Лиловый (I) (СИ)

Леарза вообще за прошедшие дни не испытывал ни малейшего желания общаться с этим человеком, хотя, в отличие от Острона, он полагал, что тот поступил так, как поступил, вынужденно. Вроде как, когда лекарь бывает вынужден отсечь тебе ногу, чтобы ты выжил, ненавидеть его за это ты не станешь... но и любить -- тем более.

Теперь он стоял, глядя то на древнюю башню, то на Ворона. Любопытство мучило Леарзу. Любопытство, если так можно сказать, было его основной проблемой еще с детства, служило причиной отсутствия бровей (по временам) и хорошего знакомства с углом, в который его ставил в наказание отец. Иногда любопытство приносило ему косые взгляды других людей. В тот раз, года три назад, когда шахтеры с криками ужаса выбежали из нового тоннеля и рассказали, что нашли человеческий череп, в сабаине царил настоящий переполох: в большинстве напуганные люди думали, будто это темный бог поместил череп в толщу земли, что шахта проклята, ну и всякие другие вещи, которые обычно приходят в голову напуганным людям, и один Леарза сгорал от любопытства и даже попытался ночью пробраться в тоннель, чтобы копать дальше: он думал, не найдется ли там других интересных вещей? Его, правда, на входе поймал один из шахтеров, так что раскопки провести не удалось. Тот тоннель потом засыпали.

Любопытство победило и сегодня.

Бел-Хаддат как раз закончил курить и потушил свою самокрутку носком сапога, когда Леарза встал рядом с ним. Ворон никак не отреагировал, не поднял головы.

-- Скажи, ты... -- неуверенно начал Леарза, -- ведь ты ходил этой тропой раньше?

-- Да, много раз, -- буркнул Бел-Хаддат.

-- И что, неужели этой башни здесь в самом деле не было?

-- Это была самая высокая точка тропы, -- отозвался тот, -- и сверху лежали странные камни. Я еще ориентировался по ним поначалу, когда не так хорошо знал местность. Но ни намека на башню не было.

-- ...Удивительно, -- пробормотал Леарза.

-- Возможно, когда-то гора была выше, -- сказал Бел-Хаддат, -- а потом случился обвал, как сегодня, но завалило эту башню. Или, как ты говоришь, занесло ее с годами.

-- Ты видел что-то подобное раньше?

-- Да. Но обычно такие руины выглядят куда хуже. Башня гораздо старше всего, что я здесь видел, и между тем сохранилась отлично. Наверняка ее строили первоклассные мастера.

-- Сколько же ей лет, -- сказал Леарза, оглядываясь, -- тысяча? Две?..

-- Бери больше, -- отозвался Бел-Хаддат. -- Я бы дал ей не меньше десяти.

-- Десять тысяч! -- воскликнул китаб. -- Да ведь это так много!

-- А как ты думаешь, когда появился наш мир?

-- Ну... -- Леарза задумался. -- В сказках обычно говорят, что тысяч двадцать лет назад. Что сначала были боги, ну и все такое. Но я думаю... может, больше. Я думаю, может, раньше была только вода, а потом пыль и камни оседали, оседали, и появилась земля...

-- Интересно ты мыслишь, -- заметил Ворон, поднялся на ноги. Так он сразу оказался выше Леарзы; лицо его неуловимо растеряло свою жесткость, но Леарза не заметил. -- А откуда, по-твоему, брались эти камни и пыль?

-- С неба?..

Светло-зеленые, почти кошачьи глаза уставились на него. Бел-Хаддат будто думал о чем-то; Леарза резко вспомнил, что он разговаривает с человеком, который... в общем, с которым он совершенно не хочет разговаривать.

-- Тогда из чего сделано небо? -- спросил его Бел-Хаддат. -- Из камней?

-- Н-нет, -- Леарза отвернулся. -- Не знаю. Оно слишком далеко. Я как-то пробовал посмотреть на него через лупу, но понял только, что оно еще дальше, чем кажется.

-- А мне кажется, -- хмыкнул Бел-Хаддат, -- ты родился не в свое время и не на своем месте, парень.

Леарза раскрыл было рот, но Ворон уже отошел в сторону; в тот самый момент от башни донесся вскрик:

-- Есть!

Он быстро обернулся и увидел, что Анвар стоит, вскинув кулаки в смешном жесте удовлетворения, а перед ним зияет черный провал открытого дверного проема.

Фарсанг двадцать первый

-- Осторожней, господин Анвар! -- первым отреагировал Сунгай. -- Лучше пусть первым пойдет кто-то другой.

Ученый рассеянно оглянулся.

-- Разве может быть что-то опасное в башне, которая столько лет была завалена землей?

-- Мало ли, -- не сдавался джейфар. Китаб лишь пожал плечами и послушно отступил в сторону; первым внутрь вошел сам Сунгай, держа ладонь на рукояти ятагана: на всякий случай.

Внутри было темно.

-- Острон, -- окликнул он. Нари подошел сразу, на его пальцах мгновенно вспыхнул огонек, который и отбросил желтый луч света внутрь башни. Пол в ней, кажется, был сделан из того же материала, что дверь, матовый и темно-серый от толстого слоя покрывающей его пыли, в которой остались следы ног Сунгая. Острон сделал шаг вперед, пламя стало чуть ярче. Анвар напряженно вытягивал шею, пытаясь разглядеть что-то из-за плеча Одаренного, когда Сунгай еле слышно сказал:

-- Здесь скелет.

-- ...Ну, -- отозвался ему ученый, -- это неудивительно. Скорее всего, этому... человеку несколько тысяч лет, так что...

-- Не похоже, чтобы он умер от старости, господин Анвар.

-- Острон, не мог бы ты уже пропустить меня?.. Спасибо. Так... -- толстяк протиснулся в проход и оказался внутри башни, огляделся. Скелет, о котором говорил Сунгай, действительно лежал на полу у самой стены, будто человек, которому он принадлежал, умер сидящим под дверью. Сунгай продолжал оглядываться. В башне было темно: окон она не имела, и свет проникал лишь в дверной проем, наполовину загороженный высоким Остроном, да и то снаружи было достаточно пасмурно. Огонь Острона приносил больше толка, тут еще сам нари повернулся в другую сторону, осматриваясь, и невольно осветил большую часть башни.

Это была маленькая круглая комната, вдоль стены ее были расположены столы, на которых что-то было навалено. Пыль, укрывшая все махровым ковром, мешала толком рассмотреть это. Скелеты, впрочем, он отметил сразу. Еще один сидел на металлическом стуле, а третий лежал рядом.

-- Осторожнее, осторожнее, -- воскликнул Анвар, заметивший, что Сунгай собрался потрогать стол. Джейфар вскинул бровь, оглянувшись на него. -- Сначала я осмотрю их, если не возражаешь!

Тот послушно отошел в сторону, поднял взгляд наверх: в башне, видимо, был и второй этаж, на который вела металлическая лестница. Анвар тем временем поднял что-то из пыли возле двух скелетов. Это что-то неясно блеснуло.

-- О, понятно, -- сообщил в пустоту ученый. Острон и Сунгай уставились на него.

-- Что понятно? -- не дождавшись возможного продолжения, спросил Острон. Анвар показал ему то, что держал в руке: это была небольшая стеклянная капсула, едва ли размером с подушечку пальца. Кончик капсулы был когда-то отломан.

-- Я так понимаю, в этой капсуле содержался яд, -- пояснил китаб. -- Еще две должны быть где-то рядом. Что произошло, мне еще неизвестно, но очевидно, что эти трое покончили с собой. Возможно, башню действительно завалило, и они предпочли быструю смерть медленному удушью.

-- Как ты догадался? -- спросил Сунгай. Анвар пожал плечами, тогда джейфар пояснил: -- Ну, что нужно искать эту... капсулу.

-- Это же ясно, -- удивился ученый. -- Их позы говорят о трех возможных вариантах: удушье, голод или отравление. После первых двух ничего бы не осталось, но я заметил блеск стекла в свете огня.

Острон косился на скелет, находившийся ближе всего к нему. Скелет тоже был покрыт пылью, но в пламени было четко видно череп, лежавший вплотную к стене. У черепа были на месте все зубы: должно быть, умерший был еще молод.

-- Хм, -- задумался будто Анвар, оглаживая свою бороду. Тем временем в дверной проем сунул голову Леарза: китаб осторожно огляделся, потом скользнул внутрь. Остальные толпились у входа снаружи, ожидая, когда исследователи завершат осмотр. Сунгай все бросал взгляды наверх, на люк, ведший на второй этаж, потом посмотрел на Острона; нари кивнул, и он полез по лестнице.

-- Острон, не мог бы ты подойти поближе? -- спросил толстяк. Острон послушно сделал несколько шагов в его сторону, и свет пламени озарил пыльные нагромождения на столах. Анвар рассеянно оглянулся, потом снял с головы шахр и осторожно принялся смахивать им пыль. Острон и Леарза наблюдали за тем, как понемногу обнажаются на свету диковинные вещи, лежавшие там; Острон -- с опаской, Леарза -- с любопытством. Назначения ни одной из них угадать им не удалось. Какие-то непонятные коробки из металла самой различной формы: вот и все, что они могли сказать. Сунгай между тем наконец сумел отпереть заржавевший люк и с чудовищным скрипом открыл его; сунув голову на второй этаж, он какое-то время осматривался, потом спустился на ступеньку.