Лиловый (I) (СИ)

-- Ты с ними заодно, ублюдок! -- крикнул Искандер. Ворон глухо сказал Хансе:

-- Позови Острона. И джейфара тоже.

Растерявшись вконец, Ханса сорвался с места. Когда надо, он мог бегать быстрее антилопы; Сунгай на его крик вскочил с постели немедленно, казалось, он и спал-то одетым, прижимая ятаган к боку, побежал в комнату Исана. Дверь в комнату Острона и Сафир была заперта, Хансе и в голову не пришло, что они могут быть чем-то заняты, он со всей дури принялся колотить в нее. Острон открыл через пять минут, растрепанный и ошалевший.

-- Там Искандер!.. Бел-Хаддат! -- заорал Ханса, размахивая руками. -- Скорее!

Они вдвоем прибежали назад в спальню, в которой на тахте по-прежнему лежал белоглазый; от шума он проснулся, но молча скалился в пустоту, будто не понимая, что происходит. Бел-Хаддат к тому времени отпустил Искандера, и маарри нервно отдувался, с гневом в светлых глазах смотрел на своего противника. Его скимитар держал в своих руках Сунгай.

-- Ханса, -- окликнул он, -- что произошло? Это правда?

-- Что правда?.. -- смутился Ханса, до которого тут дошло, что он позорно уснул на посту и теперь придется в этом сознаться. -- Я... ну... я задремал. Когда проснулся, они уже...

-- Когда он вошел в комнату, я подумал, он хочет что-то сказать марбуду, -- холодно произнес Ворон, чья кваддара уже была в ножнах. -- А он схватился за скимитар и попытался перерезать безумцу глотку. Возможно, мне стоило позволить ему сделать это, ведь вы Одаренные и вам виднее, -- в его голосе впервые за все время скользнуло подобие иронии, -- но я решил, что вряд ли Острон давал на это согласие.

-- Искандер, -- позвал его Острон. -- Зачем ты?..

Бородатый маарри тяжело дышал, отчего-то избегая смотреть в глаза Острона. Потом лишь глухо произнес:

-- Он одержимый. Чем он лучше остальных безумцев? Разве не наша цель -- сражаться с такими, как он?

-- Искандер, он на нашей стороне! ...Да и в любом случае, нападать на безоружного человека... -- Острон скривил губы. Сунгай пожал плечами.

-- Загляните в его глаза, -- предложил Бел-Хаддат. -- Ты, нари. Ты знаешь, как они должны выглядеть.

Острон вздрогнул.

-- Ты... серьезно?

-- Загляни, я сказал.

Острон стремительно подошел к Искандеру; тот резко дернул головой, не давая нари сделать это, но нари был проворней и успел поймать Одаренного Гайят за виски.

-- Мубаррад милостивый, -- прошептал он. -- Искандер. ...Тебе снятся сны, верно?

-- Мне снится только моя дочь, -- отозвался тот с укором. -- Моя Раяна, которую убил такой, как этот. Она так и осталась неотомщенной.

-- И она разговаривает с тобой, -- упавшим голосом сказал Острон. -- Это она сказала тебе, что Исана нужно убить, верно?

Искандер промолчал. Он выглядел совершенно растрепанным, на скуле у него остался кровоподтек: Бел-Хаддат бил, не сдерживая силы. Ханса озадаченно сообразил: ведь Бел-Хаддат не пустил в ход своей кваддары, хотя видел в глазах Искандера безумие, нанес удар кулаком, скорее чтоб привести того в чувство.

-- Это не Раяна, -- помедлив, добавил Острон. -- Это темный бог разговаривает с тобой, Искандер. Ты понимаешь? Темный бог. Он хочет обмануть тебя и погубить. Нельзя поддаваться злости, ведь все равно погибших местью не вернешь.

Искандер молчал, но в его позе что-то неуловимо изменилось; исчезло сопротивление, и много времени спустя он чуть виновато ответил:

-- Я знаю... Гайят милостивая, Острон, это правда? Ведь это... не Раяна. Она снилась мне... совсем как живая. И говорила со мной... взрослым чужим голосом, она говорила мне разные вещи...

-- Темный бог разговаривает со мной, принимая облик козодоя, -- негромко сказал Сунгай. -- Поначалу я тоже не сразу понял, кто это. Это не Раяна, Искандер. Это темный бог оскверняет ее облик, чтобы обмануть тебя.

Искандер резко выдохнул и будто сломался, сгорбившись, опустился на пол у ног Острона, схватил себя руками за голову.

-- Что мне делать, -- пробормотал он. -- Неужели я стану таким же... неужели он заберет и мою душу, заставит убивать...

Острон присел перед ним на корточки и положил руку на его плечо.

-- Держись, -- сказал он. -- Ты не один, Искандер. Темный бог и нам говорит страшные вещи... но мы держимся, и наша задача -- продержаться до конца. Слава шести, это будет, я надеюсь, уже скоро.

-- Как же бороться с ним?

-- Не верь ему. Ни единому его слову. Помни о том, что прошлое -- не единственное, что у тебя есть, -- с чувством сказал Острон. -- В этом мире еще живет столько хороших людей, которых мы должны защитить. И еще ты всегда можешь попросить помощи у любого из нас.

Наконец Искандер немного успокоился; в его глазах больше не было безумия, и Сунгай взял его за плечо, вывел из комнаты. Острон задержался.

-- Вот уж не думал, что придется безумца защищать от кого-то, а не наоборот, -- пробормотал Бел-Хаддат, снова опускаясь на свое место за тахтой.

-- ...Спасибо, Ворон, -- сказал ему Острон.

-- Не за что, -- буркнул тот.

***

Еще несколько дней прошли спокойно, пока наконец с утра Исан не заговорил по-нормальному, и Абу Кабил перестал давать ему снотворное снадобье. Осень понемногу подкрадывалась к Ангуру, все холодней становилось по вечерам, хотя днем все еще стояла сильная жара; еще месяц-другой, и осень вступит в полную силу, задуют холодные восточные ветра, принося с собой сухой воздух гор Аласванд. В ту ночь Острону снился сон; во сне он стоял на площади перед Эль Кафом и смотрел на юг, и на юге сгущались непроглядные тучи. Вокруг него царила гробовая тишина, и никто так и не заговорил с ним; он проснулся со смешанными чувствами облегчения и взволнованности.

Наутро Острон и Сунгай находились в главном холле Эль Кафа, где Муджалед, как обычно, выслушивал доклады, когда в холл буквально ворвался молодой страж в алом халате и воскликнул:

-- К городу с севера приближается большой конный отряд, господин Муджалед!

-- Конники -- значит, вряд ли одержимые, -- пробормотал Сунгай, Острон резко поднялся на ноги.

-- Возможно, еще одна группа разбойников, решивших присоединиться к защитникам города, -- заметил Муджалед, но все же тронулся с места. -- Дагул, остаешься за главного.

Седой воин, стоявший возле стола с картой, вскинул руку; Острон и Сунгай присоединились к Муджаледу, и все трое почти бегом направились к северным воротам, перед которыми с внешней стороны, когда они пришли, уже гарцевали те самые всадники. Понявшись следом за Косматым на стену, Острон углядел белый флаг с неразборчивой строчкой вязи, окаймляющей его, и радостно вскинулся: он не ошибся, он уже видел этот флаг.

-- Это Северная Стража, -- воскликнул он. Муджалед не обернулся, но вгляделся в лица конников. Все до единого были в кольчугах, и у многих грозно блестели на поясе ятаганы, а некоторые несли в петлях копья. Во главе отряда была сама Алия, которую Сунгай и Острон признали, по-прежнему в круглом шлеме с бармицей, и поверх ее кольчуги был накинут белый бурнус, почти что сиявший на солнце.

-- С чем идете? -- крикнул Муджалед, который, хоть и знал уже, что сами Одаренные знакомы с этими всадниками, не позволил себе нарушить правила.

-- С миром, -- отозвалась Алия, и ее низкий голос разнесся по стене. -- Мы называем себя Северной Стражей, и наша цель -- защищать Саид от одержимых.

-- Открывайте ворота, -- потише приказал Муджалед. Ворота с грохотом отворились, впуская отряд Алии; она первой въехала в город, и копыта ее коня звонко цокали по мостовой. Они втроем спустились со стены и встретили ее; увидев Одаренных, Алия сдержанно наклонила голову в знаке приветствия.

-- Я полагал, вы намерены разъезжать по северной части Саида и помогать мирным жителям, -- негромко произнес Сунгай. -- Что привело тебя сюда, Алия?

-- Большая часть Северной Стражи именно это и делает, -- с гордостью отозвалась женщина. -- Мой первый помощник Назир возглавляет их, и он же продолжает принимать в наши ряды достойных. Я же отобрала отряд лучших воинов и отправилась сюда, потому что хочу сопровождать Одаренных. Мы очень боялись не успеть. Я рада, что вы еще здесь.