Лиловый (I) (СИ)

-- Куда ведут эти тропы? -- угрюмо окликнул Сунгай Бел-Хаддата, когда тот зачем-то замешкался и остановил лошадь. Ворон оглянулся на джейфара.

-- Какие-то ведут к мелким сабаинам на горных склонах, -- холодно ответил он, -- некоторые протоптаны животными, иные никуда не идут.

-- Как же местные жители ориентируются здесь, -- еле слышно буркнул джейфар, но у Бел-Хаддата слух был отменный.

-- Когда-то дорога была куда шире и местами ограждена веревками, но в последние годы никто почти не ездит так далеко на запад, а если кому-то и нужно попасть в Кафзу или на перевал Ирк Эль Амар, -- он вскинул тяжелый подбородок, -- они обращаются ко мне.

До сабаина Умайяд, как сообщил с утра Ворон, было не меньше трех дней дороги. Поначалу все было мирно, как только могло быть; ни намека на человеческое присутствие в округе, Бел-Хаддат продолжал уверенно вести отряд вперед, на восток, и первая сильная неприязнь к этому человеку утихала, потому что привычка -- святое дело. В конце концов, большую часть дня он молчал, никогда сам не приближался к ним, оставаясь чуть в стороне. Тем вечером, когда отряд встал лагерем на крошечном плато, окруженном скалами, Острон исподтишка рассматривал жесткое лицо Бел-Хаддата и опять думал. "Я дал тебе проводника", сказал темный бог; был ли Бел-Хаддат этим проводником, как и Исан?..

Озадаченно он сообразил, что эти двое чем-то сильно похожи. Быть может, выражением лица; Исан точно так же будто не умел улыбаться, и его лицо оставалось фарфоровой маской. Конечно, у Ворона были совсем другие глаза.

На какое-то мгновение, -- но лишь на одно, -- Острону показалось, что в этом лице живет затаенная печаль, но пламя продолжало танцевать свой танец, и тени уже легли на него по-иному, снова оголив непроницаемый камень. В конце концов, через что довелось пройти этому человеку? Отчего, по какой причине он годами скитался по горам Халла, как неприкаянный?..

Исан между тем окончательно, кажется, пришел в себя после своей "нижней точки колеса" и в тот вечер опять негромко переговаривался с господином Анваром, задававшим ему вопросы. Виденный прошлой ночью сон не давал Острону покоя, поразмыслив над этим, парень поднялся и подошел к ним. Исан как раз только что закончил отвечать на очередной вопрос, и Острон уловил последнюю фразу:

-- Конечно, теперь все, что там было, давно погасло. ...Ты тоже хочешь о чем-то спросить меня, нари?

-- Да, -- кивнул Острон, бросив короткий взгляд на ученого китаба. Тот с благодушным видом полез копаться в своем вещевом мешке, выудил оттуда книгу в твердом переплете. -- Ты ведь знаешь, где находится Эль Габра, Исан?

-- Разумеется, знаю, -- отозвался тот. -- А я все ждал, когда ты наконец спросишь меня.

-- Так что ты знаешь об этом месте?

-- Эль Габра -- древний город, -- сказал тогда Исан. -- Древнее, чем любой из ваших городов, Эль Габра стояла в Талла еще тысячи лет назад. Когда-то мой народ жил там, и этот город был красивым и богатым. ...Ученый же рассказывал тебе, что мы не всегда были сплошь безумцами, слугами Асвада?

-- Да, кое-что, -- помешкав, кивнул Острон. Анвар не слушал их разговор, уткнулся в свою книжку. -- Он говорил, что Одаренные, по всей видимости, воевали с... твоим народом.

-- Да, пару тысяч лет назад. Я тебе скажу, нари, -- Исан склонился вперед, и его глаза блеснули, -- тогда это был просвещенный, разумный народ. Знаешь, что? Мы называли вас грязными дикарями. Вы бродили по пустыне, отказавшись от всего, пасли вонючих верблюдов и спали в юртах из шкур.

-- Следи за тем, что говоришь, -- вскинулся Острон, которого слова белоглазого не обрадовали. Тот лишь пожал плечами.

-- Эль Габра в то время была столицей моего народа, -- спокойно продолжал он. -- Блистающий город, с тысячью домов, ярко освещаемый чудесным светом, искусство создавать который вы давно утратили. В Эль Габре была огромная библиотека, и наш правитель, прямой потомок Суайды, жил в гигантском дворце в самом ее сердце. А потом пришли Одаренные во главе с Эль Масуди и уничтожили это все.

-- Как же вонючие дикари взяли и так запросто уничтожили блистающий город просвещенного народа? -- не удержался Острон.

-- У вас был Дар.

-- Но господин Анвар говорит, что у безу... у твоего народа тоже были Одаренные.

-- Да, но они значительно уступали по силе Эль Масуди и его шайке. От Эль Габры остались одни развалины. Дворец правителя обратился в руины, от которых днем и ночью много лет исходило страшное мертвое свечение, и теперь это место называют черным сердцем Эль Габры.

-- Там и находится... темный бог?

-- Не все так просто, как ты думаешь, нари. Ты же не ожидаешь увидеть его в облике живого человека?

-- Нет, нет. Но там его влияние сильнее всего?

-- О, да. Там его голос можно слышать посреди бела дня, и любой немедленно сойдет с ума, оказавшись в том месте. Женщины моего народа приносят туда своих детей, чтобы они познали Асвада.

-- Значит, я не ошибся, и нам нужно попасть туда, -- угрюмо сказал Острон. -- Исан, а что ты сам думаешь об этом? Ведь ты тоже хочешь, чтобы мы одолели темного бога?

Белоглазый вновь пожал плечами.

-- Я не знаю, -- честно ответил он. -- Я знаю лишь то, что Асвад стремится уничтожить тебя и твоих спутников, а значит, вы действительно можете нанести ему вред. Может быть, Одаренный Хубала будет знать, что нужно делать. Или ты сам это поймешь, когда будешь там.

-- А если Острон сойдет с ума? -- вдруг поднял голову ученый китаб. -- Ты сам говоришь, что любой человек сходит с ума, стоит ему оказаться в черном сердце Эль Габры.

-- Но он -- не любой человек, -- помедлив, возразил Исан. -- Я... думаю, в этом весь смысл этого вашего пророчества. И вообще всего.

-- В таком случае, ты проводишь нас в Эль Габру, -- сказал Острон. Исан кивнул.

-- Да.

***

С утра Бел-Хаддат торопил их даже больше обычного; Острон заметил, что Ворон будто бы нервничает, спустя полчаса или около того. Тот то и дело останавливал лошадь, словно прислушивался. Однажды даже резко вскинул руку и велел молчать.

-- В чем дело? -- спросил его Острон, обогнав идущих впереди лошадей и поравнявшись с ним. Бел-Хаддат холодно глянул на него сверху вниз.

-- А ты ничего не слышишь, нари?

-- Что я должен слышать?

-- Так заткнись и послушай.

Острон сделал знак остальным; люди, обеспокоенные поведением Бел-Хаддата, послушно смолкли, остановили лошадей.

Тишина. Где-то далеко, в самых облаках пронзительно закричал орел.

А потом раздался шорох, словно далеко впереди катилось что-то.

-- Я не уверен, что предпринять, -- прозвучал низкий голос Бел-Хаддата. -- Либо погнать лошадей галопом и надеяться, что мы успеем проехать по дороге до обвала, либо уже сейчас тронуться в обход.

-- ...Конечно, нужно идти в обход, -- не раздумывая, ответил Острон. -- Кажется, там уже что-то обваливается!

-- Идиот. Эти камушки -- всего лишь вестники, -- буркнул Ворон, натягивая уздечку вздумавшей гарцевать лошади. -- Единственная тропа, которая идет в обход, уводит высоко в горы, и на этот путь у нас уйдет на два почти дня больше.

-- Неважно, мы пойдем в обход. Веди, -- угрюмо сказал Острон. Бел-Хаддат пожал плечами и тронул лошадь; следом за ним поехали и остальные.

Острон постоял немного, пропуская ехавшего сразу за проводником Хансу, потом Лейлу и Элизбара; за Элизбаром ехал Леарза, и нари пошел рядом с его лошадью.

-- Что ты об этом думаешь? -- спросил его Острон. Леарза неуверенно пожал плечами.

-- Я никогда не попадал в обвал, если ты об этом. Но я знаю, что это смертельно опасно, никакой Дар не спасет вас от лавины несущихся камней.

-- Да, но отчего он сомневался, идти ли в обход или нет, -- пробормотал нари.

-- Возможно, та дорога куда опасней этой, -- предположил Леарза. -- Некоторые горные тропы столь узки, что приходится идти боком.

Они все-таки свернули на узенькую тропку следом за Бел-Хаддатом; Острон не без тревоги ожидал, что слова Леарзы сбудутся, но все-таки пока еще тропа была не настолько узкой, чтобы по ней не могла пройти лошадь.