День рождения мира

ответ - мол, да. - Что скажет дщерь Божия - это младенец или зверушка?

- Зверушка, - ответила я. - Кусаются звери, а младенцы только сосут.

Все служанки божьи расхохотались-расхихикалсь, кроме новой варварки, Руавей, которая никогда не улыбалась.

- Верно, права дщерь Божия, - отозвалась Хагхаг. - Может, кто выбросит зверушку за ворота? В святые места нет зверям ходу.

- Я не звеюшка! - завизжал Тазу, вскочив - кулачки сжаты, глазенки сверкают, как рубины. - Я сын Божий!

- Посмотрим, - Хагхаг с сомнением оглядела его. - Теперь это уже не так похоже на зверюшку. Что скажете - может это быть сын Божий? - обратилась она к святым, и все согласно поклонились, кроме дикарки, конечно - та только молча пялилась.

- Я, я! Я сын Божий! - крикнул Тазу. - Не дета! Айзи дета!

Он расплакался и побежал ко мне, а я обняла его и расплакалась тоже, за компанию. И мы плакали, пока Хагхаг не посадила нас на колени и не напомнила, что плакать некогда, потому что сюда грядет Сама богиня. Мы перестали плакать, служанки утерли нам слезы и сопли, и расчесали волосы, а Госпожа Облака принесла наши золотые шапки, чтобы мы могли узреть Саму богиню.

С той пришли ее мать, сама бывшая когда-то Самой богиней, и дурачок принес младенца Арзи на подушке. Дурачок тоже был сыном Божиим. Всего нас было семеро - Омимо, ему в тот год было четырнадцать, и он уже отправился служить в войско, потом дурачок без имени, двенадцати лет, большеголовый и узкоглазый, он любил играть с Тазу и малышом, потом Гоиз и еще Гоиз - их так звали, потому что они умерли и ушли в дом праха, чтобы питаться там подношениями, - потом мы с Тазу, нам предстояло пожениться и стать Богом, и последний - Бабам Арзи, Господь Седьмой. Но я была самая важная, потому что единственная божия дочка. Если Тазу умрет, я еще могу выйти замуж за Арзи, говорила Хагхаг, а вот если умру я, все станет очень плохо и сложно. Тогда все сделают вид, что дочка Госпожи Облака, Госпожа Сладость, и есть дщерь Божия, и ее женят на Тазу, но мир-то будет знать разницу. Вот поэтому мама приветила меня первой, а Тазу - потом. Мы пали на колени и, сжав руки, коснулись большими пальцами лба. Потом встали, и богиня спросила меня, чему я научилась за день.

Я пересказала, какие слова выучилась читать и писать.

- Очень хорошо, - похвалила меня богиня. - А о чем ты желаешь попросить, дочка?

- Мне не о чем просить, госпожа моя мать, благодарю, - ответила я, и только потом вспомнила, что у меня же был вопрос, но было уже поздно.

- А ты, Тазу? Чему ты научился сегодня?

- Я хотел укусить Хагхаг.

- И чему ты научился - это хорошо или плохо?

- Плохо, - ответил Тазу, а сам улыбнулся, и богиня - вместе с ним, а Хагхаг рассмеялась.

- А о чем ты желаешь попросить, сынок?

- Можно мне другую служанку в умывальню, а то Киг очень больно мне голову моет!

- Если к тебе придет другая служанка, что станет с Киг?

- Уйдет!

- Это ее дом. Что, если ты попросишь Киг понежнее мыть тебе голову?

Тазу