Страна призраков

сообщить ему, что работа выполнена, но самому ему этой ночью лучше держаться подальше от некой известной улицы. Правда, беглец умолчал о вертолёте: внутренний голос подсказывал, что собеседнику и так всё известно.

Тито принял бутылку и прижался разгорячённым лбом к её холодному стеклянному боку. Как же ему понравилось играть! Под конец — пусть и на несколько мгновений, но всё-таки, — явились дажеguerreros.

— Прикольно, — сказал мужчина. — И родные твои оттуда?

— Они в Нью-Йорке, — проронил Тито.

— Ага. — Собеседник кивнул и отхлебнул пива. — Прикольно.

80.

Смертоносный монгольский червь

— Зал ожидания бизнес-класса в «Эйр Хрень»! — с восторгом объявил Инчмейл, удобно устраиваясь посередине первого этажа на квартире Бигенда.

— Наверху ещё спальня, не хуже, — похвастала Холлис. — Я вам покажу, только сначала помоюсь.

Хайди положила завёрнутое в бумагу топорище на стойку рядом с лэптопом.

— ‘Оллис! — На вершине парящей стеклянной лестницы появилась Одиль в безразмерном спортивном свитере. — Это Бобби, ты его найти?

— Вроде того. Долго рассказывать. Спускайся и познакомься с моими друзьями.

Француженка босиком сошла по ступеням.

— Рег Инчмейл и Хайди Гайд. Одиль Ричард.

— Çava? — спросила пришедшая, заметив топорище. — Что это?

— Подарок, — ответила Холлис. — Осталось найти, кого им осчастливить. Я в душ.

И она поднялась наверх.

Фигурка Синего муравья по-прежнему стояла на своём месте, изготовившись к действию.

Холлис разделась, внимательно себя осмотрела, к счастью не обнаружив никакой сыпи, и долго-долго старательно мылась под струями горячей воды.

Чем теперь заняты Гаррет и старший мужчина? Куда отправился Тито, когда его высадили? Почему сумочка — или по крайней мере шифратор Бигенда, — отрастив себе ноги, разгуливает по улице? А смертоносный монгольский червь, какую форму он примет сегодня? Этого журналистка не знала.

Неужели она и вправду видела, как облучают сто миллионов долларов при помощи гранул медицинского цезия? Видела, если Гаррет не врал. Хотя какой в этом смысл? Холлис намыливалась в третий раз, когда её вдруг осенило.

Цезий нельзя отмыть. Никаким порошком. Значит, и деньги уже не отмоются.

Ей даже не пришло в голову задавать вопросы Гаррету, пока тот готовился покинуть мастерскую. Нет, правда, ни одного вопроса. Холлис чувствовала всем сердцем: нужно делать то же самое, что и он; делать, а не говорить об этом. Молодой человек очень сосредоточенно проверял каждый предмет дозиметром, стараясь ничего не забыть.

Она была совершенно уверена, что не оставила сумочку. Кто-то забрался в фургон, пока все четверо говорили с мусорщиками.

Холлис обтёрлась полотенцем, оделась, убедилась, что паспорт на месте, и высушила волосы.

Когда она спустилась, Инчмейл сидел на краю двадцатифутовой кушетки (цвет кожаной обивки очень близко напоминал оттенок сидений в «майбахе» бельгийского рекламного магната) и читал сообщения на своём телефоне. Хайди с Одиль удалились, казалось,