Зима в Эдеме (пер. О. Колесникова)

– Иди со мной и молчи, – ответила она на вопросительный жест Энге и проследовала из-под укрытия по направлению к высокому плавнику ближайшего урукето. Наверху только-только появилась одна из членов экипажа. Глаза ее вытянулись в узкие щелочки от яркого утреннего солнца; Амбаласи позвала ее:

– Командиру немедленно явиться ко мне. Член экипажа исчезла из виду, и через несколько мгновений командир урукето спустилась вниз и выпрыгнула из-за спины огромного урукето на неочищенное дерево дока.

– Приказы следует выполнять немедленно, – сказала Амбаласи со знаками настойчивости. – Иди к эйстаа.

Командир знаками выразила согласие и поспешила уйти. Когда она скрылась из виду, Амбаласи заговорила с удивленными членами экипажа, которые стояли на верху плавника:

– Всем на борту – спускаться в док. Сюда идут другие, и я хочу, чтобы вы им не мешали. – Она повернулась к Энге, когда первая из экипажа стала спускаться вниз. – Теперь собери всех немедленно. Но не бери фарги – для них нет места. Когда эйстаа поговорит с командиром, она сразу же поймет, что что-то не так. Поэтому мы должны уходить.

Амбаласи, никогда не отличавшаяся особым терпением, бродила по доку, в то время как Дочери поспешно забирались на урукето. Она подала знак удивленному экипажу отойти назад, потом просигнализировала, что ей надо видеть Энге, а потом Элем.

– Мы отправимся сразу же, как последняя из нас окажется на борту. Мы отчалим без экипажа. Ты, Элем, будешь командиром, потому что ты сама говорила мне, что служила на урукето. – Она резкой командой запретила им протестовать. – Я наблюдала за работой командира. Это занятие не требует особых навыков. Ты обучишь других всему, что они должны знать.

– Альтернативы нет. Там, куда мы отправимся, нас не должны найти. У нас не должно быть свидетелей, которые могли бы вернуться и рассказать эйстаа о нас.

– А куда мы идем?

Амбаласи встретила этот вопрос молчанием, а потом последовал жест, который обозначал прекращение всех разговоров.

Перепуганные члены экипажа стали кричать и что-то спрашивать, беспокойно топчась на месте, когда причальные канаты отвязали, и урукето поплыл по реке, оставив позади энтисенатов. Йиланы из экипажа отчаянно завыли, когда первые волны разбились о спину урукето, который, удаляясь, становился все меньше и меньше.

Они все еще стояли в порту, уставившись на стаи эстекелей, вылавливающих рыбу в устье реки, когда первые посланцы эйстаа, спотыкаясь и широко раскрыв рты от усталости, подошли к порту. Бормотавшим что-то фарги они ответили резко отрицательно.

Море было пустым. Урукето ушел.

Глава 18

Когда они продвигались на север, Керрик был в таком приподнятом настроении, что ему хотелось громко кричать, хотя он знал, что охотник на тропе должен быть молчаливым. С каждым шагом он понемногу освобождался от ответственности, и от этого легко было идти.

Он сделал все, что мог, чтобы спасти город; теперь другие должны продолжить начатое им дело. Он больше не должен нести это бремя. Широкая спина Ортнара, вся взмокшая от пота, двигалась перед ним. Москиты гудели над головой охотника, а он свободной рукой отгонял их. Керрик вдруг почувствовал к нему симпатию – все-таки они вместе прошли долгий путь – впервые за все время с тех пор, как Ортнар убил его друга Инлени, и Керрик тогда тоже чуть не убил его. Теперь между ними была связь, которую невозможно было разорвать. Это было реальностью на самом деле: этот лес вокруг них; город и трудности, связанные с ним, уходили все дальше назад по мере того, как они настойчиво продвигались на север. С наступлением ночи Керрик очень устал и готов был остановиться на привал, но не хотел первым предлагать этого. Это сделал Ортнар, который остановился, когда они подошли к впадине, покрытой травой, рядом с ручьем. Он указал на остатки зоны от старого костра.

– Хорошее место для ночлега, – слова были сказаны на марбаке, а думал он как тану.

Керрику теперь не нужно было говорить по-йилански, на языке саску и прислушиваться к труднопонимаемым аргументам мандуктов. Небо и лес – это все было на самом деле. Если только в конце их похода будет ждать Армун. Он чувствовал облегчение, как будто он сбросил камень с плеч, о котором он ничего не знал. Ему было 24 года, и за это время он много повидал, познал много других миров с тех пор, как 16 лет тому назад его захватили йиланы. В ту ночь его сон был более крепким и глубоким впервые за последнее время. Над ручьем висел прохладный туман. Проснулся он утром, когда Ортнар дотронулся до его плеча и, дав понять ему, чтобы он молчал, одновременно поднял свой хесотсан и прицелился. Маленький олень, стоя по колено в воде, поднял голову, почувствовав вдруг что-то недоброе, и тут же упал, когда стрела поразила его в бок.

Вкусное свежее мясо оленя сильно отличалось от вяленого мяса мургу. Они досыта наелись, а оставшееся мясо закопали в угли.

– Расскажи о пармутанах, – попросил Керрик, пережевывая мясо. – Я знаю только, как их называют и что они живут на севере.

– Я однажды видел одного. Наш саммад обменивался с ним товаром. Все его лицо было покрыто шерстью: это не такая борода, как у нас. Все лицо сплошь было покрыто шерстью, как у длиннозубого. Он был небольшого роста, чуть повыше меня, хотя я тогда был еще совсем подростком. Я слышал, что они живут на побережье, ближе к северу, где лед в море никогда не тает. Они ловят в море рыбу, и у них есть лодки.

– Как же мы найдем их? У них, наверное, другие саммады?

Ортнар похлопал себя по щекам, что означало: он не знает.

– Если у них есть саммады, то я никогда не слышал о них. Но я слышал, как они разговаривали. Они с трудом говорят на марбаке. Охотник из нашего саммада знает несколько слов на их языке, и он объяснялся с ними. Я думаю, что все, что нам надо делать, – это идти на север, добраться до побережья и поискать их следы.

– До того, как мы дойдем туда, наступит зима.

– Там всегда зима. У нас есть меховые шкуры, мы возьмем с собой сушеное мясо. Если мы пойдем по этой тропе, то встретим саммады, которые идут на юг. У них мы возьмем эккотаз. Вот что мы должны делать.

– И сушеный хардалт – наверняка он у них есть.

Позже, много дней подряд, влажный ветер приносил им запах дыма. Они шли на этот запах и наконец вышли на луг, где были разбиты темные палатки саммада Сорли, едва видневшиеся сквозь ливень. Мастодоны затрубили, когда они проходили мимо них; они были благодарны за гостеприимство и за возможность хорошенько поесть. Потом они спали в сухой и теплой палатке. Утром они продолжили свой путь на север, а саммад направился в другую сторону. Это были последние из тану, которых они встретили.

Они шли на север: лето ушло, наступила осень. Сухие листья лежали вдоль тропинки, и кролик, которого убил Керрик, уже начал менять свою серую шубку на белую.

– Очень ранняя зима, – угрюмо сказал Керрик.

– Зимы теперь все очень ранние – мы знаем об этом. Все, что нам нужно, – это продолжать идти на север как можно быстрее.

Небо было серым, и они чувствовали в воздухе запах снега, когда подошли к лагерю, расположенному у реки. Керрик сразу же узнал его, так как он стоял на возвышении над берегом, среди разбросанных кусков старых шкур и раскрошенных костей – это было все, что осталось от саммада его отца. Херилак нашел здесь нож Амахаста из небесного металла среди костей его отца. Он дотронулся до ножа, который висел на шее. Йиланы пришли сюда из-за океана и уничтожили их саммад. Это было очень давно, и теперь у него остались только воспоминания о воспоминаниях другого человека. Теперь его саммад был ближе к северу, где была Армун, и это то место, куда они должны идти. Он обернулся на зов Ортнара, и они отправились на запад вдоль берега реки.

К концу следующего дня они обнаружили засохшее дерево на берегу. Оно было довольно большое, чтобы выдержать из двоих, однако они с трудом смогли освободить его от корней, глубоко вросших в землю. С этим деревом они провозились до глубокой ночи.