Гробницы Атуана

похороненной среди старух на всю жизнь! Эта пустыня… К нам никто не приходит! Никогда мне не вырваться отсюда, ведь я посвящена и застряла здесь навеки! Вот было бы здорово стать в следующей жизни танцовщицей в Авабате! Я заслужила это!

Арха не могла отвести от нее мрачного упорного взгляда. Она чувствовала, что никогда раньше не видела настоящей Пенте, никогда не пробовала рассмотреть ее, круглую, как яблоко, такую же полную соков жизни и такую же прекрасную. Хриплым от волнения голосом Арха спросила:

— Неужели храм ничего не значит для тебя?

Всегда готовая подчиниться более сильному, Пенте на этот раз не склонила головы.

— Конечно, ты ценишь и уважаешь своих Хозяев, — сказала она с безразличием, потрясшим Арху. — В этом есть смысл, потому что ты — их особая служанка. Ты была не просто посвящена им, ты рождена специально для них! А посмотри на меня! Как я могу благоговеть и все такое прочее перед Божественным Королем? Пусть он живет в Авабате во дворце десяти миль в окружности и с золотыми крышами, он — прежде всего человек. Ему пятьдесят лет и он совсем лысый. Спорю на что угодно, что он стрижет себе ногти на ногах, как все люди. Да, я знаю, что он заодно и бог, но по мне он станет куда божественнее, когда помрет!

Арха согласилась с Пенте, потому что в глубине души она смотрела на Императоров Каргада как на самозванцев, фальшивых богов, укравших свою долю поклонения у богов истинных и вечных. Но звучало в словах Пенте и еще что-то, противоречившее всему складу ума Архи, совершенно для нее новое и потому пугающее. Она не понимала, какие люди разные, как по-разному воспринимается жизнь. Ей представилось, будто она выглянула из своего окошка и внезапно увидела совсем рядом огромную населенную планету, непонятный мир, в котором не было богов. Твердость неверия подруги испугала Арху, и с испуга она нанесла ответный удар:

— Верно… Мои Хозяева никогда не были людьми и умерли давнымдавно… Знаешь, Пенте, ведь я могу призвать тебя на службу в Гробницы…

Арха говорила приятно и дружелюбно, словно предлагая подруге лучшую жизнь.

Розовые щеки Пенте мгновенно побледнели.

— Конечно, ты можешь. Но я… Ты будешь не довольна мной…

— Почему?

— Я боюсь темноты, — еле слышно прошептала Пенте.

Арха презрительно фыркнула, но в душе она была довольна. Она выяснила, что хотела — пусть Пенте не верит в богов, но как всякий смертный она обязана бояться не имеющих имени сил тьмы.

— Не хочешь — не надо, — сказала Арха.

Обе надолго замолчали, потом Пенте сказала своим тихим, дремотным голосом:

— Ты становишься все больше и больше похожей на Тар. Хорошо, что не на Коссил… Какая ты сильная! Я тоже хочу быть сильной, но не могу. Я такая обжора…

— Так ты не стесняйся, — сказала Арха, наслаждаясь чувством превосходства над подругой, и Пенте не спеша обгрызла до косточек третье яблоко.

Требования бесконечных ритуалов Места вызволили Арху из одиночества два дня спустя. У козы родились двое козлят, и по обычаю они должны были быть принесены