Зима в Эдеме (пер. О. Колесникова)

– Как никогда раньше мы можем искать правду Угуненапсы, не боясь никого.

– Твои бесценные создания должны бояться меня. Здесь следует больше делать, а не думать. Неужели твои Дочери не понимают, что без фарги в городе они должны выполнять любую грязную работу сами?

– Мы выполняем работу Угуненапсы.

– Угуненапса не положит вам еду в рот.

– А я думаю иначе, – сказала Энге с некоторой гордостью. – Она привела тебя к нам, потому что сила ее мыслей была в наших телах, и это привлекло твой интерес, привело нас сюда. А после ты увидишь результаты!

Амбаласи долго не посещала место, где готовили еду. Как только они обнаружили гигантского угря в реке, их пища, хоть и однообразная, была гарантирована. Амбаласи также больше не слышала в последнее время жалоб от Дочерей, что очень трудно добывать еду для всех. Теперь она увидела почему.

Одна из Дочерей – это была Омал – удобно расположилась в тени и отдыхала, а трое Сорогетсо трудились.

– Они быстро выучились, – сказала Энге, – и они благодарны за пищу, которую мы им даем.

– Я не совсем это одобряю, – сказала Амбаласи и взяла кусок угря на свежем листе, который ей протянула Сорогетсо. Она потупила взгляд, торопясь приготовить другой кусок для Энге.

– Недостаток понимания, – знаками показала Энге, потом взяла мясо.

Амбаласи откусила от угря.

– Прерывание научного исследования. Твои Дочери не могут ничего сделать правильно. – Она съела мясо, с раздражением бросила лист, потом указала в сторону берега реки. – Эти псевдофарги должны вернуться в свои естественные места обитания. Твои ленивые сестры должны сами работать. Вы всему мешаете. Разве ты забыла, что когда мы нашли Сорогетсо, то они жили не так, как мы, а со своими самцами, не запертыми в ханале? Я должна узнать, как это случилось, и все записать. Я должна изучать и записывать все подробности их ежедневного существования. Мне нужно изучать их в естественной среде, не здесь, готовящих угрей для ненасытных желудков. Ты видела плавающее в воде дерево, которое служило им защитой от неприятеля? Они, как и устузоу, используют неживые материалы. В этом они не похожи на нас. И вмешательство в их образ жизни надо прекратить. Верни назад Сорогетсо.

– Это будет нелегко…

– Нет ничего проще. Прикажи своим Дочерям собраться здесь. Я поговорю с ними, дам указания.

Энге задумалась над тем, что могло быть сделано, потом согласилась. Время для конфронтации наступило. Она знала, что это должно было произойти, потому что взгляды Амбаласи и ее Дочерей были разными, как день и ночь.

– Внимание, – она показала знаками ближайшей к ней йилане. – Очень важно. Всем собраться в амбеседе, немедленно.

Йиланы шли туда молча. Хотя в этом городе не было эйстайи, амбесед был выращен, потому что он был центром всех городов йилан. Со всех сторон спешили Дочери, подчиняясь команде, – они еще помнили о прежних приказаниях. Все были напуганы. Они пропустили вперед Энге и Амбаласи. Бок о бок они прошли к тому месту, где должна была сидеть эйстаа. Энге повернулась к ним, попросила тишины и начала говорить:

– Сестры мои. Амбаласи, которой мы восхищаемся, которая привела нас сюда, которая дала нам свободу и наши жизни, которую мы уважаем больше всех других, желает обратиться к вам по очень важному вопросу.

Амбаласи встала на самое высокое место, посмотрела на притихших йилан, потом тихо и бесстрастно заговорила:

– Вы умные создания, я не могу этого отрицать. Вы все. Вы изучали и поняли мысли Угуненапсы, у вас есть ум, чтобы эти мысли использовать в вашей собственной жизни. Но, когда вы делаете это, вы нарушаете цепь, которая связывает фарги с йиланами и с эйстаа. В этот мир вы принесли новый образ жизни, новое общество. Вы должны посвящать большую часть времени распространению того, какое влияние оказывает учение Угуненапсы на вашу жизнь.

Одобрительный шум прошел по рядам Дочерей. Внимание несколько рассеялось. Амбаласи это не понравилось, ее тело сковал гнев, в голосе послышалась команда.

– Часть вашего времени – и не больше! Вы отказались от эйстайи и ее приказаний, что является причиной роста и жизни города. Вот поэтому, чтобы жить, сохранить жизнь, которую вы спасли от ярости эйстайи, вы должны найти путь, чтобы это новое общество привести в порядок, изучая более тщательно труды Угуненапсы. Но только часть времени, как я уже сказала. Остальное время вы будете работать, чтобы жил и рос этот город. Если никто из вас не знает, как выращивать город, я буду говорить вам, а вы будете выполнять мои приказания. Обсуждений не нужно, только беспрекословное подчинение.

Послышались крики жалоб, и Энге выступила вперед, чтобы выступить от лица всех собравшихся.

– Это невозможно. Ты станешь нашей эйстаа, от которой мы отказались.

– Ты права. Я буду ожидающей эйстаа. Я буду ждать, когда вы придумаете наиболее приемлемый способ управления вашим городом. Как только это случится, я оставлю положение эйстайи, которое я не приветствую. Меня больше всего волнует город, я хочу сохранить его. Если вы отвергнете мое предложение, я отвергну вас. Если я устранюсь, то город умрет. Не будет моих знаний по приготовлению пищи – и вы будете голодать; лишу вас медицинских знаний – вы умрете от болезней. Лишу вас самой себя и урукето и оставлю ждать вашей смерти. Но вы из тех, кто отрицает смерть и принимает жизнь. Примите меня, и вы будете жить. Поэтому вам ничего не остается, как согласиться на мое щедрое предложение.

Сказав это, Амбаласи повернулась и сорвала водяной фрукт, потому что в горле у нее пересохло. Все молчали. Наконец Фар поднялась на возвышение.

– Амбаласи говорит только правду, – сказала она. Ее глаза были большими и влажными, как у фарги. – Но внутри ее правды есть другая правда. Никто не сомневается в том, что сила мыслей Угуненапсы привела нас сюда, в это место. Чтобы найти простых Сорогетсо, которые нас ждали здесь. Они научатся выполнять любую работу, чтобы мы остались свободными и продолжали наше изучение правды…

– Нет – прервала Амбаласи, взбираясь на возвышение. – Это невозможно. Сорогетсо, все до одного, вернутся в свои прежние места обитания, и им будет запрещено входить в этот город. Вы только можете принять или отклонить мое предложение. Живите или умирайте.

Фар встала перед старой ученой – юность перед возрастом, спокойствие перед яростью.

– Тогда мы отвергаем тебя, сильная Амбаласи, принимаем смерть, потому что это единственный способ нашего существования. Мы уйдем вместе с Сорогетсо, если уйдут они; будем жить, как они. У них есть пища, и они поделятся ею. Если кто-то из нас умрет, то мысли Угуненапсы все равно будут жить.

– Невозможно. Нельзя тревожить Сорогетсо.

– Как ты можешь нам помешать? Убьешь нас?

– Да, – сказала Амбаласи без колебаний. – У меня есть хесотсан. Я убью кого угодно, всех вас, кто посмеет вмешаться в естественное существование Сорогетсо. Вы и так уже нанесли большой вред.

– Фар – моя сестра, Амбаласи – наш вождь, – сказала Энге, вставая между ними. – Моя настоятельная просьба к вам – не говорить слов, о которых вы потом будете жалеть. Слушайте меня. Есть выход. Если есть хоть какая-то правда в учении Угуненапсы, то это можно проверить на практике. Мы верим в конечную смерть как для других, так и для себя. Поэтому мы должны поступать так, как говорит мудрая Амбаласи: беспрекословно подчиняться ей, как ожидающей – эйстаа, пока мы не найдем более удачного решения этой проблемы, из-за которой у нас конфликт.

– Говори за себя, – сказала Фар. – Говори от лица тех, кто слушает, если они хотят этого. Но ты не можешь говорить за всех нас, говорить за тех, кто верит в духа жизни. Когда мы размышляли о духе жизни, мы ощущали прилив энергии. Ты не сможешь этого отнять с помощью грязного труда. Нас не заставить силой.

– Вас просто не будут кормить, – сказала Амбаласи практично.

– Хватит! – приказала Энге громовым голосом. Все сразу замолчали, потому что никогда не слышали, чтобы она так говорила. – Мы не будем сейчас ничего обсуждать. Мы будем выполнять указания Амбаласи, пока сами ничего лучшего не придумаем. – Она резко повернулась к Фар, и та даже отшатнулась. – Я призываю тебе замолчать. Ты считаешь, что лучше умереть, чем жить. Я не хочу этого, но я понимаю чувства эйстайи, которая хочет смерти одного, чтобы остальные остались в живых. Я понимаю это.