Мой путь озарён рассветом (СИ)

— Тогда расскажи, какой Марика была в моём возрасте.

Кора задумалась. Она поднялась на ноги, отошла к плите и занялась чаем. Я не торопила, опасаясь снова получить отказ. Хозяюшка всегда охотно рассказывала о своих знакомых, нередко с теплом в голосе она упоминала мужа и дочь, но никогда мне не приходилось слышать от неё о школе, о юности, о родителях. Лишь однажды, когда я рыдала из-за избитой посохом Малисаны, Кора сказала что-то по-настоящему важное о себе. То, на что я из-за своих страданий почти не обратила внимания. Она хотела помочь Марике, но не смогла. А потом Марика ушла, и Кора осталась одна.

Рядом со мной на стол опустилась чашка с чаем, и я вздрогнула от неожиданности. Задумавшись о своём, я не заметила, как хозяюшка подошла и снова села рядом.

— В твоём возрасте я Марики и не знала толком-то, — призналась она. — Она тогда ушла в своё путешествие. Всё звала меня с собой, да я не поехала. И жалела потом об этом долго… Совсем я тогда своей жизни без Марики не представляла. Привыкла, что она всегда рядом, чтобы меня защитить, а тут её не стало, и неприятности одна за другой посыпались, одна за другой. — Кора глубоко вздохнула и отхлебнула чаю. — А ещё страшно было очень, что уехала от нас наша Марика, а вернётся кто-то совсем другой. Но она вернулась, и мы поняли: Марика стала ещё больше Марикой, чем была раньше.

— И какой она вернулась? — жадно спросила я, подаваясь вперёд.

Кора улыбнулась и погрозила мне пальцем.

— Чаёк-то пей, не забывай про него. Остынет ещё. Любопытство лисицы да прыть горной рыси, рысья внимательность да лисья изворотливость… Ишь, набросилась, про Марику ей узнать хочется. — Хозяюшка вроде бы ворчала, но глаза её улыбались.

Я поспешила схватиться за чашку и обожгла пальцы.

— Не спеши, — велела Кора. Она дождалась, когда я шумно отхлебну приятно пахнувшую жидкость, и только тогда заговорила опять: — Марика тоже сжившейся со своими зверьми вернулась. Хитрой, любопытной, самовольной и гордой, как белая лиса. Храброй, прямолинейной и преданной, как красный волк. Лисьи лапы звали её в путь, искать нового, волчьи — остаться и защищать старое. Потому и начала Марика искать в старом новое и нашла любимого, Фреда. Знаю, тебе знакома эта история. Окрылённая своею любовью, Марика себя непобедимой чувствовала, всё ей было мало силы и влияния, всё больше хотелось. Мы, друзья её, свою жизнь строили, о семьях думали, а она тянулась к власти и могуществу, упивалась победами и всё повторяла, что старается она для клана, для друзей своих.

Но Фред умирать начал, и Марика поняла, что упускает важное. И тут волчье в ней взбунтовалось. Лисий хвост месяцами к Марике не шёл, а ей и всё равно было. «Всё, — говорила она, — сделаю, чтобы Фреда спасти. Себя не пожалею». И не жалела, вот только не спасла всё равно. Ну и тут уж она совсем другой стала.

— Какой?

Хозяюшка наморщилась, подбирая подходящее слово, а найдя его, серьёзно кивнула.

— Холодной. В волка красного с тех пор почти не обращалась больше, всё лисой да лисой ходила. От старых друзей отстранилась и новых не заводила больше, и всё за знаниями и силой бегала. Говорила, что больше в обиду не даст никого из близких, а потому много близких ей и не нужно. Так и вышло, что, когда её помощь нужна была, Марика далеко оказалась. И остались мы с ней вдвоём, никого не спасли. Тут она и поняла, что погорячилась, и стала внимательнее к другим людям присматриваться. Сперва за Криса взялась, потом за тебя, а тут и вовсе весь клан возглавила. Не как белая лиса она это сделала, но как красная волчица. Но это не про молодость её уже, а про жизнь всю. Это ли ты хотела услышать?

Я медленно кивнула.

— Именно это. Спасибо тебе.

Как и Марика когда-то, я, окрылённая любовью, рвалась к небу на крыльях своей силы, мечтая обрести всё больше. «Всё-таки нужно остановиться, — подумала я, ненароком касаясь пальцами браслета. Он казался тёплым и живым, словно маленький тигрёнок, обнимающий моё запястье своими лапками. — Нет, не остановиться. Нужно просто быть осторожнее. Нужно помнить ошибки Марики и не повторять их».

Парой больших глотков я допила остатки чая и поставила чашку на стол, собираясь уходить. Я в самом деле услышала всё, что хотела, и даже больше, но Кора ещё не закончила.

— Марика часто повторяет, что не жалеет она ни о чём, а беды всех людей — их путь, который ведёт их к цели по божьему замыслу. Она верит в это, так ей легче с этим жить. Так ей проще выносить боль, но боль её от этого не становится меньше.

Мои уши дрогнули, выдавая охватившее меня волнение. В этих словах мне послышалось предупреждение, а если не предупреждение — то совет. Я уже давно успела понять, что Кора — не тот человек, чьими советами и предупреждениями можно так просто пренебрегать.

— А ты? — быстро спросила я. — Ты веришь в это?

На этот раз хозяюшка ответила твёрдо и без раздумий.

— Я верю, что у Кииры свои пути и свои планы. Может она помочь, а может и послать испытание, вот только ошибки, которые мы совершаем, мы совершаем сами.

Эти слова меня задели. Ещё раз поблагодарив Кору за рассказ, я поднялась на ноги и вдруг вспомнила вопрос, который едва не забыла задать. Едва не забыла, потому что слишком увлеклась сравниванием себя и Слышащей, а ведь на ситуацию можно было посмотреть и с обратной стороны.

— Как ты смогла научиться жить без неё? Как смогла не винить за то, что её не было рядом, когда она была тебе нужна?

Пусть ситуация и была иной, а Кора сама отказалась отправиться в путь вместе с Марикой, я ждала ответа, и Кора дала его мне.

— Непросто мне это далось, очень непросто. Долго моё сердце винило Марику, хоть мыслями я и понимала, что нет её вины в моём одиночестве. Но позже мне стало понятно, что её отъезды делали меня сильнее. Мы научились обходиться друг без друга обе, а потому стали друг для друга важнее. Одна больше не вела другую, двое пошли рядом, понимаешь? Нога в ногу.

Я думала над тем, что услышала сегодня, до самого вечера. Думала долго, изучая то, что узнала, со всех сторон, по-разному примеряя на себя. Я в самом деле привязалась к Рии слишком сильно, куда сильнее, чем она ко мне, и вся моя боль шла от этого.

За то время, что я жила без памяти, я успела привязаться к слишком многим людям, и вот уже отъезд Соны без прощания меня обижает, хотя происшествие совершенно мелочное. А подумать о том, что могло бы со мной стать, если бы меня вдруг покинул Крис, было и вовсе страшно.

Утопая в своих мыслях, как в болоте, я не уследила за временем и едва не опоздала в библиотеку. Пришлось бежать, и в дом знаний я влетала запыхавшаяся. Дети уже собрались. Они сидели в дальнем углу на специально расстеленном для них ковре и нетерпеливо ёрзали, ожидая истории.

— Мы уже начали сомневаться, что дождёмся вас сегодня, — укоризненно заметил Логри, протягивая мне стакан воды.

Благодарно пропыхтев что-то бессвязное, я залпом выпила воду, вытерла губы ладонью и поспешила к детям. Так и не заготовленная заранее сказка рвалась наружу, она сама складывалась внутри меня, и мне оставалась лишь дать ей форму. И форму я могла дать не только словами.

Увидев меня, слушатели обрадовались. Они сидели вперемешку — маленькие дети и их родители, хвостатые и бесхвостые школьники. Они уже знали меня, они ждали. Айри толкнула сидевшего рядом Монса и махнула мне рукой. Я быстро кивнула им в ответ.

В последнее время мы слишком редко виделись с Арран. Она полностью погрузилась в учёбу, мечтая в конце учебного года передать класс в другие руки и отправиться получать валмиранское образование в университете. Меня это не интересовало. Мы стремительно отдалялись, и не было похоже, что хоть одну из нас это сильно печалит. Мы не успели привязаться друг к другу по-настоящему.

Ещё раз обведя взглядом слушателей и привычно напомнив, что увиденные фигуры руками трогать не стоит, я начала:

— В одной сказочной стране, полной удивительных зверей и птиц, жила одна Сова. Эта Сова была очень-очень одинокой, и не было в целом свете ни одного живого существа, способного её понять. По крайней мере, так казалось Сове.