Лиловый (I) (СИ)

В свете луны трепетал белый флаг, и конный отряд сражался с толпой безумцев; Острон поселил пламя на своих клинках и первым ринулся в драку, следом за ним летели Сунгай и Ханса, невдалеке просвистела первая стрела. Из-под земли вдруг вырвалась тонкая, но высокая струя воды. Ни конникам, ни Одаренным и их спутникам вода ничего не сделала, но безумцы, страдающие водобоязнью, частью впали в панику и смешались.

-- За Саид! -- разнесся женский голос, и прямо перед носом у Острона, сражавшегося сразу с четырьмя врагами, слетела с плеч голова одного из них, снесенная ятаганом всадника.

-- Мубаррад! -- рявкнул нари, которого этот крик немного сбил с толку.

Драка длилась не очень долго, поначалу проигрывавший отряд конников (их было значительно меньше, чем одержимых) воспрял духом, и среди пришедших им на подмогу одиннадцати бойцов как минимум трое были мастерами клинка, против которых безумцам, которые совсем недавно наверняка были простыми мирными людьми, делать было нечего. Острон прикончил своего последнего врага, стараясь не думать о том, кем был этот человек до того, как поддался голосу темного бога. Вскинувшись, он обнаружил, что и остальные завершили драку, и конники собираются вместе; луна озаряла потные бока животных, поблескивала тут и там на кольчуге.

-- Кто вы такие? -- спросил было один из всадников, судя по силуэту, рослый детина, но другой, стоявший рядом, немедленно ответил за них:

-- Это Одаренные, клянусь Гайят!

Острон вспомнил, что пламя по-прежнему сияет на лезвиях его ятаганов, и потушил его. Остальные понемногу окружили его, и никто толком не понимал, чего ожидать от этих всадников.

-- Так и есть, -- сказал Острон, выступив вперед. -- Назовитесь же и вы.

Всадница, на чьей голове тускло блестел шлем, спешилась и по-военному приложила кулак к груди.

-- Мы называем себя Северной Стражей, -- ответила она. -- Мы собрались около месяца назад, когда в мирных ахадах начали появляться безумцы. Поскольку стены Эль Хайрана больше не существует, надеяться на защиту ее стражей мы не можем, так что мы решили взять эти обязанности на себя.

Острон легонько нахмурился.

-- Ангур еще стоит, -- заметил он вполголоса. -- Отчего вы не направились туда?

-- Там и так достаточно защитников, -- дерзко отозвалась женщина. -- Но остаются мирные поселения на севере, в отличие от сабаинов, у поселений маарри нет никакой защиты, и мы взяли на себя обязанность сопровождать беженцев в горы к китабам. Если мы в пути натыкаемся на шайки одержимых, мы истребляем их.

Тут за спиной Острона произошло движение, и вперед выступил нахуда Дагман, будто вгляделся в лицо женщины под шлемом.

-- Да ведь это никак Алия, -- негромко сказал он. Женщина подобралась, уставилась на него.

-- Откуда ты знаешь мое имя?

Дагман фыркнул.

-- Ты служила у меня юнгой на самбуке, детка, забыла?

-- ...Нахуда Дагман? -- в ее голосе скользнула растерянность. -- Да ведь это было почти десять лет назад...

-- А я тебя помню, -- рассмеялся он коротко. -- Нечасто женщины идут в моряки, даже такие боевые девчонки, как ты.

-- Вы знаете друг друга? -- Острон покосился на Дагмана, чье бородатое лицо было ясно освещено луной. Бывший капитан корабля ухмыльнулся.

-- Да, это точно Алия. Нисколько не удивлен, что именно такая безбашенная девка собрала какую-то там стражу.

-- Я была не одна...

-- Мы все вместе приняли это решение, -- добавил рослый всадник позади нее и тоже спешился; понемногу соскочили с лошадей и остальные.

-- Нахуда Дагман, что же ты делаешь с Одаренными? Никак ты тоже...

-- Нет, нет, детка, я просто увязался за ними на свою голову, -- возразил тот. -- Одаренный нашего племени -- вон он, это Искандер.

-- ...Да, конечно же, -- смутилась будто Алия, склонила голову. -- Разумеется, Одаренных должны сопровождать и простые воины. Должно быть, это ваш головной отряд?..

-- Нет, только Абу Кабил остался за той дюной, -- возразил Острон. -- Нас немного, и мы возвращаемся в Ангур, потому что птицы Одаренного Сирхана донесли нам, что одержимые перебрались через Харрод и скоро, должно быть, атакуют город.

Алия оглянулась на своего спутника, стоявшего рядом с ней; потом торжественно сказала:

-- Для нас будет большой честью сопровождать вас хотя бы короткую часть пути, если вы позволите. Нас немного, но все мы -- хорошие бойцы и уже не раз имели дело с безумцами.

-- Пусть будет так, -- согласился Острон, которому было приятно знать, что есть люди, которые также готовы принять на себя ответственность и сражаться.

Всадников было шестнадцать человек; еще трое погибли по время драки, и Острон помог Алии и ее товарищам похоронить их, пока Элизбар исцелил тех, кто в этом нуждался. Наконец они вернулись к Абу Кабилу, который со скучающим видом сидел на спине лежащего верблюда. Увидев своих спутников в сопровождении неизвестного отряда, Абу воскликнул:

-- И тут в пустыне они повстречали отряд благородных воинов, которые поклялись защищать Саид до последней капли крови! Дай угадаю, Острон, та милашка в шлеме ими верховодит, верно?

Алия, шедшая рядом с Остроном, издала неразборчивый недовольный звук.

-- Это Абу Кабил, -- сказал ей Острон и улыбнулся. -- У него острый язык, но спутник он хороший. Ты угадал, Абу!

-- А ты, значит, единственный из всего отряда остался позади и не участвовал в сражении, -- дерзко заявила Алия, когда они подошли к верблюдам. Кони нервно зафыркали, кто-то из дромедаров издал сердитый рев. Абу развел руками.

-- Командир отдал мне приказ, милашка, -- сообщил он без намека на вину в голосе. -- Разве я могу ослушаться великого Одаренного нари, от которого зависит спасение целого мира?

-- Абу, -- смутился Острон.

Путники взобрались на верблюдов, и вскоре смешанный отряд пустился в дорогу; конники в целом старались держаться подальше от дромедаров, поскольку лошади боялись их, но у Алии, кажется, был тренированный жеребец, так что она ехала буквально вплотную к Острону, а чуть позади них шел верблюд Дагмана.

-- Так ты была моряком, Алия? -- спросил Острон, и глаза Алии блеснули на него из-под шлема.

-- Это было давно, -- отозвалась она. -- Я сбежала из дома и отчаянно хотела приключений. Нахуда Дагман взял меня на борт, когда остальные отказались.

-- У матросов есть свое предубеждение насчет женщин на борту, -- пожал плечами Дагман. -- Да я не очень суеверный. Поначалу все равно без прений не обошлось, ребята то и дело засылали ко мне послов, упрашивая, чтоб я согнал девчонку на берег. Потом привыкли, к тому же, ничего дурного-то и не случилось.

-- Но потом ты все-таки ушла?

Алия кивнула.

-- Я около года служила у нахуды Дагмана. Потом серьезно заболела, и им пришлось оставить меня в одном из таманов на побережье моря, а когда я поправилась, на таман напали разбойники, и, в общем, дорога увела меня оттуда.

-- Да, припоминаю, мы потом заходили в тот таман и были готовы забрать тебя, -- согласился Дагман. -- Но жители сказали, что ты давно уж собрала свой отряд и была такова. Я думал, ты в разбойники подалась.

-- Я сражалась с разбойниками! -- с жаром возразила женщина. -- Я узнала, что в одном из заброшенных оазисов к востоку промышляет огромная банда, собрала отряд добровольцев, и какое-то время мы пытались перебить бандитов, которых, между прочим, в три раза было больше, чем нас.

Про себя Острон подумал, что тесно знакомить Алию с Лейлой и Хансой не стоит, но вслух ничего, конечно, не сказал.

Они ехали вместе до самого рассвета, когда в пустыне царит холод, и люди кутались в бурнусы, а животные фыркали и мотали головами. Неясный утренний свет выбелил лицо Алии под ее круглым шлемом, по краям которого поблескивала бармица; она не была красавицей, и ее щеку под глазом рассекал старый шрам, и было видно, что ей давно не семнадцать лет. Впрочем, в ней было что-то такое, что заставляло взгляд возвращаться к этому длинному лицу снова и снова. Темно-серые глаза смотрели сурово, и тонкие губы обычно были плотно сжаты. В один момент Алия напомнила Острону львицу, он даже потряс головой; возможно, дело было в необычных формах ее носа и скул.