Тень смерти (СИ)

========== Глава I. Нашествие нечисти ==========

Когда один из наших бывших студентов стал Мал

Кешаром, многие из нас начали подозревать, что к

набору студентов стоит подходить тщательней.

Однако это не помешало одному из наших студентов

превратиться в Мал Раванала, а другому — в Мал Хакара.

Возможно, дело было не в студентах, а в преподавателях.

Великий Маг Теодорик, «История Алдуинской Академии», 674 ГВ

Лето 672 года Эры Веснота подходило к концу. Оно запомнилось Великому Магу Теодорику Бланку чередой печальных событий: сначала в июне умер Великий Маршал Гведдри — человек, ставший символом целой эпохи истории Веснота. Конечно, Великий Маршал долгое время болел, и его смерть нельзя было назвать сюрпризом, но это ничуть не уменьшало боль от утраты национального героя, который для Теодорика был к тому же соратником и другом. А теперь, в конце августа, скончался еще и Меорцин Седой — ближайший помощник и правая рука Великого Мага. Меорцин был на десять лет моложе его самого, и Теодорик надеялся передать ему свой пост, когда придет время отправиться на покой. Старый маг начинал осознавать, что даже его младшие товарищи стали теперь седовласыми старцами и никто не знает, кому из них следующему предстоит отправиться в объятия Костлявой. Великий Маг Дацин - его наставник, Великий Маршал Гведдри, Верховный Лорд Оваек, даже Кира, которая в Ту Войну была еще совсем девчонкой — все они оставили этот мир. Только он сам и Король Конрад еще могли вспомнить те времена, когда нежить была чем-то большим, чем страшной сказкой для детей, а изучение магии Огня и Света было для чародея необходимым условием выживания на поле боя. Теперь же среди молодых магов в моду начали входить школы Ветра и Воды, хотя за изучение первой еще лет пятьдесят назад можно было вылететь из Академии далеко и надолго (а именно на все оставшуюся жизнь отправиться опекать какой-нибудь керлатский аванпост), а вторая — страшно подумать! — была традиционной боевой школой темных адептов. Теперь же молодые выскочки вроде этого Гадариуса во всю кричали о необходимости сменить традиционные походы к изучению магии на более «практичные» и «рациональные».

Теодорик в очередной раз напомнил себе, что Гадариус больше не «молодой выскочка», а солидный сорокалетний архимаг, но это вновь вернуло его к мыслям о собственной старости и необходимости поисков нового преемника. Официально, Великий Маг избирался голосованием всех архимагов Ордена, но в большинстве случаев они отдавали предпочтение тому, на кого предыдущий Великий Маг указывал, как на своего преемника. В данном случае ситуация намного отягчалась неутихающими дебатами между «группой Гадариуса» и консерваторами, а значит, выборы неизбежно превратились бы в очередную площадку для обсуждения программы обучения магов.

«Не хочется признавать, но Гадариус очень популярен. Если я умру, не назначив преемника, выберут его. Да что уж там: даже если я назначу, не взирая на это, выбор по всей видимости остановят на нем. Страшно подумать, во что он превратит наш Орден, - мрачно подумал Великий Маг. - Или, может, мне страшно об этом думать, потому что я один из тех «поросших плесенью консерваторов», о которых все время кричит Гадариус? Мне претит мысль об изучении водной магии из-за того, что она недостаточно универсальна, или из-за того, что я десятки раз видел, как адепты Раванала использовали ее против нас? Может, Гадариус в чем-то прав, и наши старые раны нарушают объективность наших суждений? Если подумать, маги Ветра ничем не отличаются от нас, но по политическим причинам мы изгнали их, и они основали свой Серебряный Орден. А как насчет магов Тьмы? Изучение темной магии было запрещено в Ордене много веков назад, но было ли это сделано по объективным причинам, или мы до сих пор основываем свои суждения на политических решениях далекой древности, утративших актуальность задолго до основания Веснота? В любом случае, следует признать, что нынешние темные маги — это не члены какого-то допотопного “бесконечно-злого-и-враждебного-людям” ордена. В большинстве своем, это наши же студенты, которых мы изгоняем за какие-то провинности, и которые от безысходности подаются в разбойники, а то и сразу в некроманты. Те же из них, кто никогда не учился у нас, наверняка обучались у наших учеников или у учеников наших учеников. В итоге, своими ограничениями мы сами создаем благодатную почву для появления всяких личей с их сектами личепоклонников. Все это очень неправильно, но, боюсь, по-другому никак. Мы не можем принять магов Тьмы в наш орден, потому что это превратит Академию в рассадник нежити нечеловеческих масштабов. Но никакого «своего» ордена им наше государство иметь не позволит. Вот и оказываются они вне закона… А ведь среди них было немало в сущности неплохих людей. Вот, например, тот мальчик, которого полтора года назад отчислили… Хасан, кажется…».

***

Хасан чихнул. Он всегда чихал, когда видел трупы, но ему нравилось думать, что это происходит от того, что кто-то из его знакомых поминает его недобрым словом. В самом деле, не признаваться же, что он, будущий некромант, страдает аллергией на трупы (которая, к счастью, на уже воскрешенных зомби и скелетов не распространялась).

Это был последний гномий караван из тех, которые пришли этим летом торговать в Керлат. Кому-то, может быть, создание армии нежити и казалось легкой работенкой в стиле «нашел деревню - вырезал деревню - воскресил деревню», но на самом деле даже опытнейшему некроманту для этой работы требовалось множество подмастерий. Во-первых, убивать людей целыми деревнями совершенно непрактично — из большинства людей получаются довольно-таки слабые зомби и упыри, а скелетов и вовсе имеет смысл создавать только из бывших солдат, иначе получится хрупкая костяная марионетка. Во-вторых, убивать людей целыми деревнями достаточно опасно — даже в такую глухомань рано или поздно приедет патруль паладинов, и тогда уж все будет зависеть от того, повезло ли тебе уже создать достаточно много скелетов, чтобы с ними сладить. В шести случаях из семи паладины успевали добраться до места гораздо раньше, чем некромант успевал создать что-то, хотя бы отдаленно напоминающее армию. В-третьих, даже сильнейший из некромантов вряд ли сможет в один присест воскресить больше пяти упырей, а значит, уничтожать ради этого целую деревню еще и безумно расточительно. Впрочем, все эти обстоятельства никак не меняли того факта, что раз в пару лет где-нибудь в Весноте обязательно объявлялся некромант, считающий своим священным долгом уничтожить пару поселений, после чего на его голову обрушивались: вонь от разложения десятков трупов, которые он не успевал воскрешать, гнев богов в виде трех-четырех разъяренных паладинов и насмешки собратьев-некромантов по всему Весноту. В некромантском жаргоне даже существовал фразеологизм «разрушать деревню» в качестве синонима к выражениям «плевать в колодец» и «пилить сук, на котором сидишь». Как итог, любой заботящийся о своем престиже некромант никогда не занимался ничем подобным как минимум до того момента, когда его армия достигала по численности пары тысяч зомби и ему становились безразличны гнев паладинов и насмешки коллег. За последние сто лет подобное удавалось лишь Мал Раваналу, но даже он в конце концов умудрился погибнуть на глупейшей дуэли, так что среди некромантов начало крепнуть мнение, что сколько деревень не вырезай, невозможно собрать войско мертвых, достаточную для покорения Веснота. В такие вот непростые времена бывший студент Академии Хасан решил податься в ученики к личу Мал Ксану (не то, чтобы у него был какой-то выбор…). Все лето с того самого дня, как пришло известие о смерти Маршала Гведдри, подручные Мал Ксана нападали на караваны, охраняемые самыми лучшими стражниками и наемниками и устраивали обвалы в шахтах, чтобы заполучить самые сильные тела для воскрешения.

Это был последний гномий караван из тех, которые пришли этим летом торговать в Керлат. Тела троих гномов-охранников лежали на земле, а рослая женщина-некромант читала над ними заклинание Некромантии.