День рождения мира

то означало "можно", просто Хагхаг ревновала. Я подошла и погладила ее по плечу со словами:

- Когда я стану богиней, я подарю тебе комнату, полную золота, и самоцветов, и драконьих гребней.

- Ты - мое золото и самоцветы, святая доченька, - ответила старуха.

Хагхаг была лишь простолюдинкой, но все святые в доме Господнем, будь то божии родичи или те, кого коснулся Бог, повиновались ей. По обычаю нянькой детей Божьих всегда служила простая женщина, избранная Самою богиней. Хагхаг выбрали в няньки Омимо, когда ее родные дети уже выросли, так что мне она с самого начала запомнилась старой. Она не менялась с годами - все те же крепкие руки, и мягкое "Посмотрим". Она любила поесть и посмеяться. Нами полнилось сердце ее, а ею - наши. Я полагала себя ее любимицей, но, когда сказала ей об этом, Хагхаг поправила: "После Диди" так называл себя дурачок. Я спросила, почему он глубже всех запал ей в сердце, и она ответила: "Потому что он глуп. А ты - потому что ты мудра", и посмеялась, что я ревную ее к Господу Дурачку.

Так что я сказала ей: "Тобой полно сердце мое", и она ответила "Хмф", потому что так и было.

В тот год мне было восемь. Руавей, мнится мне, было тринадцать, когда бог-отец вонзил в нее уд свой, перед тем убив ее отца и мать на войне с тегами. Потому она стала святой, и должна была жить в доме Господнем. Если бы она зачала, жрецы удавили бы ее родами, а дитя два года кормила бы грудью простолюдинка, а потом его вернули бы в дом Господень, и воспитали бы святой или слугою Господним. Слуги почти все были божьими детьми - таких почитали святыми, но титула они не носили. Господами и госпожами именовали родичей божьих, потомков их предков, а еще - божьих детей, кроме обрученных. Нас называли просто - Тазу и Зе - покуда мы не станем Господом Богом. Меня звали, как мою мать-богиню, по имени священного зерна, окормляющего народ Божий. А Тазу означает "великий корень", потому что при родах его отец, опоенный ритуальным дымом, увидал, как буря валит могучее древо, и корни его усыпаны самоцветами.

Все, что Господь Бог увидит в святилище или во сне, когда смотрит в темя изнутри, они пересказывают жрецам-сновидцам. А те, обдумав знамения, истолкуют предсказанное и скажут, что надо делать, а что - запретно. Но никогда жрецы не видали знамений вместе, воедино с Господом Богом, до того дня рождения мира, когда мне исполнилось четырнадцать, а Тазу - одиннадцать.

В нынешние времена люди до сих пор зовут день, когда солнце замирает над горой Канагадва, днем рождения мира, и полагают себя на год старше, но уже полузабыты ритуалы и церемонии, гимны и пляски, и благословения; никто не выходит на улицы праздновать.

А вся моя жизнь состояла из ритуалов, церемоний, плясок, гимнов, благословений, уроков, пиршеств и обычаев. Я знала - и до сих пор знаю - в какой день года первый спелый початок зе должен принести ангел с древнего поля у Ваданы, где бог посадил первое семя зе. Я знала и знаю, чья рука должна омолотить его, чья - намолоть зерна,