Хелот из Лангедока

азил, что стоит на помосте под самой петлей. Кое-кто из его друзей уже потихоньку изготавливался к бою. Хелот поднял руку и крикнул:

-- Верные христиане! Друзья! Побывав у Гроба Господня и воюя с сарацинами... -- Перед глазами Хелота на миг мелькнул Алькасар, его единственный знакомый сарацин, но видение тут же исчезло за несвоевременностью. -- ...я дал нерушимые обеты, дабы совесть моя была чиста! Без страха и упрека предаем мы сожжению зловещее заклинание...

Он с облегчением заметил, что стрелки незаметно пробираются с площади в боковые улицы. И в этот момент кто-то снизу потянул его за плащ. Хелот обернулся и увидел горожанина средних лет, протягивающего ему охапку соломы.

-- Возьми, славный защитник Ноттингама и веры, -- тихо сказал он, -- И пусть это будет моя скромная лепта в общее дело.

Его выгоревшие глаза смотрели так, словно он боялся, что его накажут. Рыцарь из Лангедока дрогнул. Он взял смиренное подношение, благословил горожанина и торжественно обложил сеном небольшой костерок, разложенный умелыми руками палача. Горожанин тихо плакал от счастья.

Хелот поднял высоко над головой зловещее заклинание и бросил его в костер. Леди Марион зажгла солому.

Через минуту все было кончено. Люди расходились притихшие, с таким чувством, будто их только что избавили от огромной опасности.

Поздно вечером, сидя у камина и потягивая из больших кубков красное вино, Хелот и Греттир Датчанин обсуждали странные события этого дня. Призрак Бьенпенсанты сидел на каминной полке, болтая ногами прямо у них перед носом. Хелот старался не замечать этого.

-- Одного я не понимаю, сэр, -- сказал Греттир Датчанин наконец. -- Эта тряпочка... Страшное заклинание... Что это было на самом деле?

Хелот усмехнулся:

-- Записка.

-- Записка? Так Локсли, выходит, умеет писать? Как же он научился?

-- Невелика хитрость, коли есть учитель.

-- Кто же его научил?

Хелот в упор посмотрел на своего друга.

-- Я, -- сказал он после краткой паузы.

-- И записка адресована тоже вам?

-- Конечно.

Привидение свесилось с каминной полки и уставилось прямо в лицо Хелоту горящими желтыми глазами.

-- Ух! -- воскликнуло оно, выставив окровавленные клыки, которые, впрочем, тут же исчезли. -- Разве ты не видишь, что ребенок сгорает от любопытства? Что там было написано, Хелот? Расскажи уж нам, не мучай.

-- Санта! -- покраснев, вскричал Греттир.

Бьенпенсанта захихикала.

-- Помнишь, -- начал Хелот, -- когда мы навестили разбойника в его узилище, я сказал: "Клянусь девственностью святой Касильды, тебе отсюда не выбраться".

-- Помню. НУ и что?

Хелот задумчиво поворошил угли в камине, бесцеремонно просунув кочергу сквозь бесплотное тело призрака. Бьенпенсанта злобно зашипела, но на это никто не обратил внимания.

-- "Святая Касильда не была девственницей" -- вот что он написал.

-- Бог мой! При чем тут... -- начал Греттир.

-- Поаккуратнее выражайся, внук, -- рассердилось привидение, мерцая то красным, то