Вспомни о Флебе

ажей можно свести в здание высотой две тысячи метров, содержащее сто миллионов камер. Если строить прямоугольные башни, все время одну подле другой, пока они не закроют поверхность большой планеты со стандартной гравитационной постоянной "g" - возможно, около миллиарда квадратных километров, - то мы получим планету с триллионом квадратных километров поверхности, сотню квадрильонов заполненных бумагами камер, тридцать светолет коридоров и такое число потенциально накопленных букв, которое превосходит возможности всякого разума.

В десятичной системе это была бы единица с двадцатью семью нулями, но даже такое большое число отражает лишь крошечную часть емкости мозга. А полная емкость соответствует, возможно, тысячам таких планет, целым планетным системам, звездным скоплениям заполненных информацией шаров... и все это гигантское хранилище физически занимает внутри мозга такое пространство, которое меньше одной-единственной камеры...

Мозг ждал в темноте.

И все время считал, как долго он ждал. Он пытался оценить, как долго ему еще предстоит ждать. Он с точностью до такой мельчайшей доли секунды, какую только можно представить, подсчитывал, как долго находится в туннеле Командной Системы, и он думал об этой цифре чаще, чем было необходимо, и наблюдал, как она растет. Она была своего рода страховкой, думал он, маленьким фетишем, чем-то, за что можно держаться.

Он разведал туннели Командной Системы. Он был слабым, поврежденным, почти беспомощным, но все равно стоило потрудиться и оглядеться в лабиринтоподобном комплексе туннелей и пещер - хотя бы потому, что он охотно отвлекался от того факта, что являлся здесь беглецом. К тем местам, которых не мог достичь сам, он посылал единственного оставшегося дистанционно управляемого робота, чтобы посмотреть на то, на что можно было посмотреть.

И все это было одновременно и скучным, и ужасно удручающим. Технологический уровень строителей Командной Системы был очень низким; все устройства работали либо на механическом, либо на электронном принципе. Передачи и колеса, электрические провода, сверхпроводники и стекловолоконные светопроводники; в самом деле, очень примитивно, думал мозг, и нет ничего, что могло бы пробудить его интерес. Достаточно одного взгляда на машины в туннеле, чтобы вес сразу понять: из какого материала они состояли, как они были сделаны и даже какой цели служили. Не было никаких тайн, ничего, чем можно было бы заняться.

И то, что во всем этом отсутствовала точность, казалось мозгу чуть ли не пугающим. Например, он рассматривал тщательно обработанный кусок металла или тонко сформованную пластиковую деталь и знал, что для людей, построивших Командную Систему, эти вещи выглядели точными и прецизионными, сконструированными с минимальными отклонениями, с точнейшими прямыми линиями, совершенными изгибами, гладкими поверхностями, безупречно прямыми углами... и так далее. Но сам мозг поврежденными сенсорами ощущал грубые кромки, примитивизм собранных вместе частей и компонентов. В