Эсхатология

Протискиваясь через разношерстую галдящую публику, Сандр заметил отчаянно жестикулирующего ему Дмитра, и вяло махнул в ответ. Нетерпеливо всплеснув руками, тот ринулся наперерез, немилосердно расталкивая посетителей, но, не забывая и извиняться направо и налево.

— Я должен срочно поведать тебе нечто весьма важное, — возбужденно зашипел он, ухватив Сандра; помимо крайней степени нервозности весь его внешний вид красноречиво говорил о том, что жрец так и не сомкнул глаз прошлой ночью.

— Ну, что еще? — раздраженно поинтересовался Сандр.

— На это место наведены множественные чары, маскирующими покрывалами они окутывают каждую пядь, чем скорее мы покинем таверну, тем же для нас лучше — я чувствую запах обмана и затаившейся беды.

Сандр деланно принюхался.

— А я чувствую только вонь немытых тел, да чудесный аромат супа, что давно поджидает меня. Довольно паниковать, жрец. Здесь мы у друзей, в полной безопасности. Послушай, что я тебе скажу: прямо сейчас я намерен хорошенько отобедать, затем разыскать Рома и обсудить планы будущей компании.

— Нельзя терять ни минуты, здесь обитает измена! — взорвался Дмитр, на них начали оглядываться.

— Как бы там ни было, и что бы тебе ни примерещилось с растительного поста, я не двинусь с места, покуда не отдохну денек-другой, и полностью не восстановлю силы. Я не железный, а если тебе что-либо не нравится, то можешь убираться и подождать снаружи, а сейчас — извини, я голоден, как стая волков.

— Опастность, измена, — проворчал он, зачерпывая себе темной похлебки с разваренными овощами. — Не тебе меня учить жизни, монах. Я за версту чую, когда что-то идет не так, шел бы себе беседовать с корешками!

Он уселся на широкой скамье возле очага и неспешно приступил к трапезе, смакуя чудной, но не лишенный приятности незнакомый вкус. Рядом устроился неопрятного вида лохматый охотник, перевязь которого украшали шкурки свежедобытых трофеев; с аппетитом, сопя и чавкая, он пожирал свою порцию из глиняной миски, длинные нечесаные космы свешивались, почти теряясь в блюде. Напротив, за пустым столом устроилась троица адептов Мертвого Бога в алых сутанах с аккуратными одинаковыми бородками, чела их украшали вытатуированные пентаграммы, а к поясам крепились остро наточенные серпы и фляжки с можжевеловым самогоном. Сумрачно и сосредоточенно они бубнили сакральные формулы, изредка сверяясь с потрепанным требником. Сразу за ними, не обращая внимания на толчки и зубоскальства, застыл в отрешенной позе нищенствующий пилигрим принадлежащий ордену Отзвучавшей Второй Трубы, с оловянной кружкой для подаяния. На груди у него висела в простой рамке картина, где был запечатлен пейзаж: уходящая в даль песчаная коса, о которую бился странный, окрашенный в ультрамарин, а не карминовый, как должно в действительности быть, прибой, лишенный неизменных роящихся тучами мух и склеившихся в вертикальные плавучие башни колоний медуз. Зародившаяся в буйном воображении помешанного пророка древности и запечатленная на холсте неким досужим живописцем, картина эта, размноженная бессчетна, служила им путеводной звездой к потерянному раю. Всей целью их земного мытарского существования был безнадежный, как виделось Сандру, поиск священного надела, где бы смогли они воссоединиться с породившей человечество по их представлениям голубой пеной.

Сандр погрузился в думу.

Он скучал по Некре. То был не просто банальный зов плоти, но благородное душевное томление, сосущая пустота в груди, как будто сердце его осталось там, рядом с ней в Доме Мертвых, тяга, которую никак не удавалось ни погасить, ни облечь в слова.

Но сперва нужно восстановить растоптанный авторитет, вернуть утраченную власть, жестоко покарать виновных. А ведь еще довлеющая ответственность за пока невыполненное предназначение восстановить единую империю тверди, на пути к которой, так или иначе, стоял пресловутый повелитель нерожденных. Вета. Кто он, тварь злокозненная или мозг гения заключенный в обычную оболочку? Разум, что имеет влияние на не рожденных тварей, какие тайны нашептывают ему хтонические чудовища, какой должно быть чуждый и бездонный как океан.

Сандр поймал себя на мысли, что вновь пялится на едкий ультрамарин, и с трудом заставил себя отвести взгляд.

Сей таинственный тип, которого все ему пророчили в вороги, и о котором он ровным счетом ничего не знал, вызывал в юноше самый живейший интерес. Нет, он, конечно, не откажется от данных обещаний и позволит чернокнижнику снарядить для него костяную армию, но будет вполне справедливо, если он впервые познакомится с супротивником не на поле брани, а частным образом, составит представление, разведает сильные и слабые стороны, постарается завладеть знаниями и опытом.

Внезапная вспышка пронзила Сандра: а не затеют ли столь блюдущие чистоту жрецы Грезящего новый поход уже против него, Сандра самого, едва только он одолеет Вету, не будет ли он в их глазах таким же богомерзким еретиком, запятнавшим себя кровью нерожденных, прикоснувшийся к наследству королей-вампиров Мора? Как поведет Дмитр, узнай он о его связях с Некрой, не станет ли он и взаправду следующей презираемой всеми аномалией, требующей незамедлительного искоренения, чирьем на вселенской заднице Грезящего?

Дав себе последний зарок не отвлекаться на мозолящее взор пятно, Сандр едва сдерживая рвущийся наружу гнев, затолкал полную ложку похлебки в рот. Воевода Рей, костяк и знамя дружины, Мара, поверенная в делах ключница, трусоватый жрец, проевший плешь нравоучениями покойный Констант, каждый в мире этом чего-то вожделеет, стремится получить, накопить, добиться, выпрыгивает из штанов, пакостит, интригует, даже ненаглядная Некра, та, которой он столь беззаветно предан — и то что-то хочет от него. Сандр почти физически ощутил, как его засасывает бурлящий водоворот чужых амбиций. Но ведь он не пешка в сторонней игре, не сопливый служка на побегушках. Или что они там все себе повозомнили, забыли, кто княжит в Древограде, о, погодите, вот он им покажет, как смели они даже помыслить о подобном!

Прямо сейчас, к чему ждать? И начнет с этой намалеванной гадости!

Заревев, Сандр запустил миской в голову пилигрима. Недоеденная похлебка, черепки и брызги крови окропили оказавшихся поблизости, но Сандр уже не слышал возмущенные крики: вырвавшееся из глубинных погребов бешенство захлестнуло его темной волной и понесло. Лица посетителей расплылись злобными харями и закрутились смазанным водоворотом.

С брезгливым возгласом Сандр подскочил: оказывается, все это время он сидел на рванных окровавленных простынях. Своим обновленным зрением посмотрел на пол, но пола не было! Вместо него была дрожащая паутина над бездной, где мерцали плененные звезды, или то тлели проклятые души предков; там, где раньше располагался камин, шевелилось огромное мохнатое ухо. Кстати, вода на картине была отчасти настоящей: по ржавому желобу поток извергался из рваного отверстия в стене и падал вертикально вверх, презрев все законы, в сток на потолке, частично забитый внутренностями и фекалиями.

А прямо на него, распахнув медвежьи объятия, пер Падший Бог!

— Не может быть, ты же мертв! Я одолел тебя много лет назад, в том заснеженном лесу, где ты грабил и насиловал путников!

Тронутые разложением губы разошлись в отвратительной ухмылке:

— Знаешь, иногда нам, мертвецам, становится слишком жарко в пекле, тогда нам дозволяют выбираться наверх, проветрится. Впрочем, ты скоро сам все увидишь, — и Падший разинул необъятную пасть, усеянную гнилыми обломками, вываливая язык, на котором было выведено: «дом».

И тогда алый туман окончательно застлал разум Сандра, кажется, он бил и взамен получал удары, кусался, царапался, рвал и ломал, пока тупой удар в затылок не распахнул врата забвения.

Когда ему, наконец, удалось разлепить отяжелевшие веки, боль, с нетерпением поджидавшая где-то поблизости подходящего момента, с жадностью набросилась и принялась нетерпеливо терзать беззащитное тело. Отпустив зажатую в кулаке ножку табурета, Сандр провел по волосам и застонал — сплошь запекшейся крови корка. Наваждение рассеялось, призрак из прошлого стал убитым охотником, а по вполне обычному только уже сильно разгромленному залу, среди обломков мебели, довольно похрюкивая, бродил хозяин и тщательно обшаривал чудовищно изуродованные трупы, и поминутно вытирая клешни о кожаный фартук. Головоног повернулся и замер, уставившись на Сандра.