Ловец (СИ)

– Что с тобой? – тут же быстро оглянулся Эмиль.

– А с моим, моим городом что случилось? Он вообще есть здесь, в этом мире?

Том непонимающе смотрел на них обоих и нетерпеливо покусывал губы, видно было, что ему не терпится добраться до конечного пункта их пути, да и он не сильно был впечатлен появлением Антона, и история того не очень его интересовала. Но Эмиль подошел к Спасскому и крепко обнял за плечи.

– Тише, малыш, – сказал он, и Антон почувствовал, что сейчас действительно разревется, как десятилетний. – Он есть, но почти полностью под водой. Осталась только небольшая часть исторического центра. Нам повезло больше.

– Куда мы идем? – процедил сквозь зубы Спасский.

Он чувствовал, что заболевает – натуральным образом заболевает, его уже било в лихорадке. Слишком много всего для нескольких часов, слишком сильно, невыносимо!

– Мы идем в мой дом на Винсент Сквер, – ласково произнес Эмиль, не отпуская его, а ведя за собой в продолжавшемся объятии. – Тебе там понравится. Много разных интересных вещей, старинных, по-настоящему старинных, из других столетий. Кое-что из эпохи Шерлока Холмса. Шесть комнат, есть где отдохнуть друг от друга. Выпьем кофе, или чаю, или виски, и я все тебе расскажу. Мы с Томом все тебе расскажем.

Тут прозвонили колокола Биг-Бена, и Антон задохнулся от нахлынувших эмоций. О чем он думал, когда соглашался на эту аферу? Почему пошел за Эмилем, как глупая крыса за Гамельнским крысоловом? Чего он ожидал: сказки, любви, мирного будущего, захватывающего приключения, из которого выйдет победителем, без всяких потерь? Похоже, его ждала настоящая война, такой привкус тревоги носился сейчас в прозрачном, золотистом, ясном воздухе раннего сентябрьского английского утра 2080 года.

Глава 7

Будь у меня небесные покровы, 

Расшитые и золотом, и серебром, 

И синие, и бледные, и темные покровы,

Сияющие утром полночным серебром, –  

Я б их устлал к твоим ногам. 

Но я – бедняк, и у меня лишь грезы.  

Я простираю грезы под ноги тебе… 

Ступай легко, мои ты топчешь грезы.

Уильям Йетс

У Эмиля Антону сразу и бесповоротно понравилось.

Дом был большим, в нем в избытке имелись высокие потолки, широкие двери, двойные окна, громоздкие эркеры и просторные светлые комнаты, где царствовало натуральное дерево: наборный дубовый паркет, стены, обшитые дубовыми же панелями, деревянные карнизы, открытые резные стропила темного дерева на потолках. Ореховая и тисовая мебель отличалась округлыми формами, гнутыми ножками и мягкой обивкой, все кресла были глубокими и с высокими спинками, на которых красовались гербы. Прибавьте к этому посуду из китайского фарфора, тонкого, как бумага, пейзажи Тернера и Констебла по стенам, обилие цветных ламп и легких занавесей, и непременное восхищение гостей этого дома станет вам вполне понятно.

Пили виски, разумеется, у камина – огромного, доходившего почти до потолка, облицованного лазурными изразцами, с каминной доской красного дерева и крючком, где висели кочерга и бронзовые щипцы для угля. Вся современная техника, а ее тут было в избытке, как успел отследить Спасский, пряталась внутри шкафов, столов и буфетов, кроме того, Антон подозревал, что в доме затерялась целая комната с примочками, позволявшими создавать виртуальную реальность и осуществлять слежку самого высокого уровня. А здесь, в гостиной, каминную полку украшали старинные часы с веселой гурьбой резвящихся пухлых купидонов.

Англичане, с улыбкой подумал Спасский. Эстеты и снобы во все времена. Впрочем, у Эмиля же еще где-то был замок – наверняка там витражи и фрески на религиозные и рыцарские темы, вся мебель черная и еще какой-нибудь трон под балдахином.

Том остался вместе с ними, более того, Антон с легким удивлением отметил, что он, как и Эмиль, переоделся в легкие штаны и уютную рубашку и расположился как дома, сразу задрав бесконечные ноги на маленький круглый столик. В руке он задумчиво покачивал стакан с янтарным виски, и Спасский машинально отметил, какой поразительной красоты у него пальцы – длинные, тонкие, сильные, музыкальные, да и сами кисти и запястья изящные, как у самой красивой девушки.

Эмиль где-то бродил по дому, потом вернулся в гостиную, уселся в виндзорское резное кресло и тоже налил себе скотч. Антону он наполнил стакан почти до краев.

– Тони, глушить вискарь с утра у нас с тобой уже вошло в традицию, да и я хочу, чтобы ты сейчас хоть немного расслабился и, может быть, даже спокойно выспался, несмотря на дневное время. Спокойно и безо всяких сновидений. Потому что потом ты будешь об этом только мечтать, увы.

– Да ты мне объяснишь, может, уже? – раздраженно спросил Антон, но стакан принял и сразу сделал большой глоток.

– Ну ладно, – кивнул Эмиль. – Знаешь, кто такие дримшереры? Уже в твое время появились.

– Нет, не знаю, – ядовито сказал Антон. – Я как-то не в теме.

– Ладно, зайдем издалека. Читал Борхеса? Есть у него рассказы о стыкующихся снах и о минутных снах, которые переживаются как годы. Потом был Кастанеда со своими медитациями и наркотическими экспериментами. Да и твои любимые Фрейд и Юнг отводили в психоанализе огромную роль сновидениям, осознанным в том числе. А в девяностых годах двадцатого века на научном небосклоне появился некий Стивен Лаберж, психофизиолог, математик, химик, физик и фармаколог. Он был убежден, что человек способен достичь состояния, при котором осознает, что видит сон, и потому контролировать его течение. Лаберж впервые научно доказал существование осознанных сновидений. Выяснилось, что движения глаз в сновидческом мире совпадают с реальными движениями физических глаз. С помощью специальной глазной азбуки исследователи смогли передавать информацию о сновидении в реальность.

– Насчет Лабержа я читал, – сказал Антон и отхлебнул еще виски.

– Лаберж работал на кафедре психологии Стэнфордского университета и был координатором исследовательских программ Института осознанных сновидений. Разумеется, его сразу взяли под свою бдительную опеку спецслужбы Соединенных Штатов. Довольно скоро команда Лабержа сконструировала аппараты для вызова осознанных сновидений – DreamLight и NovaDreamer. На их основе уже военные лаборатории построили новый прибор – так называемый PASIV, Portable Automated Somnacin Intra Venuous Device. Принцип работы заключался во внутривенном введении участникам общего сна специального снотворного – сомнацина, воздействующего на быстрые фазы сна, и синхронизации деятельности мозга всех участников электромагнитными волнами. Так появились первые дримшереры – извлекатели секретов из чужих снов. Сначала их использовало государство как военных и промышленных шпионов, потом сомнацин и приборы вышли на черный рынок, и независимые дримшереры стали работать на крупные богатые корпорации, на мафию, на террористические группировки. Все смешалось. Ты только представь, какая это была революция: сон перестал быть замкнут на одном человеке, породив возможность доступа к знаниям и мыслям других людей! Какая дивная, дивная идея!