер и Стилфист так и не признали ее власти и фактически отделились от Веснота, а Гринлэнд при первой же возможности переметнулся на сторону принцессы Лиʼсар, когда она восстала против матери. Естественно, после воцарения Лиʼсар привилегии лордов были возвращены в удвоенном масштабе — надо же было убедить Блэквотера и Стилфиста возвратиться в состав государства. Однако, помимо отъема привилегий, королева Ашевир сильно уменьшила владения лордов, переведя (в основном путем захвата) значительную часть их земель во власть короны. Эти земли возвращены не были, и корона с тех пор имела больше земель, чем четыре оставшихся лорда вместе. Годы правления Лиʼсар и ее дочери Анаʼсар, когда большая часть населения Веснота платила налоги напрямую королеве, минуя карманы лордов, да и сборы самих лордов были достаточно гуманны, запомнились людям, как счастливые времена. Король Халдрик Седьмой еще более упрочил власть короны, основав провинцию Керлат, где лордов не было вовсе. Все это изменилось после нашествия нежити во главе с Мал Раваналом. Большая часть страны была разорена, и ее восстановление требовало решительных мер. Король Конрад создал новую аристократию — объявил лордами купцов и офицеров, наиболее отличившихся при отражении нашествия и начал раздавать им земли, ранее находившиеся в собственности короны. На месте графства Гринлэнд, полностью уничтоженного нашествием нежити, было создано множество малых феодальных владений, северные и западные земли также подверглись разделению между новыми лордами. Разумеется, это все имело перед собой благую цель — дворяни должны были восстановить разоренные земли, основать новые деревни и города, привезти людей из уцелевших регионов в разоренные. Так и вышло. Однако новые аристократы не имели трехсотлетнего опыта управления имениями, которым обладали представители старых родов. Зато они хорошо усвоили, что в своих землях они — полноправные правители и королю должны только налоги платить. Получилось… Ну, в общем, вы сами видите, что получилось…

Хасан, дослушав рассказ, отпустил летописца, предварительно налив ему еще и на посошок.

— Комментарии? - обратился он к Сарʼару.

— Залив Жемчуга находится во владениях лорда Стилфиста, так что, полагаю, население там побогаче. Вероятно, мы скоро столкнемся с блокадой.

— Ну, про столь древнюю штуку даже я знаю. Жестокие лорды ставят у границ своих земель охрану, чтобы помешать крестьянам перебегать к добрым лордам. Ашевир этими блокадами всю страну утыкала в свое время.

— Полагаю, нет смысла пытаться ее обойти, - произнес призрак.

— Конечно нет. Уж кто-кто, а стражники у них здесь откормленные. Как раз самое время начать пополнять армию упырями.

***

На блокаду мыши-разведчики наткнулись утром седьмого дня путешествия. Чтобы увеличить число жертв у противника и уменьшить у себя, Хасан разделил свою армию на три отряда, поручив командование двумя их них Сарʼару и Старику, а третий взяв сам. Каждый отряд должен был прорываться в своей точке. С одной стороны, семьдесят упырей были достаточной силой, чтобы без проблем снести любую блокаду, а с другой — нападение сразу на три аванпоста исключало возможность получения оборонявшимися подкрепления с соседних сторожевых постов и создавало впечатление полномасштабного вторжения.

Поскольку посты блокады предназначались для отлова беглых крестьян, а не для сопротивления нашествию нежити, эти посты располагались обычно за поворотом дороги, там, где их не было видно издалека. Это позволило отряду Хасана подобраться к противнику почти на расстояние тридцати шагов, прежде, чем часовые их заметили. Стражников было десятка два, половина из них были копьеносцами — на случай, если кто-то решит прорваться сквозь блокаду верхом, вторая половина — лучниками, которые должны были стрелять по нарушителям, не покидая поста. Хасан решил, что никакого особенно хитрого плана не требуется и дал своим упырям знак атаковать, а затем решил и сам присоединиться к ним. Он услышал, как какой-то стражник, видимо начальник караула, кричит что-то нецензурное про ленивые задницы своих подчиненных. Арʼакʼша, последовавшая на поле боя вслед за Хасаном, попыталась разобраться с крикуном, но получила удар топором. Маг уже справился со своим противником — когда тот побежал на него с пикой, некромант использовал то же заклинание, что и тогда, на болоте:

— Сила земли, останавливающая все другие силы… Зубы земли, поднимитесь!

Из земли появилось несколько острых кольев, копьеносец споткнулся об один из них и упал на остальные. На упавшего тут же накинулся какой-то упырь… Точнее — какая-то упыриха, и Хасан не стал смотреть продолжение, а бросился на помощь Арʼакʼше. Однако, по дороге его задело стрелой какого-то лучника и Хасан переключил свое внимание на него. Краем глаза он отметил, что Арʼакʼше на помощь пришел серый упырь.

«Хорошо что я его воскресил… Нет, хорошо что я их обоих воскресил», - подумал некромант.

Лучник оказался крепким орешком — когда Хасан выбил у него из рук лук, он схватился за меч. Не известно, чем бы закончился этот поединок, но стрелок вдруг увидел у противника за левым плечом что-то страшное и ударил туда.

— Бейте его, господин, - услышал чародей голос у себя в ухе и пронзил сердце открывшегося лучника. Только после этого он понял, что голос принадлежал Арʼакʼше. Меч лучника вошел девушке прямо туда, где у людей бывает сердце, а она схватила оружие обеими руками, открывая Хасану дорогу к победе.

— Это было совсем необязательно, - сказал ей некромант.