Зима в Эдеме (пер. О. Колесникова)

Благодаря преобладающему западному ветру они быстро продвигались на юго-запад. Калалек знал, что берег, находящийся к югу от них, тянулся с востока к западу. Наблюдая за парусом и небом, он накренил лодку и развернул ее, чтобы придерживаться правильного направления.

Морская болезнь сразу же поразила Армун, и она лежала, распластавшись под меховыми шкурами. Керрик, казалось, не чувствовал слабости. Он улыбался и помогал натягивать канаты. Он даже смеялся, как парамутан, когда брызги воды замерзали на его волосах и бороде. Калалек разделял с ним энтузиазм. И только Армун, казалось, понимала, на какой риск они идут, все безумие этого путешествия. Но возвращаться было уже поздно, слишком поздно.

Хорошая погода продержалась после отплытия почти два дня: приятный ветерок и чистое небо. Когда началась буря, они плыли еще три дня, пока все не заледенело и они не повернули к берегу, чтобы очистить лодку ото льда. Они затащили лодку на песок маленького пляжа в отбивали лед, пока не замерзли и не промокли; потом собрались у костра, разведенного Керриком, стуча зубами. От их промокшей одежды шел пар, когда они сушили ее.

Во время бури они прошли мимо пристани мургу, но ничего не смогли увидеть. Они и не надеялись увидеть какое-нибудь теплокровное существо в этих холодных северных водах в это время года. Но, чем дальше они плыли на юг, тем лучше становилась погода. Бури, казалось, утратили свою ярость, а крошечный экипаж медленно продвигался на юг все дальше вдоль скалистого берега.

На рассвете все окутал туман, и мелкий дождь промочил их насквозь. Они промерзли от него больше, чем от холодных, но сухих северных ветров. Керрик стоял на носу и все время вглядывался в береговую линию. Сквозь туман проступал скалистый ландшафт, и путешественники шли в ту сторону, подгоняемые ветром и течением. Керрик смотрел то на карту, то на землю, нервно покусывая губы. Должно быть, она; сомнений быть не могло. Он быстро повернулся и позвал Калалека.

– Я уверен, что мы приближаемся к Генагле. Здесь сильнее течение, которое впадает в другое море.

– Неужели? Это великолепно! – закричал Калалек и засмеялся. – Я должен это увидеть; целый новый мир – и полный мургу. А мургу плавают сейчас в этом море?

– Я не думаю – не в это время года. Когда мы пройдем Генагле, то прибудем к великому континенту Энтобан, где круглый год тепло. Там надо быть еще осторожнее. – Мургу, йиланы – эти два слова постоянно были у него в голове. Они скоро подойдут к этому острову. И они должны напасть на них, пока мургу не напали на тану на другой стороне моря.

* * *

– Они не будут драться, – сказал Херилак. Его губы побелели от ярости. – Они не нападут на нас, и, когда на них нападем мы, они спрячутся за своими ядовитыми стенами, где мы до них уже не доберемся.

– Они – мургу, а мургу не могут ждать войны, как тану или саску, – сказал Саноне, помешивая палкой угли в костре так, что искры поднимались высоко в воздух и уносились холодным ветром. Зимой, ночью, даже в этой защищенной от ветров долине воздух становился холодным, а Саноне был не молод, чтобы собственная кровь согревала его. Он потеплее укутался в шкуру и окинул взглядом спящую долину. Бодрствовали только он и Херилак; все остальные спали.

– Мургу учатся, – с некоторой досадой сказал Херилак. – Сначала мы могли убивать их пиками по ногам – валили на землю и убивали. Теперь ночью до них не добраться. Да и днем тоже. Они теперь хорошо защищены и не двинутся с места, пока мы не уйдем. Потом они сами уйдут дальше за нами и будут приближаться медленно, но все ближе и ближе.

– Как близко они сейчас? – спросил Саноне.

– Они окружают нас со всех сторон. Пока их еще не видно отсюда, но они там. До них четыре дня ходьбы в любом направлении. Они еще не полностью нас окружили; кольцо не замкнуто. У них отдельные лагеря, но все они неуязвимы. Если мы нападем, они останутся внутри защитного кольца и не сдвинутся с места. Но пока мы это будем делать, подойдут другие мургу. В один прекрасный день они будут здесь, и долина будет окружена. И это будет конец.

– Тогда нам надо уходить, пока еще не поздно, пока мы не попали в ловушку.

– Куда идти? – глаза Херилака расширились от переполнявших его чувств. – Разве есть место, куда они не придут? Ты – мандукто саску, ты ведешь за собой своих охотников и женщин. Ты знаешь какое-нибудь безопасное место, куда бы ты мог отвести их теперь?

Саноне замешкался, потом сказал:

– Через пустыню, к западу. Говорят, что там есть вода, зеленая трава.

– Ты хочешь отвести своих саску туда? Саноне долго не отвечал, костер потрескивал.

– Нет, я не хочу уводить их из этой долины. Мы всегда жили здесь. И если мы должны умереть, то умрем здесь.

– Я не хочу умирать, но я устал убегать. То же самое я могу сказать о своих саммадах. Я уведу их отсюда, если они захотят уйти. Время для отступления прошло. Рано или поздно мы должны остановиться и противостоять мургу. Пусть это случится как можно раньше. Мы все устали.

– Уровень в реке понизился. В это время дожди в горах наполняют ее до берегов.

– Утром я возьму нескольких охотников и схожу к холмам. Ты думаешь, что это дело мургу?

– Точно не знаю, но боюсь, что так.

– Мы все боимся, мандукто. Мургу надвигаются на нас, как снег зимой, и их тяжело остановить. Одна из женщин видела зеленые виноградные лозы, спускающиеся с утеса. Она сказала, что не смогла подойти ближе, но они были очень похожи на ядовитые лозы мургу.

– Утесы высокие.

– Лозы вырастают очень длинными. Когда я сплю, то слышу во сне песню смерти. Ты знаешь, что это значит?

Улыбка Саноне была холодной и мрачной.

– Тебе не нужен мандукто, чтобы истолковать твой сон, сильный Херилак. Я тоже слышу песни смерти. Херилак угрюмо взглянул на звезды.

– Еще когда мы рождаемся, мы начинаем умирать. Я знаю, что однажды моя душа будет там. От приближения этого дня мне становится холоднее, чем от ветра. Неужели ничего нельзя сделать?

– Керрик однажды повел нас против мургу и одержал победу.

– Не называй его имени. Он ушел и оставил нас умирать здесь. Он больше не поведет нас.

– Он оставил тебя или ты оставил его, сильный Херилак? – тихо спросил Саноне.

Херилак разозлился и начал было говорить, но замолчал. Он поднял вверх руки и сжал кулаки, затем снова их разжал.

– Если бы охотник спросил меня об этом таким тоном, я бы ударил его. Но не тебя, Саноне, потому что ты умеешь заглянуть в душу любого из нас и узнаешь самые сокровенные мысли. С тех пор, как был уничтожен мой саммад, во мне живут два человека. Один из них все время гневается, хочет убивать, отвергает дружбу. Это Херилак, отвернувшийся от Керрика, когда ему потребовалась моя помощь. Но дело сделано. Если бы он был здесь, я бы нашел, что сказать ему. Но он ушел, умер на севере. Теперь, когда мы в этой долине окружены мургу, я чувствую, как мой гнев угасает, и я чувствую себя другим человеком. Может быть, это слишком поздно.

– Никогда не поздно пойти верной тропой Кадайра.

– Я не знаю вашего Кадайра, но в чем-то ты прав. Эрманпадар раздул искру, которая стала моей душой. Очень скоро моя душа засияет среди звезд.

– Тропа ведет нас в скалы, чтобы что-то увидеть. Мы можем только следовать по ней.

Костер погас. От него остались только тлеющие угли.

Ветер становился сильнее, звезды ярко сияли в чистом ночном небе. Саммады и саску спали, а мургу подходили ближе с каждым днем. Саноне посмотрел на опущенную голову Херилака и подумал, кто в этой долине будет встречать весну, когда появятся первые зеленые ростки, пробивающиеся из земли к свету.