Зажечь солнце (СИ)

— Почему всех так беспокоит Сизый курган? — спрашивает девочка внезапно, прерывая дядю на полуслове, чего раньше никогда не случалось.

Лицо Вигге Ярвинена мрачнеет. Дея знает., что он считается вторым охотником после дяди Роальда. Он весьма хорош в своём деле. Не только в умении рассказывать интересные истории. И что тётя Ингрид ему очень доверяет — он точно знает о том, что происходит на Сизом холме и чем это может быть опасно для Ярвиненов. И девочке тоже ужасно хочется знать. Возможно, тогда она тоже сможет что-нибудь придумать? Она вовсе не такая глупая, как, наверное, думают взрослые про всех детей на свете.

— Не волнуйся об этом, дорогая, — мягко отвечает Деифилии дядя, целуя её в лоб. — Взрослые разберутся с этим.

В душу девочки закрадывается обида. Она никак не может понять, почему никто из взрослых не доверяет им всем, не говорит о том, что происходит. И не может понять, что происходит в принципе. И, наверное, именно в тот момент, когда дядя Вигге отказывает ей в удовлетворении её любопытства, девочка ещё больше загорается идеей узнать обо всём и понять.

Надо только дождаться того момента, когда Санна поправится.

***

У Деифилии сто тридцать четыре фарфоровых куклы. У каждой из них есть по три-четыре платья. Эти платья девочка шьёт сама — наставница хвалит её за успехи в домоводстве и науках. У каждой куклы есть свой красивый плащ, синий с серебряной вышивкой — вышивку Дея делает символами рода — и хорошенькие чулочки. Некоторым из любимых кукол девочка бисером сплела сетки для волос, а некоторым вяжет из тонкой пряжи кофточки. Получается весьма неплохо.

Однако, даже у такого примерного ребёнка, каким является Деифилия, есть свой секрет. И секрет её — очаровательная кукла из настоящего хрусталя, которую никто из родственников и друзей её семьи не мог подарить ей. Девочка никому не говорила о том, что у неё есть подобное сокровище — слишком боится, что тётя Вигдис сочтёт этот подарок неподобающим и выкинет его.

Стежки у Деи получаются всегда очень аккуратными. Ей, как взрослой, доверяют даже дорогой шёлк и нити из серебра. Деифилия умеет пользоваться каждой вещью настолько бережно, что её младшей сестре Сири не приходится шить новых платьев или туфель. Хотя, возможно, Сири дуется на неё именно из-за этой бережливости.

Она сидит в одной ночной рубашке посреди кровати и расчёсывает волосы своей Сванхильде — самой любимой кукле. Маргрит как-то усмехнулась, сказав, что Деифилия ведёт себя, как маленькая девочка, играя в куклы. Но Сванхильда порой кажется девочке единственным другом, способным выслушать и всё понять. Помимо Санны, разумеется. Но Санна сейчас болела ветрянкой.

Леди Ульрика проходит в спальню дочери и садится рядом с ней на кровать. Дея всегда испытывала некоторую робость перед матерью. Возможно, она куда больше всегда любила тётю Вигдис и дядю Вигге, а не собственных родителей. Ринд и Сири были более проблемными, но мама любила их гораздо больше. Во всяком случае, девочке всегда так казалось.

Леди Ульрика — эта высокая женщина с суровым лицом — всегда казалась девочке чужой. Возможно, у сестёр Деифилии дело с этим обстояло проще, но самой Деифилии было никак не привыкнуть ни к её высокому росту, ни к её резкому голосу, ни к её холодным прикосновениям.

— Какие именно глупости на этот раз рассказывал тебе твой дядя?

У неё красивый и мелодичный голос. Не такой глубокий и грудной, как у леди Эстерлины, и не такой звонкий и пронзительный, как у леди Ингрид. Но красивый. И слишком холодный, равнодушный, чтобы Деифилия могла его полюбить так, как любит тихий голос дяди Вигге и нарочито спокойный и требовательный — тёти Вигдис. Впрочем, может быть, дело было скорее в том, что девочка редко его слышала, чтобы полюбить?

Мать проводит расчёской по её волосам. Почти что ласково. Нет, в её действиях нет никакой грубости или поспешности, которые могли бы причинить Деифилии боль или неудобства, но… От каждого движения, от каждого жеста сквозит холодом. Ледяным холодом равнодушия.

В прикосновениях тёти тоже много холодности, но Дея привыкла к ним куда больше. И, в конце концов, тётя — это всего лишь тётя, какой бы родной и важной она ни была. И ужасно обидно, что Сири и Ринд матери куда милее. Деифилия, вообще, не привыкла к тому, что леди Ульрика заходит к ней. Обычно желать девочке спокойной ночи приходит тётя Вигдис. И так было всегда, сколько Дея себя помнит.

— Он говорил о звере, что живёт на дне реки, подо льдом.

Мать продолжает расчёсывать волосы дочери. Расчёсывает она аккуратно, даже — осторожно. Не так торопливо, как обычно делает это Санна. Но у Сюзанны очень тёплые руки. И с ней можно поговорить о чём-то. О том же кракене или даже об учёбе — недавно Деифилия решила выучить язык, на котором говорят эльфы в своём лесу, а тётя Вигдис сказала, что эта идея вполне неплоха. И о куклах — о том, что стоит сшить шубку Сванхильде, тёплые рукавички Адамине, а совершенно одинаковым Биргит и Ракель — их подарили Дее отец и дядя Ивар на восьмой день рождения — пару летних платьиц. И что надо упросить леди Эстерлину дать немного бархата, шёлка и фланели — уж кружева Деифилия сама как-нибудь сумеет сделать.

— Где находится Сизый курган и что это за место? — слова вырываются сами собой, Дея даже не успевает понять, как это происходит.

В учебниках Деифилии о кургане нет ни слова. И о князе, который завладел этим курганом — Халльдис говорит, что этот человек именно захватил курган и полновластно теперь правит им. Но девочке совсем не хочется узнать всё это из уст кузины, которая вряд ли сама всё услышала верно, да и приукрасить всё очень любит. Дея хотела бы, чтобы дядя Вигге, тётя Вигдис или мать ответили ей.

Этот вопрос занимает девочку с самого утра. Спрашивать у остальных кузин и сестры Деифилии не слишком хотелось. Отношения между ними никогда не были особенно тёплыми. Да и вряд ли они знают что-то действительно стоящее. А дядя — любимый дядя Вигге, находивший слова для решения самых сложных проблем — оставил её вопрос без ответа. Конечно, можно было спросить об этом у тёти Вигдис, но та была так занята приездом гостей…

Леди Ульрика недовольно хмурится. И Деифилии думается, что если бы сегодня она уже успела задать свой вопрос тёте Вигдис, та посмотрела на неё точно так же. И Дея бы не выдержала и после разревелась бы. Разревелась бы — уткнувшись носом в подушку и обняв покрепче Сванхильду. Как будто бы ей всего пять лет, а вовсе не двенадцать.

— Не задавай глупых вопросов, — строго отвечает ей мать. — Это вовсе не твоё дело. Тебе стоит учиться, а не забивать голову ерундой. Я в твоём возрасте уже не играла столько в куклы, а больше интересовалась делами рода.

Дее хочется обиженно сложить руки на груди и воскликнуть, что как же ей интересоваться делами рода, если её прерывают на полуслове и не дают ничего узнать — ровным счётом ничего! Но всё же девочка молчит, зная, что оправданий или возражений от неё вовсе не ждут. Этот жест был бы расценён, как ещё большее ребячество, а если уж Деифилия хочет слыть взрослой, то и вести себя стоит соответственно, не позволяя лишний раз эмоциям брать верх.

Она заканчивает расчёсывать дочери волосы и принимается плести косу — Дее всегда заплетают волосы на ночь. Правда, обычно это делает тётя Вигдис, а иногда — Санна. Мать плетёт намного быстрее — возможно, ей часто приходится воевать с непослушными волосами Ринд и Сири, так что опыта в плетении кос у неё больше, чем у тёти или подруги Деифилии.

Закончив плести, женщина довольно сухо желает дочери спокойно спать этой ночью, равнодушно и очень быстро целует в лоб и тоном, не терпящим возражений, говорит ложиться спать быстрее, после чего так же спокойно и быстро поднимается с постели и идёт к двери.

Когда леди Ульрика выходит из спальни, Деифилия понимает, что снова дышит спокойно. Она кладёт Сванхильду рядом с собой и сама забирается под одеяло. В комнате тепло, но Дее не страшен даже самый ужасный холод. У Сванхильды тёмные вьющиеся волосы, которые Деифилия расчёсывает каждый вечер и каждое утро, заплетает в косы и укладывает в сеточку для волос — из серебряных бусин и синего и голубого бисера. У куклы есть даже сшитые Деей специально для неё рукавички — белые, обшитые остатками того меха, который ушёл на перчатки самой Деифилии.