Камин-аут (СИ)

– Ну может и надо, а ты чо, умный, да? Ты чего взгляд отводишь, урод узкоглазый? Или тебе подводка на глаза давит?

Рука старшего брата соскользнула с плеча, Маю тут же стало холодно.

– Какого ты вообще тут развонялся? – встрял второй парень, сидевший за рулем. Про подростка они успешно позабыли, переключившись на старшего.

– Я не сигаретный фильтр, чтобы вонять.

– Острим? Люлей захотел, урод?

Одновременно было противно слышать оскорбления в адрес Эваллё и приятно оттого, что брат готов встать на его сторону.

– Валь, пойдем… Валь…

Зная, как близко к сердцу Эваллё воспринимает наезды, мальчик схватил того за локоть, вынуждая повернуть прочь от дороги.

Уже потом, чтобы хоть как-то сгладить остаточное ощущение после встречи с двумя отморозками, Маю пробормотал:

– Разве мы не домой?

– Еще нет – пока я не хочу туда возвращаться.

Дома их и в самом деле не ожидало теплого приема. Одно только, на что согласился позже парень – это набрать домашний номер с уличного телефона-автомата.

В голове возникла мысль о не сделанной на понедельник горе уроков, но выплеснуться ей в устной форме Маю не дал. Всё же тем двоим удалось испоганить настроение своим блядским появлением… Вот же странно, ему самому всегда казалось, что даже глаза Сатина не идут ни в какое сравнение с необыкновенным взглядом брата, а то, что у кого-то эти глаза могут вызвать такое раздражение, немного-немало ошарашило.

На станции они купили два обжигающих пальцы стаканчика зеленого молочного чая и сели в первую остановившуюся электричку. Расположившись друг напротив друга на свободных сиденьях, братья наблюдали за проносящимся пейзажем. Когда обозначилось донце стаканчика, отогретый и расслабившийся он снова начал коситься на Валькино лицо – Эваллё смаковал нежный чай, с полным пофигизмом глядя в окно – и уже спустя одну остановку Маю понял, что попросту любуется братом. Изо всех сил приходилось гнать наваждение того, как Эваллё с точно таким же выражением лица садиться на поезд и уезжает куда-то очень далеко. От этих мыслей становилось почти также гадко, как сегодня, когда Маю уже было решил, что потерял брата.

========== Глава IX. Преступление ==========

Прошел ровно месяц, первый снег успел растаять. Холодный ноябрьский воздух растапливало солнце. Больше на тему видений с братом Эваллё не заговаривал. Маю казалось, тот просто старается не касаться неприятной для них обоих темы. Видно стало, как они с Валькой понемногу отдаляются друг от друга, было ли дело в способностях Маю, которые не раз удавалось подтвердить на практике, было ли дело в одном из них – сложно сказать. Но отдаление не мешало Маю каждый раз во время свидания брата с Аулис испытывать ревность. Ревность он объяснял тем, что с детства привык к тому, что брат всегда уделял ему много внимания. Маю был главным человеком в жизни брата – а с появлением девушки это правило сорвалось. С Куисмой они продолжали тесно общаться, подруга, похоже, не приняла близко к сердцу их неудавшееся свидание. Если она на что-то и рассчитывала, а одиночество Маю расценивала как зеленый свет, то подросток видел в её лице лишь своего хорошего друга. Переключившись на занятия, Маю почти забыл о пролете в драмкружке. Его запрягали со всякой технической ерундой, но роли давать не спешили.

Собственными усилиями удалось расчистить подвал, установить там синтезатор и усилитель. Помимо недавно приобретенного синтезатора CASIO CTK-7000, на который Маю скапливал деньги в течение двух лет, была еще электрогитара, не такая новая, конечно, зато памятная тем, что её подарила прабабушка. В студии было холодней, чем в доме, ноутбук без тока там разряжался быстрее обычного. Электропроводку провели только в прошлом году, а вот теплоизоляцию приходилось устанавливать в спешке, однако во время ночных заморозков холод все равно добирался до пальцев ног. Все звуки с улицы звучали приглушенно, что служило неплохой звукоизоляцией.

В академии его учили играть на фортепиано, пару раз Маю демонстрировал свои умения в актовом зале. Рон с парнями его, как ни странно, не беспокоили, если подросток не нарывался на драку сам. По непонятной Маю причине Рон старался его избегать, даже когда школу облетел слух о том, что это Эваллё со своим приятелем привез смолу, собираясь поквитаться с обидчиками младшего брата.

Чтобы давать парню высыпаться, Маю устроил себе в подвале лежак, пристроив под него старый мат, а сверху постелил перину, вышло прямо королевское ложе. Его опустошенная верхняя кровать в комнате Эваллё сиротливо пустовала, мальчик возвращался ночевать туда, только когда в студии становилось совсем уж холодно, и тогда его не покидало мерзкое ощущение, что своим присутствием он отравляет брату существование. Несмотря на странную просьбу, родители разрешили Маю спать в подвале, но лишь до тех пор, пока не выпадет снег.

Состояние Рабии не улучшалось. По крайней мере, ночью она перестала просыпаться от душащих её приступов кашля. Чтобы поправить здоровье Рабии, Сатин решил взять отпуск на первую половину декабря и устроить им с супругой поездку куда-нибудь в теплые края. Само собой после длительного проживания в академии Маю не хотел разлучаться с родителями даже на две недели, но раз уж Персиваль подтвердил, что круиз окажет благотворное действие на здоровье Рабии, то уже не осмеливался сказать что-то против.

Маю чувствовал, что ему порой не достает смелости повести себя каким-то другим образом и что он упускает возможность поступить так, как ему подсказывает внутренний голос. Ему нужно было высказаться против идеи Сатина увезти Рабию, нужно было стать смелей и перестать цепляться за родителей. Единственная отрада в поездке заключалась в том, что в их отсутствие он сможет проводить ночи в студии, вряд ли Тахоми сможет ему это запретить. В свободное от тренировок утро, как раньше, когда мальчик еще не переехал, Эваллё просыпал до обеда. Поднимаясь на мансарду, чтобы взять какие-то свои вещи, Маю ощущал укол совести – ведь не будь его, Эваллё не пришлось бы узнать, что за твари живут в памяти младшего брата.

Комендантский час не отменили, с девяти часов запрещалось бывать в заведениях, связанных с демонстрацией внешности подростков и молодых людей, не достигших восемнадцати лет, запрещалось появляться на улице без сопровождения взрослого, запрещалось участвовать в массовых мероприятиях, где просто в силу человеческих возможностей сотрудников невозможно уследить сразу за всеми несовершеннолетними. Зато Эваллё это не мешало встречаться с Аулис, и чего здесь было больше – ревности либо опасений за жизнь брата – пока неясно.

Тахоми предложила мальчику побыть некоторое время моделью для её манги и всерьез занялась стилем племянника. Она издавала мангу за границей, в Финляндии её комиксы пока можно было прочесть лишь на раздаче в сети, на английском языке. Тётя работала в разных жанрах, среди которых преобладали «детектив», «драма» и «школа». По поводу черновых записей Тахоми советовалась только с Эваллё, похоже, он один был в курсе, что за роль отведена в них Маю.

С каждым последующим днем становилось холоднее и холоднее. Деревья в парке полностью осыпались.

Иногда покататься по городу они брали с собой Янке, тогда Маю с сестрой начинали засыпать ту вопросами, о ней самой, о том, нравится ли ей здесь жить, о планах на будущее. Эваллё это раздражало, все знали, что парня бесит манера Янке говорить и преподносить себя.

Субботнее утро они провели, катаясь по городу и его задворкам. Позавтракали в кафе с гордым названием «Сосисочная», недалеко от дома, так, что из окна был виден их гараж, подъездная площадка и лужайка под окнами кухни. Потом в оговоренное время встретили Аулис, которая приезжала на день в Хямеенлинну, и отправились пешком гулять по городу. С девушкой брата Маю познакомился на очередном «семейном ужине», но общения тет-а-тет у них так и не состоялось. Во многом Аулис была похожа на Эваллё: общительная, веселая, в то же время серьезная и неглупая, – на взгляд Маю эти двое составляли идеальную пару, казалось, никто из них даже не способен выдвинуть основательный предлог для ссоры.