Альдана Последняя королева эпохи

— Оно настолько тайное, что любой, кто увидит его применение, будет убит вами?

— Не в самом шаманстве дело. Это один из видов магии, разве что среди населения земель королевства довольно редкий. Просто лучшие шаманы нашего мира — риксы. Мечта подавляющего большинства жителей Альданы — чтобы риксов не было. Это племя насеет королевству одно лишь разрушение. Мечта этого народа, а риксы уже давно не племя, им его называют по привычке, — отвоевать лучшие земли королевства. Очень-очень давно риксы жили на территории Альданы, кочевали, но их прогнали, слишком племя было жестоким. Это ещё больше озлобило риксов, вынужденных уйти на земли с ужасными условиями. Там жуткий холод сменяется невыносимой жарой, потом наступает сезон ливней, топящих целые поселения, в тех местах водятся хищники, нападающие на людей, добыть пропитание невероятно сложно — земля плохая, ничего не растёт, а охота — занятие опасное из-за тех же хищников, — Айрис загрустила.

— От нападений риксов Нерфастон страдает, мне рассказывали, — проронила Дашка.

— Поэтому его жители — великолепнейшие воины, — кивнула воительница. — В общем, теперь ты представляешь, как риксы ненавидят альданцев, и это взаимно.

— Вас могут принять за представительницу этого народа, и поэтому вы скрываете, что владеете знаниями риксов? Это же не значит, что вы ею являетесь. Шаманство известно и в королевстве.

— Есть то, что альданские шаманы делать не могут — только риксы, — Айрис почему-то замедлила речь. — У жестокого народа особенный дар, особая кровь. Жителям королевства этого не дано, а риксам подвластно. Духи, которых я вызывала, чтобы попросить их исцелить тебя, альданцу не явятся, потому что при жизни были риксами.

— И как вам это удалось? — прошептала Дашка, не веря, что Айрис ответит ей…

— Я рикса.

— Как так… Вы… — колдунья захотела встать, но была ещё слишком слаба. — Что вам от меня нужно?!

— Вот, — произнесла Айрис печально. — Ты бы от меня просто сбежала. А другой попытался бы убить.

— Объясните, прошу! — выдавила из себя Дашка, отодвигаясь.

— Я в детстве сбежала из племени. Физически я была риксой, ощущала же себя обычной девочкой. Живя на границе со столицей Нерфастона, я отлучалась из дома, любовалась нормальной, спокойной жизнью, чувствуя, что хочу быть там, а не среди риксов. Как-то раз я нарушила один из законов племени: помощь наказуема. Знаешь, в чём его суть?

— Вроде бы. Напомни.

— Если тебе спас жизнь альданец — а так всё же случается, — убей его. В будущем может быть, что ты с ним встретишься на поле битвы и чувство долга прикажет тебе дать ему уйти. Такая вот причина, — воительница прервалась, совсем сникнув.

— Тебе теперь неловко за свой народ? — осторожно пробормотала Дашка.

— Глупо это, я знаю. Но перебороть себя не в состоянии. Стыдиться того, что я из риксов, не стоит хотя бы потому, что кровь племени даёт мне не только жестокость и излишнюю бесстрастность, но и силу, выносливость, смелость и шаманские способности. Я отвлеклась, — опомнилась Айрис, продолжив после вздоха то, о чём начинала говорить: — Случилось так, что я, гуляя по лесу в Нерфастоне, наткнулась на грифона. Одновременно к существу приблизилась с другой стороны девушка, но грифон заметил первой меня. Я кинулась к ней, инстинктивно ища защиты, зверь бросился на нас, девушка успела выстрелить в него из лука. Когда грифон упал мёртвым, спасительница моя разглядела, что я рикса, у нас ведь одежда и причёски, не похожие на альданские. Девушка хотела прикончить меня, пока я не сделала то же самое с ней…

— Как бы ты смогла? — не сдержавшись, перебила её возмущённая Дашка. — Ты ведь, если по твоим словам судить, ребёнком ещё была!

— Я не расставалась с кинжалами — это раз. Так у риксов принято — с тех пор, как научился владеть оружием, а это искусство познают с малых лет, всегда носи его с собой. Особенность риксов — очень высокий рост. Девушка, дотянувшая лишь до метра семидесяти, считается коротышкой. Мне тогда было одиннадцать, а я была выше тебя. По силе я превосходила спасительницу. Это вторая причина бояться девочки-риксы. У девушки из оружия — лишь стрелы, я была бы слишком подвижной мишенью. Лучница потащила меня в деревню, да я не сопротивлялась, так что меня, скорее, привели. Один из жителей упросил старейшину помиловать меня. Когда согласие было получено, этот человек взял меня к себе, вырастил. В двадцать лет я его похоронила. Счастье недолгим было, эх…

— Зато, наверное, почти каждый день его запомнился, — подсказала Дашка.

— Он любил меня больше, чем родные родители, — в глазах Айрис поплыла безмятежность, подарок воспоминаний.

— Айрис, — Дашке вдруг подумалось, она решила сказать: — Целое поселение знало о том, что ты из риксов, и относилось к тебе далеко не враждебно. Почему ты полагаешь, что этого больше не встретишь?

— Ты бросила называть меня на «вы», — заметила женщина.

— Ой… Простите.

— Только извиняться не надо! — Айрис замотала головой и замахала руками. — Выканья мне хватает от девушек отряда и от повстанцев, которыми мне приходится командовать. А так хочется, чтобы кто-то со мной как с равной общался!

«А мне не кажется, что мы равны», — чуть было не вырвалось у Дашки.

— Я могу пересчитать по пальцам тех, от кого я не слышала ужасного «вы», — продолжила Айрис, — с тех пор, как закончилось детство. Папа, несколько человек, с которыми мне пришлось воевать в одном полку — я на пяти войнах была, прежде, чем создала Отряд Лесных Воительниц, в котором девушки меня не считали равной им. Пять войн — пятеро друзей, с остальными бойцами я связана была только общей целью, не родством душ. Потом появились старейшина Фредерик и Патрик Тейлор. И ещё была сестра, дочь приёмного отца, — протянула женщина.

— Часто ссорилась с ней?

— Она не выносила меня. Не только из-за моей крови.

— Ревность?

— Зависть. Я была послушной дочерью, папиной любимицей. Друзей в детстве не было, вот я и проводила всё время с ним. А ещё боялась, что он меня прогнать может, если во мне разочаруется, поэтому не смела ему слова поперёк сказать. Нам возвращаться пора, — внезапно оборвала разговор Айрис, вставая.

— Можно, я попробую дать совет? — сказала Дашка, когда они уже спускались с холма. — В твоей воле сделать так, чтобы к тебе на «ты» обращались. Те же повстанцы тоже теплоты хотят. Необязательно быть с ними суровой всегда. Боевой подготовки и поля битвы достаточно.

— Так уж я устроена, — усмехнулась Айрис. — Вся жизнь — иерархия. Маленькой была — думала, что никому лишний раз указывать не стану. Но кровь риксов одерживает верх. Кажется, ты задавала вопрос: почему я не надеюсь на понимание людей и не допускаю, чтобы кто-то знал, что я рикса? Потому что в решающие минуты я делаюсь ей, а все склонны преувеличивать неприятности. Желание жить в нас велико — значит, не только не полезу в пасть опасности, чтобы вытащить друга, но и сама кину туда ещё нескольких человек, чтобы она не добралась до меня. Мы вспыльчивые — я в порыве гнева хуже стихийного бедствия и бешеного хищника. Мы жестокие — одного замечания достаточно, чтобы я кинулась на человека с мечом. И ещё много мифов.

— Ты гордишься, что они и о тебе тоже, — заметила Дашка сразу же, как Айрис замолчала.

— Откуда столько уверенности? Вовсе нет.

— Не было бы гордости — говорила бы не «мы», а «риксы»! — с радостью привела доказательство колдунья. — Если бы не твоя кровь, не воспитала бы ты таких великолепных воительниц.

— Главное — ни о чём не жалеть, — изрекла Айрис.

Минут двадцать они слушали только шорох собственных шагов. Разговор возобновился уже на иную тему:

— Как твоё шаманство мне поможет, Айрис? Ты не объяснила.

— Совсем я забылась, — выдохнула Айрис с усмешкой. — В тебя сегодня проникли духи, проверить, достойна ли ты помощи и необходима ли она тебе или ты сама сможешь справиться.

— Куда уж самой!

— Риксы считают, что люди обязаны быть сильными всегда. Духи могут разглядеть силу в человеке, о которой он сам не догадывался.