Лиловый (I) (СИ)

-- Как скажешь, командир, -- пробурчал Элизбар, поправлявший подпругу у лошади. -- Куда ты, туда и мы.

-- Если Ангур в опасности, мы должны ехать туда как можно скорее, -- согласился Искандер.

-- Думаю, наши поиски можно назвать наполовину успешными, -- радостно заявил Абу Кабил, переглянувшись с Дагманом, -- ведь мы отыскали Одаренного Гайят! А если этот парень из китабов сам нас не нагонит, то его проблемы.

-- Поехали уже, -- буркнул Бел-Хаддат и взлетел в седло. -- Надо спешить.

Острон еще раз оглянулся, и его взгляд наткнулся на белые глаза Исана. Тот стоял рядом с нари, уже накинув на голову капюшон серого плаща, и его лицо, как всегда, было ровной гипсовой маской.

-- Ты уверен, что это решение не подсказано тебе Асвадом? -- вполголоса поинтересовался Исан. Острон скривился: своим вопросом белоглазый попал в точку.

-- Я не знаю, Исан, -- признался он. -- Темный бог слишком хитер. Но я все-таки принял это решение, и я отвечаю за него.

-- Ты не сможешь ответить, если будешь мертв.

-- ...Я верю в шестерых богов, Исан, -- помедлив, возразил нари. -- Я верю, что они не оставят нас и приведут к нам Одаренного Хубала... если он действительно нам нужен.

***

В сабаине Тангал, расположенном буквально в пустыне, у подножия высокой горы, Исан подошел к Острону и вполголоса, пока Сунгай разговаривал со старейшинами, сообщил:

-- Я чую одержимого, который вот-вот проснется.

-- Мерцание?.. -- переспросил Острон. Белоглазый кивнул ему, и Острон сделал знак Хансе и Искандеру, когда те посмотрели на них, желая знать, в чем дело. Пятью минутами позже они поставили в известность старейшину Хилафатула, самого уважаемого в сабаине; Исан и Острон отправились на мерцание вдвоем, чтоб не вызвать в поселении панику, и через полчаса привели в аштемар ничего не понимающую женщину, на которую Исан решительно указал на улице.

-- Снятся ли тебе сны, в который чужой бесплотный голос разговаривает с тобой? -- спросил ее Острон, от всей души надеясь, что белоглазый ошибся.

Женщина настороженно посмотрела на старейшину Хилафатула, который хмурился в стороне, потом на высокого нари с треугольным подбородком; когда эти двое подошли к ней и сказали, что она должна пойти с ними к старейшине, она очень испугалась бородатого со страшными белыми глазами, но не этого нари.

Она помолчала, не уверенная, стоит ли говорить правду, но присутствие старейшины повлияло на нее, и она кивнула:

-- Да, несколько раз я видела такие сны...

Острон опустил голову. Исан вопросительно посмотрел на него, ожидая, что тот отдаст приказ; Острон посидел молча, наконец негромко сказал господину Хилафатулу:

-- Стоит держать ее... под надзором. Это очень дурной знак.

По указаниям старейшин женщина осталась на ту ночь в аштемаре, под стражей, хоть она плакала и не понимала, в чем она виновата; Острон с камнем на сердце ушел к своим путникам в трактир. По пути Исан спросил его:

-- Ты не будешь казнить ее?

-- ...Ради всего святого, Исан, -- вздрогнув, отозвался тот. -- "Казнить"! В племенах казнят только убийц!

-- Но она скоро станет одержимой и тогда, очень возможно, кого-нибудь убьет.

-- Вот тогда и...

-- Ты перекладываешь эту ответственность на простых людей?

Острон помолчал.

-- Чего ты хочешь от меня, Исан? -- потом резковато спросил он. -- Чтобы я лично казнил каждого одержимого или того, кто вот-вот поддастся?

-- Нет, -- невозмутимо ответил белоглазый. -- Мне просто интересно.

-- Интересно ему.

Они уезжали наутро, обменяв своих низкорослых лошадок на верблюдов; Ханса, на чьи плечи легла сия обязанность, весь вечер сердито бубнил и перед отъездом заявил, что о хеджинах в этом богами забытом месте можно и не мечтать.

-- Не имеет значения, -- коротко ответил ему Искандер. Дромедары, которых раздобыл Ханса, были ниже хеджинов, и седла у них были не такие удобные, впрочем, все двенадцать животных выглядели бодрыми и сердито орали, мотая головами.

-- Какой из них самый смирный, -- пробормотала Сафир, а Ханса фыркнул и ответил ей:

-- Все одинаково буйные, бери любого.

Еще через полчаса борьбы с животными путники наконец выехали. Они покинули сабаин, и тропа, поначалу спускавшаяся по скалистому склону, наконец вывела их в хамаду; Острон с тяжелым сердцем оглянулся на видневшиеся вдалеке стены сабаина. Отвернулся, глядя перед собой.

-- Эту дорогу я хорошо знаю, -- сообщил ему Сунгай, рядом с которым он ехал. -- Но она дает немаленький крюк в одном месте, в мирные времена торговые караваны и некоторые племена джейфаров предпочитали заглядывать в ахад Шамсул, что сильно к западу отсюда. Я думаю, нам туда заезжать нет особой нужды. Как ты считаешь?

-- Тебе виднее, -- пожал плечами Острон. -- А напрямик что?

-- Барханы, -- отозвался джейфар. -- Оазисов там нет, но у нас есть Искандер, так что вряд ли это проблема.

Они действительно два дня ехали без всяких приключений, и Исан сообщал, что не чувствует ни единого одержимого на значительном расстоянии вокруг; места были пустынные, воды здесь отродясь не водилось, и Искандер на второй день даже с трудом сумел вызвать небольшую струйку, которой едва хватило на всех.

-- Ведь вода, которую я вызываю, из ниоткуда не берется, -- пояснил он удивившейся Лейле. -- На самом деле почти везде под землей есть ее запасы, просто где-то они лежат очень глубоко. А в оазисах влаги так много, что я могу брать воду буквально из воздуха.

-- Наверное, на берегу моря ты станешь сильным, как бог, -- пробормотала девушка.

Царила глубокая ночь, но они останавливались в тот день в обед и были намерены ехать без остановок до утра; пустыня была окутана гробовым болезненно-белым молчанием, залитая лунным светом, и поневоле люди стихли тоже, сосредоточенно смотрели перед собой, и только изредка доносилось уханье Хамсин, то и дело отлетавшей на разведку и возвращавшейся к Сунгаю, ехавшему впереди всех. Один Леарза смотрел на небо, задрав голову. Ночь выдалась необычайно звездная, и он отыскивал знакомые созвездия, а потом заметил, как одна звезда двигается. "Ух ты, метеор", подумал он с восторгом и какое-то время следил за ней, но потом потерял ее из вида. Тогда уж ему пришло в голову, что для метеора она двигалась слишком медленно, только Леарза пожал мысленно плечами: сколько неизведанных чудес в мире, ему никогда не узнать все его секреты.

Острон ехал чуть позади Сунгая, и рядом с ним была Сафир, они тихо переговаривались поначалу, потом, когда всеобщая тишина окутала отряд, тоже замолчали. Острон то и дело бросал украдкой на девушку взгляды и чувствовал неизбывную нежность по отношению к ней. Она была такая храбрая, думал он: прошла вместе с ним весь этот путь, от самого первого нападения одержимых, ничего не испугалась и пойдет с ним до конца, что бы ни случилось, он был уверен в этом.

Тут с другой стороны Острона нагнал Исан, и, поскольку белоглазый почти никогда этого не делал без нужды, Острон немедленно насторожился.

-- Я чую отряд одержимых, -- предсказуемо сообщил тот, с невозмутимостью глядя перед собой. -- Не очень далеко отсюда. Сова джейфара еще не принесла эту новость?

Сунгай обернулся на эти слова и нахмурился: Хамсин еще не вернулась из очередного полета.

-- В какой стороне? -- спросил он.

-- Там, -- Исан не колеблясь махнул рукой к востоку. -- Их много, около двух сотен. Некоторые из них мерцают.

-- Одержимые на востоке! -- крикнул Острон, оборачиваясь к остальным путникам, и верблюд Сунгая первым перешел на рысь, а следом за ним и остальные. Исан вырвался вперед, ведя других, но слишком долго они не проехали: фарсанг, не больше, затем белоглазый остановился, и путники спешились.

-- Абу, оставайся с животными, -- велел Острон, выхватывая уже ятаганы: теперь они могли слышать человеческие крики впереди, за гребнем бархана. Одиннадцать человек взбежали по песчаной волне и обнаружили, что за ней уже вовсю идет драка.