Лиловый (I) (СИ)

-- Доброе утро, господин Анвар, -- коротко улыбнулся тот.

-- Никак тебя интересуют сведения о Даре? -- приняв деловой вид, осведомился Анвар. -- Или о темном боге? Только скажи: я помогу тебе искать, юноша. Кстати, я уже отложил кое-какие книги, которые могут показаться тебе интересными. Хоть я и не иду с вами дальше по этому трудному пути, я помогу вам, как сумею.

-- Я благодарен тебе, господин Анвар, -- сказал Острон. -- Я действительно пришел за знаниями, и твоя помощь мне не помешает. Скажи, есть ли здесь сведения об Эль Кинди?

-- ...Конечно, есть, -- немного озадаченно кивнул тот. -- Целая масса. Я даже где-то видел его портрет, грубый набросок, сделанный, если верить надписи, одной из его жен.

-- Так это правда, -- пробормотал Острон, уже когда они пошли по широкому коридору, пол в котором был выложен мраморными плитами. В мраморе отражались блики огней; стены коридора закрывали богатые гобелены, которые ткались, должно быть, не одно поколение.

-- Что?..

-- Что в древние времена у Одаренных было принято иметь много жен.

-- О да, -- благодушно согласился Анвар. -- Источники расходятся в цифрах, но по самым минимальным данным, у Эль Кинди было шесть жен, а больше всего их было у Эль Масуди: авторы называют от тринадцати до двадцати. И это не считая права первой ночи...

-- Какого права?.. -- растерялся Острон.

-- Ну, в те времена для любой женщины считалось великой честью зачать ребенка от Одаренного, -- пояснил Анвар. -- Этот обычай ушел в прошлое сравнительно недавно, около трех веков назад. Думаю, ты о нем слышал только в сказках.

-- ...И от Исана, -- буркнул парень; Анвар тем временем свернул в один из широких залов, заставленных шкафами. Между шкафами стояли узкие столы, и за тем, к которому направился ученый китаб, явно кто-то долго и упорно трудился, раскладывая тома по разным стопкам. Анвар уверенно взял одну из книг, лежавших сверху, быстро пролистал ее.

-- Вот, -- сказал он. -- Посмотри. Это, скорее всего, было срисовано с оригинала, но копия довольно хорошая.

Между страницами книги был вложен ветхий листок пергамента. Острон замолчал, рассматривая это лицо.

Он видел это лицо. Тонкие, будто ломкие черты, непослушные темные волосы. Рот -- рана, чуть скошенный на одну сторону, и глаза...

Он даже потряс головой: конечно, на рисунке этого было не видно, но лицо Эль Кинди слишком живо было в его мыслях, и он хорошо помнил эти странные глаза.

-- Меня интересует одно, -- хмуро сказал Острон. -- Действительно ли Эль Кинди ходил в поход в горы Талла вместе с Эль Масуди и другими одаренными?

-- ...А, сейчас найду, где-то это было, -- отозвался Анвар, принялся копаться в книгах. Наконец нашел ту, что его интересовала. -- Да... так. Вот! Тут написано, что перед самым отправлением Эль Кинди крупно повздорил с Эль Масуди, который был его другом с детства, и вернулся в Халла.

-- А Эль Масуди? -- голос Острона охрип. -- Когда погиб Эль Масуди?

-- Авторы не сходятся в мнениях, -- был благодушный ответ ни о чем не подозревающего китаба. -- Большинство утверждает, что все Одаренные вернулись из Талла живыми и невредимыми, но в таком случае точное место и причину смерти они не называют; немногие заявляют, будто Мансур Эль Масуди погиб в горах Талла, во время той легендарной битвы, но победа все равно уже была за нами.

-- В живых после той битвы остался только Одаренный Ансари Набул, -- сказал Острон.

-- Да, -- Анвар удивился. -- Так ты уже слышал эту версию, юноша? Я думал, ты меня спрашиваешь потому, что...

-- И Эль Кинди, -- лицо Острона потемнело. -- Который знал, что они погибнут в горах Талла.

Анвар осекся и замолчал, внимательно глядя на него.

-- Что еще известно о нем после той битвы? -- хмуро спросил нари. Анвар тут же схватился за книгу, но даже заглядывать в нее не стал.

-- Эль Кинди прожил очень долгую жизнь, но большую ее часть провел в пустыне в добровольном отшельничестве, -- сообщил он. -- В одной из очень старых книг я нашел, что Бакхтанасар стал его могилой. Возможно, те... явления, которые нам довелось там наблюдать, как-то связаны с этим.

-- Очень долгая жизнь, -- пробормотал Острон. -- Прожил долгую жизнь безумцем. Трус.

-- О чем ты?.. -- не понял Анвар, встревоженно вскинулся.

-- Джахар Эль Кинди был трусом и предателем, -- рассерженно ответил тот. -- Будь он проклят!

Фарсанг двадцать второй

В зале постоялого двора присутствовали все, кроме Бел-Хаддата; он не придал этому значения, главное -- Сунгай и Ханса на месте, а остальных оповестят потом. Если представлять себе состояние человека как шкалу баланса, то Острон в тот момент находился очень далеко от ее середины; он еще сам не знал, какие именно чувства вызывает в нем полученное знание, но равнодушным оно его не оставило, это точно.

-- Что-то случилось? -- вскинулся джейфар, сразу заметивший, что с нари что-то не так. Острон сердито тряхнул головой.

-- Ничего особенного, -- сказал он. -- Просто я решил, что мы должны выйти в путь завтра.

-- ...Хорошо, -- осторожно согласился Сунгай. -- Что-то еще?

-- Да, -- Острон обвел взглядом всех присутствующих. Сунгай, Искандер и Элизбар сидели втроем за круглым столиком, у стены на подушках устроились Дагман, Леарза и Сафир, что-то заштопывавшая, Ханса и Лейла расположились рядом с окном. Исан, кажется, до прихода Острона разговаривал о чем-то с Абу Кабилом.

-- Мы пойдем прямиком в Ангур, -- сообщил Острон.

На какое-то время в зале повисла удивленная тишина. Первым подал голос Леарза.

-- Но как же... Одаренный Хубала? -- спросил он. Острон нахмурил брови.

-- Обойдемся и без него, -- был твердый ответ.

-- Разве нас не должно быть шестеро? -- вмешался и Сунгай.

-- Я так решил.

-- Но ведь это пророчество...

-- Без Одаренного Хубала откуда ты будешь знать, что все решил правильно? -- прищурился Абу.

-- Мне плевать, -- взъерепенился Острон. -- Если судьбой велено, чтобы он пошел с нами, он объявится сам. Больше мы не можем терять времени. Сунгай, какие новости из Ангура?

-- Пока никаких, -- пожал плечами тот, -- все мирно. В городе, кажется, сходили с ума люди... как и везде, но пока их было немного.

-- Не погорячился ли ты, Острон? -- хмыкнул нахуда Дагман. -- Отчего вообще ты принял такое решение?

Зеленые глаза остро посмотрели на бывшего капитана. В этот момент открылась дверь, и в зал вошел Бел-Хаддат; Острон знал это, но не обернулся.

-- Эль Кинди был предателем, -- сказал он. -- Что бы он ни предвидел, он бросил своих товарищей, и, чтоб вы знали, они тоже отправились в Хафиру впятером.

-- Это дела давно минувших дней, -- возразил ему Дагман. -- Быть может, на этот раз Одаренный Хубала исполнит свой долг.

-- Он же должен знать будущее, -- криво усмехнулся Острон, -- и если Дар уже открыт ему, то пусть знает, что ему придется догонять меня. А если нет, то зачем нам Одаренный без Дара.

Дагман и Абу переглянулись, промолчали. В наступившей тишине прозвучал бас Бел-Хаддата:

-- Значит, ты намерен отправляться в Хафиру без Одаренного Хубала.

-- Да, именно это я и намерен сделать, -- с легким вызовом произнес Острон, резко обернувшись. Бел-Хаддат стоял точно напротив него. Ворон мало уступал Одаренному в росте и в силу возраста был шире в плечах; Острон, и так взбудораженный, невольно ощутил его, как ощущал противников в бою.

Бел-Хаддат был пронырливой шустрой тенью, чьи контуры дрожали и размывались даже тогда, когда он вроде бы спокойно стоял и смотрел прямо в глаза Острона.

-- Я десять лет без малого искал его, -- негромко произнес Бел-Хаддат. -- Нет ни одного уголка в этих горах, куда я бы не заглянул в поисках. И ты хочешь сказать мне, что десять лет я потратил зря?

Он не поднял голоса, и его лицо никак не изменилось, но Острон почувствовал, что в этом вопросе кипит глухая ярость.