Лиловый (I) (СИ)

-- ...Нет, -- помедлив, настороженно отозвался тот.

-- Он разговаривает с ними... через сны, -- пояснил Острон, отводя взгляд. -- Иногда это длится долго, иногда нет, я думаю, это зависит от силы воли. Не знаю, поможет ли тебе это знание, но, во всяком случае, насчет себя ты точно будешь знать.

-- Хорошо, -- нахмурился Муджалед.

-- Так я пойду велю Исану пройтись по городу, -- сказал Острон. -- И сам пройдусь с ним.

-- Я с тобой.

Они зашли в комнату, которую белоглазый по привычке делил с Абу Кабилом, и Исан с обычным для него равнодушием согласился пойти с ними; они спускались обратно в город втроем, и люди при виде Муджаледа, которого все здесь знали, приветственно поднимали руки, кто-то узнавал и Острона, и часто принимались кричать на улицах: "Мубаррад!". Исан в битком набитом трактире выделил четверых "мерцающих", как он стал называть их, и еще с двумя они расправились на узкой кривой улочке, белоглазому даже не пришлось ничего говорить: безумцы сами набросились на Одаренного Мубаррада, выдав себя. О присутствии третьего, притаившегося на втором этаже старого дома, Исан предупредил их, и Муджалед после этого стал смотреть на темноволосого странного человека в плаще с легким уважением. Все "мерцающие" по приказу командира были посажены под стражу, трупы убраны; Исан получил разрешение вернуться к себе, а Острон и Муджалед остались в главном холле Эль Кафа. Как раз было время чуть за обед, и коренастый боец в красном халате (Острон грустно улыбнулся, узнав об этом: по старой традиции, принесенной из Тейшарка, стражи надевали алые халаты, когда стояли на карауле) пришел, чтоб доложить командиру, как обстоят дела на стенах города.

-- Одержимые притихли, -- сказал он, с затаенным любопытством косясь на Острона и Сунгая, которые пили кофе в темном углу холла, поодаль от остальных. -- Часовые несколько раз видели небольшие группы, но слишком далеко для выстрела, и никто не подошел ближе.

-- В городе мы почти неуязвимы, -- пробормотал Сунгай. -- Исан всегда предупредит о том, кто вот-вот поддастся темному богу внутри стен. Снаружи... ну, пусть попробуют атаковать, когда ты поливаешь их пламенем с одной стороны, а Искандер водой -- с другой. Подозреваю, его способность в такой близости от Харрод возросла троекратно.

-- Да, -- согласился Острон, -- но долго здесь оставаться мы все равно не можем. Как ты думаешь, что нам предпринять теперь?

-- Я бы на какое-то время остался в городе, -- предложил Сунгай. -- Причем как можно громче давал знать о себе. А потом мы могли бы втайне переправиться через Харрод на южный берег. Не сообщать о своем отправлении даже Муджаледу, чтоб никто не мог прознать об этом. Так одержимые сколько-то еще будут думать, что мы в Ангуре, это облегчит нам путь.

Острон задумался. Он думал о темном боге и его бесплотном голосе; гадал, ведомо ли темному богу, где они находятся, можно ли по-настоящему обмануть этот голос, и отчего-то его охватила тягучая безысходность.

-- План хороший, -- заметил он наконец с легкой тоской в голосе. -- Но я опасаюсь, что ничего у нас так не выйдет, Сунгай... ведь ты тоже видишь эти сны. Как думаешь, если темный бог постоянно знает, где мы? Как нам тогда укрыться от него, не дать ему узнать правду о наших планах?

-- А если нет? -- резонно возразил Сунгай. -- Он ни разу не заявлял, что знает об этом, а даже если бы и заявил, я б подумал, прежде чем поверить.

-- Ладно, -- Острон оглянулся на Муджаледа, который в тот момент о чем-то разговаривал с невысоким седым человеком в шахре, должно быть, тем самым мастером Али Васифом, который, как знал уже Острон, руководил всеми строительными работами в городе. -- Я думаю, все равно лучше всего спросить мнение остальных.

-- Остальных -- это кого? -- остро глянул на него Сунгай. -- Одаренных? Или тех, кто по каким-то причинам идет за нами?

Острон вздохнул.

-- Скажи мне, Сунгай, -- попросил он, -- а кому доверяешь ты?

Джейфар поджал губы и отвернулся.

-- Я доверяю тебе, -- отозвался он. -- Я давно знаю тебя, Острон. Я... вынужден доверять Хансе, Искандеру и Элизбару. Я верю, что шесть богов не позволят своему главному врагу одурманить собственных Одаренных. ...Хотя то, что мы с тобой видим эти сны... и неизвестно ли еще, видят ли их остальные!

-- Я не думаю, -- осторожно сказал Острон. -- Ханса бы сам первым рассказал мне об этом, ведь он знает, что это означает. Я спрашивал Искандера, и он ответил, что ему снится лишь его дочка.

-- Элизбар?..

-- Возможно, надо спросить его. Но и Элизбар в курсе, чем это грозит ему, я не считаю, что он стал бы скрывать такое.

-- Ладно, -- буркнул Сунгай. -- Возможно, темный бог влияет на меня... в последнее время я не хочу никому доверять. Все эти разговоры о том, что среди нас скрываются предатели, настораживают меня.

Острон помолчал. Муджалед распрощался с мастером Али Васифом и отдавал приказы безбородому еще парнишке в кольчуге; паренек то и дело с неприкрытым восхищением косился на двух Одаренных, вот так вот запросто сидевших с чашками в руках. Косматый хмурился и напоследок, видимо, заставил паренька повторить все, что тому сказал.

-- Сначала стоит решить, каким числом мы отправляемся в Эль Габра, -- произнес наконец Острон. -- То, что идут Одаренные, само собой разумеется, и Исан тоже, по понятным причинам... я бы, если честно, не хотел, чтоб с нами шли остальные: Абу Кабил, Дагман и Бел-Хаддат, последнему я вовсе не доверяю, Дагмана я попросту плохо знаю, он слишком скрытный. А Абу... ну, в конце концов, Абу -- кузнец, не понимаю, для чего ему идти с нами в такой опасный путь.

-- А Лейла и Сафир? -- спросил Сунгай. Острон опустил взгляд.

-- Я бы предпочел, чтоб они тоже остались в городе, -- сказал он. -- Но подозреваю, что ни одна из них не согласится. Да и, впрочем, если они пойдут с нами, мне будет даже спокойнее: так я всегда буду знать, где Сафир, и смогу защищать ее.

-- ...Да, -- коротко усмехнулся джейфар себе в бороду. -- Представляю себе, как бы ты извелся, оставив ее в Ангуре. Каждые пять минут бы небось думал, "а не пал ли город", "а не убил ли ее внезапно проснувшийся одержимый".

Острон немного смутился, но уж больше по привычке.

***

Он сам обошел их комнаты тем вечером, задавая один и тот же вопрос; Сафир в ответ предсказуемо обругала его и сказала, чтоб больше он глупостей не спрашивал, Ханса и Лейла, делившие комнату на двоих, только посмеялись над ним.

-- Чтоб вы в итоге забрали всю славу себе! -- заявила Лейла и тряхнула копной каштановых волос.

В соседней комнате расположились Леарза и Искандер; маарри выглядел мрачным и начищал свой скимитар, а китаб читал какую-то книгу.

-- Я знаю, дед сказал тебе идти с нами, -- осторожно начал Острон, когда удалось привлечь внимание Леарзы, -- но все-таки предсказания -- такая мутная вещь...

-- Я пойду до конца, -- почти сердито ответил ему тот. -- Даже не думай, что я отступлю, Острон! Может, толку от меня не очень много, но вдруг и мои звезды пригодятся. И дело даже не в каких-то там предсказаниях, просто если уж я увязался за вами, то на середине пути не передумаю.

Острон только пожал плечами и отправился в другую комнату. Исан и Абу Кабил разговаривали, и когда он открыл дверь, до него донесся обрывок фразы ассахана:

-- ...говорят, из этих элементов и состоит весь мир.

Недоуменно подняв брови, Острон уставился на Абу; тот состроил смешную физиономию. Исан тоже глянул на вошедшего нари и своим холодным голосом спросил:

-- От меня что-то еще требуется? Я не чувствую присутствия безумцев в черте города, только далеко за его пределами.

-- ...Нет, я не к тебе, Исан, -- отозвался Острон. -- Абу, я хотел поговорить с тобой.

-- Дай угадаю, -- немедленно ухмыльнулся тот, -- вы с Сунгаем сегодня полдня провели у Муджаледа на его командном посту, небось рассуждали, что вам делать дальше. Вот ты и подумал, что от бесполезных спутников лучше избавиться, от меня, например.