Камин-аут (СИ)

– Кто бы вякал тут, – сонно пробормотал Маю, щурясь от света.

– Почему ты не поехал обратно?

Эваллё слегка горбился.

– Совсем сбрендил? – парировал подросток. – Оставить тебя тут…

Руки сплелись вокруг брата, и сквозь зубы Маю прорычал:

– Ты был весь синий как труп, я думал, что рехнусь, глядя на тебя!

Парень слабо приобнял его, речь Эваллё была заторможена после медикаментозного сна:

– Мне нужно одеться.

Маю тут же отстал, мимоходом взглянув на больничную сорочку брата.

– Как ты себя чувствуешь?

– Лучше, будь уверен. Я отоспался на сутки вперед. Что ты сказал врачу?

– Что я встретил тебя, прогуливаясь по городу с моими друзьями, и что ты просто мой приятель.

– Ты не сообщил, что мы – братья? – удивился парень.

– Нет, – мрачно заявил подросток. – Они бы начали выспрашивать номера наших родителей. Ты сердишься? – в памяти всплыли слова Куисмы, когда та просила прощения за поведение Рона, кажется, они с подругой поменялись ролями, теперь Маю боялся быть отвергнутым.

Эваллё изучал брата долгим взглядом. Мальчик выжидательно уставился в ответ.

– Если бы я тебе не позвонил, ты бы не проснулся на следующее утро в больнице.

– Если бы ты не позвонил, кто знает, что могло…

– Да хватит уже! Что толку, если ты будешь всё время находить моим поступкам оправдание?

– Маю, послушай меня немного, – медленно проговорил парень, и от Маю не укрылось смятение в его голосе, – есть ряд причин, по которым я опасаюсь оставлять тебя одного. Ты молчишь, когда тебя спрашивают о том, что произошло. Но вот, что я вынужден тебе сказать… Я могу спать, только когда тебя нет рядом, – слабый голос прогремел раскатами грома в тихой комнатке. – Не знаю, что происходит, но с твоим приездом… я чувствую, как что-то сплетается надо мной, стоит мне заснуть. Знаю, это ты посылаешь мне видения, я не вижу тебя, но ощущаю твое присутствие. Ты что-то делаешь… с сознанием.

– Нет!

У Маю стянуло внутренности.

– Зачем мне так издеваться над тобой?! Я не хочу причинять тебя боль!

– Я знаю, Маю, но…

– Нет здесь никаких «но»! – рявкнул подросток.

– Я не говорил, что ты делаешь это нарочно. Иногда во сне… мне передаются твои мысли, большинство из которых ты бы предпочел держать при себе. На ум приходит только одно объяснение – ты не владеешь собой, пойми, никто, ни один человек, не способен контролировать свое подсознание. Часть твоих мысленных образов каким-то манером передается мне. И мне не нужно это доказывать, чтобы быть уверенным.

Эваллё спустил ноги с кровати, держась ладонями за кромку постели.

– И что это за мысли? – обреченным голосом спросил мальчик.

– Я знаю, почему ты не говоришь никому, что произошло с тобой за неделю до отъезда.

Сердце «упало».

– Ты стал свидетелем смерти однокурсника, там был еще один ребенок, но ты не знаешь, остался ли он жив. Не берусь утверждать, но мне кажется, что ты привел это за собой. Оно знает, что ты следил за своим преподавателем.

Слова брата раскалывали тишину. Уже не зная, что сказать, Маю привалился плечом к стене. Шероховатая поверхность стены царапнула лоб.

– Ты поэтому сбежал? Ты испугался.

Маю считал, так будет лучше. Что если вернуться домой, страх забудется.

– Так давно ты в курсе? – в последний момент Маю изменил крутящееся на языке слова протеста, не желая втягивать в свой кошмар еще и брата.

– С той ночи, как ты впервые спал в одной комнате со мной. Но я не был уверен, что это не очередной кошмарный сон, казалось, будто это вижу я один. Ты ведь никому не рассказывал о силе, способной пересекать огромные расстояния самостоятельно, наделенной разумом и властью? Подросток истек кровью, рискнув приблизиться слишком близко к источнику этой силы, а ты видел её лишь издали.

– Это просто сон, – сказал мальчик невозмутимо.

Эваллё в смятении посмотрел на брата, однако Маю не стал его разубеждать. Парень над чем-то задумался, что было заметно по сосредоточенному выражению лица. Избавившись от сорочки, брат остался в одних трусах со спортивной эмблемой. Пройдя мимо, парень подобрал с кресла свои вещи. Того времени, пока Эваллё облачался в повседневную одежду, хватило с лихвой, чтобы предельно четко рассмотреть и задуматься о степени своего бесстыдства.

– И я считал это сном, пока не услышал от сестры про идею Янке. То, что снится тебе, ты ниспосылаешь мне.

Маю моргнул, захваченный врасплох. Брат уже надевал плащ.

Фрэя рассказала Эваллё про то, что случилось на кухне?

Ему вовсе не хотелось, чтобы парень считал своего младшего брата трусом, бросившим приятеля в беде. Они не слишком были дружны с Павлом, по правде говоря, они на дух не переваривали друг друга, но ведь Маю не предпринял ничего, чтобы хоть как-то тому помочь выбраться из плена, в который Павел угодил по незнанию, когда все пять чувств кричали об опасности.

– Я оказался здесь из-за тебя, – произнес парень, встав достаточно близко, чтобы Маю расслышал шептание, и склонил голову к его уху. – Ты ввёл меня в это состояние, из которого я не мог выбраться самостоятельно. Пока я спал, я думал, этому кошмару не будет конца. Благодари Бога, что я вообще проснулся. Пойдем, – пальцы Эваллё обвили запястье, и ладонь сама скользнула в потеплевшую руку парня. – Когда ты рядом… почему я должен переживать всё это? – протянул брат полным отчаяния голосом, уводя Маю из палаты.

За дверью Эваллё нацепил на себя маску непроницаемости. Вдвоем они медленно брели по коридору, оставляя позади эхо шагов, их беспечный вид не вызвал ни у кого подозрений, понадеялся Маю, ощущая тепло руки брата в своей. Когда они прошли открытую палату, и когда вышли в главный холл, и когда миновали стойку регистратуры, никому в голову не пришло, что одного из них привезли в больницу на скорой.

На электронных часах над доской расписания приема врачей было 11:08. Эваллё задержался в уборной, а потом они беспрепятственно покинули здание. Отец был бы не в восторге от того, что Валька провел утро в муниципальной больнице, почему-то кроме Михаила Персиваля Сатин никому не доверял ни своё здоровье, ни здоровье семьи, а им с братом оставалось только считаться с желанием отца.

Маю боялся разрушить возникшую паузу шумным вздохом, ожидая от парня нападок и криков, ведь по сути единственный, кого стоит винить в произошедшем – это его. Однако Эваллё вёл себя тихо и замкнуто. Им каждому было о чем подумать.

– Я чувствую, что это твоё умение зачем-то нужно, – проговорил парень, когда они свернули в противоположную от дома сторону, проигнорировав подъезжающую к автобусной остановке маршрутку.

– А, по-моему, от этого куча проблем.

Брат отпустил его ладонь и приобнял рукой за плечи, уводя вперед. Уже скоро, за полосой леса должны стать видны железнодорожные пути. Они что с братом, собираются сейчас куда-то ехать?

– Маю, я верю в то, что всё данное нам играет то или иное значение в жизни. Даже то обстоятельство, что мы родились в одной семье, служит для чего-то. Не вижу причин винить тебя в том, что от тебя не зависит. Мой младший брат, точно знаю, это благословение, мне всегда хотелось, чтобы у меня был брат, которого я мог бы защищать от дворовой шпаны, и тут на свет появляешься ты…

– Ты был совсем мелким, а уже хотел кого-то защищать… А мне-то хотелось вырасти брутальным мужиком, – фыркнул мальчик, смотря себе под ноги. – Ты правда думаешь, что я – благословение?

Оторвавшись от разглядывания насыпи мелких камушков, какое-то время гипнотизировал брата взглядом.

Проехавший мимо автомобиль с горланящими под музыку парнями заставил обоих замолчать. Тот, что сидел ближе, высунулся из окна и с издевкой послал Маю воздушный поцелуй. Взвинченный с самого утра подросток в ответ выставил средний палец. Эваллё всё это видел и еще глуше замкнулся в себе.

– Эй, белобрысый, оторвись ты от него, и поехали с нами.

Автомобиль сбавил скорость.

– А больше тебе ничего не надо? – мгновенно отозвался Эваллё, утягивая брата с края дороги.