От альфы до омеги (СИ)

Ирис отступила, намереваясь разорвать связь. Сигналы тревоги усилились. Сейчас она была уверена в одном: аномалии и вправду надо уничтожать, все до единой. Это аномалии — энергия ненормальная, чуждая, противоестественная. Что бы они ни несли, им здесь не место. Особенно пришельцам из других миров. А чем такой контакт обернется в будущем, под руководством Сальватора?..

В эту секунду молчание разорвала электронная трель. Ирис резко обернулась. Тит потянулся за пазуху. Она глянула назад, но аномалии и след простыл.

Мааджит исчез, и вместе с ним и его едва уловимые помехи.

Без его мыслей в голове стало непривычно пусто, будто сознание мааджита было таким огромным, что едва помещалось в ее собственное и растягивало его стенки. Но сколько бы информации ни было, до конца Ирис его так и не поняла. Отличался не только язык, не способ передачи мыслей, отличался и способ их формирования. В этом мире мааджит был и вправду чужим. Что будет спустя эти три заката? И откуда он все-таки пришел? Откуда появится та аномалия, за которой будет так долго гоняться Ликвидатор? И если срок их жизни на земле всего три дня, то почему аномалия в четырнадцатом году проживет куда дольше?

Панелька в руках у Тита продолжала трещать, а он все глядел на то место, где стоял — или, вернее, парил в воздухе — мааджит.

— Что это? — выдавил он. — Что это было такое?

Прозрачная панелька заливалась своей трелью, но Тит на нее даже не смотрел. Ирис уже видела такие аппараты — кажется, приходившие в Центр люди называли их голографическими передатчиками. Как чип связи, установленный в системах омег, только внешний.

Не дождавшись ответа, панелька среагировала сама, и развернулась голограмма. Связь здесь, видно, была плохой, поэтому изображение то и дело мигало и вздрагивало, да и стоял говоривший к Ирис спиной, так что рассмотреть она его не могла.

— Какого черта, Тит? Где тебя носит? — спросила голограмма.

По затылку сказать было трудно, но, судя по голосу, этому мальчишке было столько же, сколько и Титу. Друг, — тут же вспомнила Ирис. — Которого не смогла прогнать Лидия.

— Твои предки на ушах стоят. Говорят, ты пропал. Посреди ночи звонят! Ты никак их в черный список отправил?

Сквозь волны еще не схлынувшего пока страха Ирис почувствовала усмешку. Тит фыркнул:

— Уже давно. Но они вызывают меня редко. Незачем. Узнали бы, что в черном списке...

Он все еще посматривал туда, где испарился мааджит.

— Ну и что у тебя там за полуночный побег? — Голос второго мальчишки смеялся. — Я им сначала не поверил. Хотя, зная твоих родителей... Шутки — это как-то не про них.

— Слушай, — Тит почесал ухо. — Тут у меня такое дело... Ты им ничего не говори, ладно?

— И не собирался. А что это у тебя за гулянка? Почему меня не пригласил?

Тит стушевался.

— У меня здесь... В общем...

Ирис поймала его взгляд и сощурилась.

— Давай завтра поговорим, ладно? — неуверенно протянул Тит, все еще глядя на Ирис.

— Да ты там не один! — догадался второй мальчишка. — Разверни-ка меня.

Но Тит голограмму не тронул.

— Завтра. Все завтра.

— Я тебя не узнаю. Секреты, у Тита? — хохотнула голограмма. — Ну же, поверни!

Но Тит так и стоял, замерев на фоне белой стены. Говорил ли он о лаборатории своему другу? Кажется, нет.

— Давай все-таки завтра поговорим. Я отключаю, — бормотнул Тит.

Второй мальчишка замахал было руками, но голограмма мигнула и растаяла. Тит молчал, упершись взглядом в пол.

— Они с меня кожу снимут, — прошептал он во внезапном приливе ужаса. — За то, что сбежал, за то, что всю ночь где-то прошлялся... А завтра мне снова в участок. К семи утра. Или это уже сегодня?.. Отец меня просто уничтожит.

Система имитации так и засыпала советами. По части сочувствия Ирис накопила немало образцов, но использовать их для Тита ее совершенно не тянуло.

— А ты не возвращайся, — сама не зная, почему, вдруг сказала она.

Сказала, и тут же захлопнула рот. Вот откуда в ее голове берутся подобные вещи? И кто ее тянет за язык таким делиться? Но сочувствовать Титу она не собиралась. Она ощущала его затаенную, хорошенько запрятанную злость, и та ее захлестывала с головой.

— Твой отец — тронутый, — зачем-то продолжала она. — Как часто он тебя бьет? Раз в месяц? Раз в неделю? Каждый день? Ты не пятилетний ребенок, и это не шлепок за капризы. А ты — ты просто терпишь. И злишься, втихую сбегаешь, держишь от них свои дела в тайне. Все про себя, все молчком. Ты и сам такой же ненормальный. Становишься таким. Из-за них. И я не знаю, зачем тебе все это говорю.

Ирис закрыла рот окончательно и сжала зубы. Это эмпатия ей управляла, заставляла говорить вещи, которые ей самой не принадлежали. Это были мысли Тита, а она, впитав в себя его злобу, их озвучила.

Но так нельзя. Это его мысли — и пока они внутри него самого, они просто варятся, капля за каплей его подтачивают. Произнесенные кем-то извне, эти мысли способны на куда большее.

— Ты и правда так думаешь? — пролепетал Тит.

Его руки опустились. Он уже и думать забыл про аномалию, и хорошо — объяснять ему нечего. Он и сам, очевидно, понял, что это аномалия: они в Эмпориуме девяносто четвертого не редкость. А вот какая — не его дело. Слово «мааджит» он не слышал. И это тоже лучше некуда. Теперь нужно наконец-то от него отделаться...

— Нет, — Ирис качнула головой. — Это ты так думаешь. А теперь — мне все-таки пора.

Она отвернулась, но Тит вдруг засуетился, зашумел и бросился ей вслед. Его недоумение, страх, смятение — все это отступило.

— Я обещал тебя отвести. Я отведу. Сейчас. Я запру за нами дверь. Сейчас.

Он бросился вперед нее, к электронной панели, прикрепленной в конце коридора, у самого входа.

— Нужно все закрыть, включить систему охраны... — бормотал он. — Профессор придет сюда утром. Он не заметит...

Башня вставала перед ними, надрезая нежное рассветное небо, и поблескивала огоньками. В центральной части города, засаженной высотками, Ирис еще никогда не бывала — только видела мимоходом, когда они ехали на обзорную экскурсию с Мариэллой. Проспекты здесь были узкие, многослойные, многоэтажные. Пешеходные дорожки тянулись навесными мостиками и петляли меж отростков вьющегося винограда, который зелено-красными водопадами спускался с опор. В ранний час дорожки пустовали, и они остановились посреди прохода у самых дверей в Башню связи, по сторонам которых виноград отвели и придержали, словно занавеси. Под их ногами, далеко внизу слоились ярусы шоссе.

Ирис уловила кое-какие сигналы с Башни, но к общей сети, которая существовала в четырнадцатом году, подключиться ей никак не удавалось. Все-таки придется забраться внутрь и искать в базах вручную, как это делают люди.

— Спасибо, что отвел, — сказала Ирис. — Я рада, что мы познакомились, — добавила она и подумала, что впервые в своей жизни врет. Странный Тит не внушал ни одной определенной мысли, с ним вообще все было каким-то странным и неясным. — Но теперь мы все-таки попрощаемся. Еще раз спасибо.

Она старалась прозвучать вежливо — наседала система имитации, — но Тит все же вздрогнул.

— Хочешь узнать, зачем я тебе помог? — вдруг спросил он.

Ну конечно. Он предложил об этом спросить, когда отведет ее к Башне. Ирис попыталась отмахнуться от его волнения, но не смогла. Да что же еще за тайну скрывает этот странный мальчишка? Избавится она от него или нет?..

Она пожала плечами и кивнула. В зарослях вьюнка защебетала птица. Где-то вдалеке зашелестел фонтан — наверное, сработали датчики. Было уже почти совсем светло, наступало утро.

Тит сглотнул, и Ирис обдало ужасом. Она не успела отшатнуться. Вместо этого Тит шагнул к ней и быстро — кажется, быстрее света — поцеловал ее в губы. Она даже не успела уловить прикосновение. Оно было таким легким и как будто бы случайным, что ее тактильный датчик даже не включился. Только система имитации услужливо подсунула подходящий отклик, и Ирис округлила глаза.