Зажечь солнце (СИ)

— Я думаю, что следует подготовиться к приезду лорда Хеннинга, а не носиться по улице, — примерно так говорила сегодня утром Маргрит своим сёстрам.

Сегодня в Биориге ждали гостей. Событие столь редкое, столь необычайное, что от него захватывало дух. Приезжал лорд Хеннинг с супругой — кажется, по приглашению всех тётушек и дядюшек Деифилии вместе взятых, так как практически каждый в поместье с радостью ожидал визита этих людей. Многочисленные кузины, сёстры, кузены Деифилии ждали этого события уже несколько недель.

Дядя Ивар — глава рода. Дея, по правде говоря, побаивается этого строгого мужчины и старается по возможности не показываться ему на глаза без необходимости. Пусть он и заслуживает самого уважительного к себе отношения, девочка считает его слишком пугающим. Деифилия прекрасно знает, что именно ему она обязана своей, в общем-то, беззаботной жизнью, пусть и полной бесконечных уроков.

Тётя Ингрид — самая влиятельная женщина из всех, каких только знает Дея. Она очень умна, весьма недурна собой и держит себя очень строго. Разве девочка возраста Деифилии может не восхищаться таким примером? И она искренне восхищается — как только можно восхищаться человеком.

Тётя Вигдис самая старшая в роду Ярвиненов. И она была любимой тётей Деи — пусть и лишённая всякой сентиментальности, эта женщина внушала уважение, а главное, доверие. С тётей Вигдис всё было спокойно. Не было никаких резких перемен в её настроении, требования к поведению детей были весьма просты и очень понятны, пусть выполнять их в точности было иногда сложновато. Тётя ненавидела лень и жеманство. А Деифилия не была ленивой и, она очень на это надеялась, не была жеманной.

Дядя Роальд один из самых известных охотников в их роду. Его побаиваются даже сыновья — вечно буйные Вегард и Зигвард. Человек поистине суровый, он, впрочем, никогда не опускался до грубости или бестактности, насколько Деифилия помнит его. Возможно, он знал даже больше историй, чем дядя Вигге, но никогда об этом не говорил и ничем не выказывал своей осведомлённости. Дядя Роальд всегда был ужасно молчалив — Дея знает его со своего рождения и никогда сказанное им одному человеку не превышало семи-восьми слов.

Дядя Хальдор считается самым весёлым человеком в Биоригском поместье, но Деифилия не слишком его любит. Почему-то её настораживает эта, кажущаяся показной, весёлость и лёгкость в обхождении. И даже множество новых хороших игрушек — фарфоровых кукол, кукольной мебели и чайной посуды, заводных волков и лисичек — не исправляют впечатления, которое дядя Хальдор производит на одну из своих племянниц.

Тётя Эйдин была девочке знакома мало. Впрочем, детей именно у тёти Эйдин больше всего. Тётя Эйдин из всех родственников была единственным человеком хрупкого телосложения. Все остальные дяди, тёти, а так же — отец, мать, кузены, кузины, сёстры и брат были людьми довольно крепкими.

Дея, правда, не слишком обращает внимание на слова Маргрет — они никогда не были особенно близки. Да и может ли девочка двенадцати лет быть близка со взрослой шестнадцатилетней барышней? У той уже свои увлечения, в которых нет места ребяческим забавам. Маргрет куда больше интересуют платья и юноши, нежели сказки дяди Вигге и шитьё платьев для кукол. У Деифилии, правда, ни с одной сестрой или кузиной ни сложилось дружеских отношений.

Две кузины и сестра Деифилии шушукаются за её спиной о чём-то. Говорят они, правда, слишком громко, чтобы говорить об этом «шушукаются». Дея слышит практически каждое слово, хотя стоят девочки где-то в пятнадцати ярдах от неё. Конечно, было бы лучше отойти в сторону и ничего не слушать, но замок почти готов. Деифилии вовсе не хочется, чтобы брат или кузены растоптали его. Асбьёрн всегда слишком заигрывается и не замечает ничего вокруг себя, Зигвард обожает играть в штурм снежной крепости, а Вегард часто делает всё назло.

— Человек с Сизого кургана объявил войну каждому, кто посмеет преградить ему дорогу, — говорит Леда.

Тётю Ингрид беспокоил Сизый курган, а лесничий говорил, что лучше детям не знать до поры, что это за место. Кузины Деи очень много знали об этом месте — по большей части из слухов и пересудов. Порой девочке казалось, что они слушали практически всё, что говорили другие люди. Леда знала буквально всё о каждом событии, Ринд — о местонахождении всего на свете, а Халльдис — о каждом человеке. Впрочем, их выводы обычно оказывались неверными, а информация, которой они владели, ложной. Но ни Леду, ни Ринд, ни Халльдис это не останавливало.

Деифилия слышала, что человек с Сизого кургана явится погибелью каждому, кто принадлежит к другой стороне… Дея слышала, что человек с Сизого кургана не знает насыщения. Впрочем, из взрослых даже дядя Вигге ничего не говорил, а всё прочее являлось слухами, которые не стоят внимания. Девочке хотелось бы знать, кто именно тот человек, о котором так судачат сёстры и о котором ни слова не говорят старшие.

Про Астарнов было известно всем Ярвиненам — охотники на души из Интариофа были довольно эксцентричными. Особенно, главный из них — Киндеирн Астарн, известный больше под титулом Арго Астала, «неугасимого солнца». Деифилия знает о них многое. В том числе и на Астарнов — иногда их называют Асталами — Ярвинены должны охотиться. Охотники на души… Дея не знает ничего противнее этого. Но если с ними девочке почти всё понятно, то кем является тот, о ком столь много болтают кузины и сестра, она ничего не знает. Хотя, наверное, знать об этом юной ландграфине очень хотелось бы.

— Князь — истинный безумец! — легкомысленно отвечает ей Ринд.

Звонкий голос Ринд, её смех — всё это в ней было отцовским. И взгляд, в котором было куда больше тепла. Косы у Ринд были светлее — не такие чёрные, как у матери, сестёр и брата. Отцовские. И нет в ней той гордости, что переходит порой в гордыню. И нет в ней тщеславия…

Должно быть, Деифилия хотела бы быть такой же беспечной, как старшая сестра, хотела бы, чтобы не было того груза ответственности, который водрузили на неё взрослые. Дея не понимала, почему всё было так. Возможно, она была талантливее, чем сёстры? Совершенно точно, что ответственнее, что спокойнее… И правда в том, что она слишком многого боится, чтобы быть хорошей охотницей.

Ринд ничего не боится. Возможно, потому что мало о чём задумывается — старый Йакоб как-то назвал её «весенней пташкой». Тётин слуга говорил как-то Деифилии, что Ринд похожа на отца, что она — совсем не Ярвинен. И что, возможно, именно поэтому к ней люди тянутся гораздо больше, чем к Деифилии, Сири или Асбьёрну.

— Безумцы опасны более всего, — насмешливо отвечает ей Халльдис. — Разве ты не слышала легенды о Драхомире Фольмаре?

Деифилия тоже слышала эти легенды. По правде, их и легендами назвать было нельзя — так, обыкновенные слухи. Люди любят что-нибудь придумывать, когда им нечем заняться. Даже если существует такой сумасшедший человек, как твердят все подряд об этом Драхомире, вряд ли он прожил бы столько, даже являясь демоном. Впрочем, Дею сейчас куда больше интересует то, почему восточная башня у неё получилась слишком кривой, нежели некий Фольмар, которого она ни разу в жизни даже не видела. Да и — чего уж тут — вряд ли когда-нибудь увидит.

Деифилия осторожно поправляет восточную башню своего снежного замка, стараясь, чтобы стены были ровными, а окошко смотрелось более-менее реалистично. Ей думается, что было бы неплохо полить замок водой, чтобы всё заледенело, и до следующей метели замок сохранился — мальчишкам не удастся разрушить его. Ох, если бы только Санна не лежала в постели сейчас! Можно было бы попросить её сбегать за водой и тогда план обязательно бы сработал.

Но Санна болела, и Дея чувствовала себя ужасно одинокой. Обычно девочки были неразлучны — всегда можно было поговорить с Санной о чём угодно, рассказать всё на свете, каждый секрет, не боясь, что кто-то узнает… Ни с кем из сестёр или кузин у Деифилии Ярвинен не было такого доверия и понимания, никому из них она не могла доверить тайн своей души.