Зима в Эдеме (пер. О. Колесникова)

– Нет, они не заселены. Мургу живут только в одном месте – в их собственном городе, на том острове. Вот туда мы и идем…

– Навстречу нашим смертям! – громко закричал Калалек. От страха у него зуб на зуб не попадал. – Мургу – не сосчитать. Нас – трое; что мы будем делать?

– Мы можем сразить их, – сказал Керрик; в его голосе были сила и уверенность. – Я не для того проделал такой путь, чтобы умереть. Я очень долго думал над этим, все до мелочей спланировал. Мы победим, потому что я знаю этих тварей. Они не похожи на тану или парамутан. Они все делают не так, как мы. Каждая из них поступает так, как ей хочется. Но они выполняют любые приказания. Они сильно отличаются от нас.

– Моя голова ничего не соображает. Я боюсь и поэтому ничего не понимаю.

– Тогда слушай и поймешь, что я имею в виду. Расскажи мне, Калалек: почему ты убиваешь уларуаков, а не кого-нибудь еще?

– Потому что я лучше, чем они! Я сильный!

– Но другие тоже убивают?

– Конечно. Они плавают на своих иккергаках.

– Значит, ты поймешь. Тану имеют своих саммадаров – своих вождей. Но, если он нам не нравится, мы выбираем другого саммадара, так же, как и ты можешь выбрать нового копьеносца, чтобы убивать уларуака.

– Нет, это я, я – лучший.

– Я знаю, что ты, но я имею в виду другое. Я говорю, как обстоят дела у тану и парамутан. Но у мургу все иначе. У них есть та, которая приказывает, одна-единственная. Ее приказы выполняются беспрекословно, без возражений.

– Это глупо, – сказал Калалек, толкая весло. Керрик согласился с ним.

– Так думаешь ты, так думаю я. Но мургу об этом вообще не думают. У них есть та, которая управляет, и те, которые ее слушаются.

– Глупо.

– Да, но для нас это хорошо. Потому что я могу говорить с той, которая управляет, приказывать ей делать то, что нужно мне.

– Нет, ты не можешь! – закричала Армун. – Ты не должен идти туда. Это верная смерть!

– Нет, если вы мне поможете, сделаете, как я прошу. Остальные мургу здесь ни при чем; только их вождь, та, которую они называют эйстаа. Я знаю, как она думает, и знаю, как заставить ее подчиняться мне. С помощью этого, – он протянул огненный ящичек саску, – и с помощью яда, которым Калалек убивает уларуака.

Армун перевела взгляд с его лица на ящичек, потом снова на него.

– Я ничего не понимаю. Ты разыгрываешь меня. – С этими словами она взяла полу своей одежды и прижала ко рту.

– Нет, никогда. – Керрик положил ящичек и притянул ее к себе, убрал от ее губ шкуру, дотронулся до них, успокаивая ее. – Все будет хорошо, мы будем спасены.

Они подошли к острову настолько близко, насколько это было возможно в потухающем свете дня, опустили парус и стали ждать. Облаков не было, и снег на вершинах гор сверкал в лунном свете. Керрик пошел поднимать парус, но Калалек остановил его.

– Если мы подойдем ближе, нас увидят!

– Они все спят, никто не проснется. Я говорил тебе, что знаю их.

– А как же охрана?

– Ее нет. В темноте никто не передвигается. Это характерно для них.

Калалек с большой неохотой начал грести. Остров становился все ближе, пока они медленно двигались к северу вдоль скалистого островка.

– Где живут мургу? – шепотом спросил Калалек, как будто кто-то мог его услышать с берега.

– На этом берегу, держись севернее.

Скалистый берег закончился, дальше начинался пляж, кое-где были разбросаны группы деревьев. Потом береговая линия поворачивала к гавани, и на фоне светлого дерева, которым был отделан док, показались темные фигуры.

– Там, – сказал Керрик. – Урукето – это их животные – иккергаки, как тот, которого мы уже видели. Вот это место, вот этот город. Я знаю, что он может представлять собой; они все выращиваются по одному и тому же принципу. За ним пляжи, где выращивается молодняк; их окружает барьер. Амбесед, который выходит на восток, – это место эйстайи, ее почетное место, где она сидит все время. Первые лучи и тепло солнца сначала попадают туда. Это Икхалменетс.

Армун не понравилось, когда он говорил обо всем этом, потому что он издавал странные звуки и дергался всем телом. Она отвернулась, но он позвал ее.

– Ты видишь русло реки, которая впадает в океан? Вот где мы пристанем, где мы снова встретимся. Греби к берегу, Калалек. Это именно то место, которое нам нужно. Оно близко, но находится за защитным барьером, окружающим город.

На берегу было много грязи и песка, которые во время ливней, в сезон дождей, приносились потоками воды с гор.

– Здесь мы останемся на ночь, – сказал Керрик. – Но мы должны покинуть это место до рассвета. Армун, ты останешься и будешь ждать, когда станет достаточно светло, чтобы ты попыталась забраться на скалу.

– Я могу идти в темноте, – ответила Армун.

– Нет, это слишком опасно. У тебя будет много времени. Ты должна подниматься до тех пор, пока не окажешься над городом. Приготовь все, что я скажу тебе: сухого дерева для большого костра, зеленых листьев для дыма. Да, не клади листья, пока не поднимется солнце над океаном. Огонь должен быть большим и жарким, с раскаленными добела углями. В нужное время все листья положишь в огонь, чтобы они тлели и дымились. Как только сделаешь это, вернешься сюда. Поторапливайся, но смотри не упади. Калалек будет ждать. А я пойду вдоль берега и присоединюсь к вам, как только смогу. Все понятно?

– Мне все это кажется безумием, и страх переполняет меня.

– Не бойся. Все идет, как я задумал. Если ты выполнишь свое задание, я буду спасен. Но ты должна сделать это все в нужное время: ни раньше, ни позже. Поняла?

– Да, я понимаю. – Теперь он был от нее далеко, его голос звучал холодно; он думал, как мургу, и вел себя так же, как они. Он хотел только послушания. И оно будет у него. Мир стал очень одиноким местом.

Армун дремала в покачивающейся лодке, то и дело просыпаясь от храпа Калалека, потом снова начинала дремать. Керрик не мог спать. Он просто лежал с открытыми глазами, уставившись на медленно вращающиеся звезды. Скоро должна была взойти утренняя звезда, после этого наступит рассвет. К наступлению следующей ночи все должно быть сделано. Он мог просто не дожить до окончания следующего дня, он это знал. Он шел на громадный риск, и в победе он был уверен настолько, насколько смог убедить Армун.

В какой-то миг ему захотелось снова оказаться на побережье, где круглый год лед и снег, в уютном паукаруте с парамутанами, подальше от опасностей. Он отогнал прочь эту мысль, словно это случилось с другим человеком. Он вспоминал многих людей, которых знал. Он был и йиланом, и тану одновременно; был саммадаром, вождем в борьбе. Он сжег Альпесак, потом пытался спасти его, потерял снова. Его захватили йиланы, потом он бежал от всего этого. Теперь он знал, что бежать уже невозможно. Все это вертелось в его голове. Все, что он делал, было правильно, это было единственное решение. Саммады должны быть спасены. И в этом огромном мире он был единственным, кто мог это сделать. Все его усилия, все, что он когда-то делал, привели его сюда, в это место, в этот город. Что должно быть сделано – будет сделано. Звезды поднялись над горизонтом, и он пошел будить остальных.

Армун молча поплелась к берегу. Она многое хотела сказать, но ничего не говорить было легче.

Она стояла в воде, прижимая огненный ящичек к себе, видела, как темный контур лодки медленно удалялся от нее. Луна ушла, звезды тускло светили, и она не могла в темноте видеть лицо Керрика. Потом лодка скрылась во тьме. Армун повернулась и устало пошла по воде к берегу.

– Ой, мы уже мертвые, мертвые, – бормотал Калалек сквозь зубы. – Захвачены этими гигантскими мургу.

– Нечего бояться. Они не ходят ночью. Теперь высади меня на берег, а то скоро наступит рассвет. Ты понял, что должен делать?

– Я знаю, мне было сказано.

– Я снова тебе повторю для полной уверенности. Ты думаешь, что яд для уларуака убьет этих мургу?

– Они умрут. Они не больше уларуака. Это верная смерть.

– Тогда сделай это, быстро, пока я буду на берегу, Убей их, но только двоих из них, не больше. Только убедись, что они действительно мертвы; это очень важно, Двое из них должны умереть!