Правила жестоких игр. Дилогия (СИ)

– Старейшины потребовали провести дознание, – бесцветно пояснил инквизитор.

– Римас, – как можно увереннее произнесла я, – все и так знают, что именно демон напал на нас тем вечером.

В прошлый раз во время следствия польские посланники повернули время вспять. Они наколдовали двойников Вестичей и воспроизвели события осеннего шабаша, случившиеся перед смертью Эмиля. Меня до сих пор воротило при воспоминании о гнусном зрелище, будто скрытые камеры засняли домашних, а потом записи продемонстрировали на большом экране.

– Мы говорим о разных созданиях, – спокойно опроверг Римас. Обращаясь ко мне, он не сводил прямого, пронизывающего взгляда с Зака.

– Не нужно проводить расследования, – ровно произнес блондин, выпуская мои пальцы из теплой ладони. – Демона, которого почувствовали Старейшины, оживил я.

– Заккари Вестич, ваша вина доказана, – заключил Римас.

Казалось, что признание обрушилось на голову каменной махиной. Боясь развалиться на куски, я обхватила себя руками и попятилась. Меня стремительно утягивало в черную пустоту, где не было ни друзей, ни врагов. Я осталась одна.

* * *

За окном зачистил дождь. Тугие струи колошматили по двору, сбивали с деревьев прошлогодние листья, размывали остатки снега. По стеклу змеились переменчивые тонкие ручейки воды. Чтобы принять непростое решение, у меня было достаточно времени, но все равно я чувствовала себя совершенно потерянной, будто заблудилась ночью в лесу, один на один с темнотой, без надежды выбраться к людям.

Неожиданно дождь смешался в вихре. В разные стороны разлетелся фонтан мелких брызг, и у ворот возник Верховный судья в черном пальто. Не обращая внимания на ливень, мужчина неторопливой походкой направился к крыльцу. Помедлил, оглядел мокрый фасад здания, остановил страшные глаза на моем окне. Наши взгляды пересеклись. Едва заметно кивнув в сторону сада, Роберт сделал шаг и исчез.

Не теряя времени, я выскользнула в коридор и спустилась в холл. Гнездо пребывало в трауре, и вокруг царило горестное безмолвие, будто особняк, только‑только пробудившись, снова впал в летаргический сон. Я пробралась в малую гостиную, где царил полумрак.

Запертый на ключ ящик комода выдвинулся от одного легкого прикосновения к замочной скважине. Ларчик с ритуальным кинжалом лежал на самом дне, под стопкой бумаг, школьных грамот молодых Вестичей и корочек дипломов. Выудив ларчик, я нащупала невидимую пружину и распахнула крышку. Внутри лежал бархатный сверток, перевязанный золотистым шнурком.

Неожиданно до меня донесся усталый голос Аиды:

– Наверное, отец захочет, чтобы ты уехала из Гнезда?

– Вы ошибаетесь, – ответила Маргарита. – Он считает арест чудовищной ошибкой Совета, и полностью поддерживает семью Вестич.

Они разговаривали в холле, и явно направлялись в малую гостиную. Схватив кинжал, я едва слышно щелкнула пальцами. Крышка ларчика беззвучно захлопнулась, и задвинулся ящик комода, стирая следы воровства.

В прямоугольнике света на полу растянулась изломанная тень от фигуры. Маргарита заглянула в комнату, и я затаилась, прижавшись к комоду.

– В таком случае, надо позвонить и поблагодарить его за то, что он не лишил меня помощницы. – Хриплый прокуренный голос Розы резанул по ушам.

– Не надо! – Резко вымолвила девушка. – Это мило с вашей стороны, но отец всегда занят. Семейные дела. Так что я сама ему передам, когда мы будем разговаривать в следующий раз.

Она отошла, позволив мне перевести дыхание. По мраморному полу простучали тонкие каблучки. Для надежности я досчитала до ста, а потом выглянула в холл. Помещение пустовало. Прошмыгнув к входной двери, я схватила с вешалки куртку и неслышно выскользнула на крыльцо.

Дождь лил, не переставая. Меня окутали влажный холод и запах сырой земли. Запихнув сверток с кинжалом в рукав куртки, я заторопилась к домику для гостей, в котором таился склеп. Ветер сорвал накинутый капюшон. Я поспешно подняла голову и заметила в окне внимательно наблюдающую за мной Маргариту.

Снова в ее глазах отразился статичный пейзаж, как будто, копирующий компьютерную заставку. Однако сейчас что‑то изменилось: картинка, как мутная калька, скрывала реальное воспоминание – образ смутно знакомого мрачного дома с покосившейся дверью и полуразрушенной черепичной крышей. Отгоняя наваждение, ладонью я стерла дождевые капли с лица. Губ Марго коснулась кривоватая усмешка, и ведьма скрылась за занавеской.

Маленький неприметный домик специально выстроили в уголке сада, чтобы не привлекать чужого внимания. Усыпальницу Вестичей прятали коряжистые, давно переставшие плодоносить яблони и густые заросли боярышника. Тяжелая дверь, вылитая из чугуна, отозвалась протяжным, пробирающим скрипом. В нос ударили запах пыли и затхлости.

– Эй! – позвала я с замирающим сердцем. На самом деле, было очень странно понимать, что совсем скоро оно перестанет биться.

– Я здесь, – с заметным акцентом позвал меня Роберт.

Лестница в подземелье делала крутой виток, и в самом низу горел неровный свет. Держась за шершавые стены, я осторожно спустилась по высоким ступенькам и обнаружила, что каменные своды склепа мерцали. Из‑под металлических пластин с именами умерших Вестичей вырывались острые лучи. Прямоугольная яма для сожжения выглядела бездонной дырой. На полу еще сохранилась начертанная мелом пентаграмма от вчерашнего ритуала, а вокруг валялись перевернутые толстые свечи.

Роберт стоял в центре звезды и внимательно изучал листочек с заклинанием, который Зак в сердцах отшвырнул, когда обряд не сработал.

– Знаешь, что самое важное в проведении ритуала? – Роберт брезгливо смял бумажку и, заставляя оцепенеть, поднял на меня страшные глаза. – Не сделать ошибки в латыни, когда переписываешь заклинание!

У меня вырывался испуганный смешок, и я прикусила губу. Со слов поляка получалось, что мы проштрафились из‑за глупой грамматической ошибки? Нелепица какая‑то! Заккари идеально знал латынь и никогда бы не допустил ошибки в написании фразы… Если, конечно, он не планировал сделать ошибку. В мою копилку добавилось еще одно доказательство, что Зак ведет собственную, нечистую игру.

– Тебя не смущает, что мы в склепе? – невпопад спросил судья.

– Нет, здесь уединенно. – Собеседник вопросительно изогнул брови, и я смутилась. – Ну, понимаете, Аида хорошо слышит, а мне бы не хотелось…

– Лишних ушей, – подсказал он.

– Да. – Я помолчала и, набрав в грудь побольше воздуха, выпалила: – Если дар вернется к Филиппу, они оставят нас в покое?

– Если Филипп заново обретет дар, то сможет защитить вас обоих, – спокойно объяснил судья. – Устроит тебя такой ответ?

– А Зак? – вырвалось у меня. – Что будет с ним?

– Заккари – невероятно талантливый, отмеченный Силой юноша. – Собеседник усмехнулся. – И, как любой рожденный с даром ведьмак, одержим страстями. Он повинен лишь в том, что потакает собственным прихотям. Хотя, тебе ли этого не знать?

– Мы с Заком мало общались, – уклончиво ответила я, сконфузившись из‑за недвусмысленного намека судьи на мое собственное поведение.

Он, конечно, распознал ложь, но не могла же я высказаться, что Заккари Вестич одержим единственной страстью – жаждой власти. Он всегда мечтал стать Хозяином семьи, и в своем желании переступил последнюю черту: заключил сделку с демоном и попытался отнять Силу у брата. Для такого обвинения нужно обладать доказательствами, а не умозаключениями.

– Ты хотела поговорить об этом? – переспросил Роберт с непередаваемой интонацией профессионального психиатра. Таким же тоном любила разговаривать мама, пытаясь откопать в моей голове признаки какой‑нибудь забавной душевной болезни.

– Нет.

Внутренне собравшись, я облизнула обветренные губы и произнесла: