От альфы до омеги (СИ)

Ирис замолчала. В ее процессоре больше не осталось вопросов. Кроме, пожалуй, одного.

— А можно все-таки увидеть этого твоего профессора Каракса?

Что если его имя Сальватор? Или, скорее, даже его племянник — это молодой человек, а значит, по возрасту он подходит куда больше самого профессора, да и в истории этой он замешан самым что ни на есть прямым образом.

— Интересно, да? — Тит расплылся в довольной улыбке. — А я тебе говорил. Проект просто бомба! Зря все эти демонстрации и прочее... Люди — дураки. Страх мешает развитию. Нужно не бояться, а решать проблемы. Вот такими эти существа и должны стать. Не субъективными, а разумными. — Он глянул на Ирис и спохватился. — А с профессором тебе лучше не знакомиться. Я же говорю, он... параноик. Сама подумай, его чуть не запрятали за решетку! У него тут только четыре сотрудника, он сам, да еще я. Меня он еще с лекций запомнил, я все задавал вопросы, да и меня он с трудом к себе подпустил.

— А племянник?

— Он тоже сюда ходит, — кивнул Тит. — А он тебе зачем?

Она не ответила, но мальчишка уже отвернулся, самодовольно окидывая взглядом лабораторию, словно все это уже принадлежало ему.

Ирис еще раз покосилась на исписанную доску, и тут в процессоре что-то будто щелкнуло. Она подошла ближе и провела пальцами по знакомым символам. Эти строчки были втиснуты в угол, как будто что-то незначительное, но Ирис их уже видела.

Та самая формула, спрятанная в спальне Ликвидатора! Никаких сомнений: это она. Только чуть ниже, сбоку — приписка. Новые знаки, еще и еще, и все это — как на чужом языке. Ирис сощурилась, ускоряя работу процессора. Она может их разобрать, только нужно постараться: сравнить символы с уже когда-то виденными, проанализировать контекст, подставить в уравнение неизвестные и…

Ну конечно. Вот он, ответ. Эта формула, будто выведенная на доске случайно, не что иное, как формула контроля над омегами. Тит в таких сложностях пока не разбирается, но Ирис все поняла. Значит, и там, в записке, которую она нашла у Ликвидатора, она же… Только зачем Ликвидатор ее хранит, если понятия не имеет о том, что это такое и как ее использовать?

— Вот этим я и хочу заниматься, — с придыханием произнес тем временем Тит. — В университете есть курс робототехники. Там, конечно, о таких штуках не говорят... Пока. Но это не важно. Если я туда пойду, я смогу потом помогать профессору по-настоящему. Занять когда-нибудь его место.

Он выпрямился и смотрел перед собой затуманенными, безумными глазами. Ирис сделала шаг назад. Там, на темной аллее, под скрип ночных фонарей, Тит с его преданным и восхищенным взглядом пугал ее куда меньше, чем в этой светлой, чистой лаборатории профессора Каракса. Здесь, где-то здесь будет работать и Сальватор. Но где он, кто он? Когда он здесь появится? Но он — Сенатор, никакой не ученый, не робототехник. Так может, он просто выкупит этот проект позже, когда он выйдет из тени? Ведь в четырнадцатом году омеги не только абсолютно легальны; на этот проект возлагают огромные надежды. А это значит, что курировать синтетический Центр сможет лишь очень обеспеченный, очень влиятельный человек.

— Вот, посмотри, — Тит снова схватил ее за руку.

Он даже не подвел ее к одному из аквариумов, а подтащил, особо не церемонясь. Он так увлекся, что не заметил, как сильно сжал пальцы. Система имитации заставила Ирис охнуть.

— Ой, прости, — Тит вздрогнул, резко покраснел и отдернул руку.

Видно, он на какое-то мгновение очнулся, вынырнул из своих увлеченных мечтаний, а потом снова погрузился в них с головой. Он указал на аквариум поменьше:

— Вот здесь выращивают клетки кожи. Они делятся, как живые. Такой покров можно будет повредить, вызвать настоящее кровотечение. Кровь у этих роботов, конечно, будет, алая, как у людей. Никаких подделок.

Он усмехнулся.

В густом киселе плавал рваный кусок кожи, и свет, искаженный в синей жидкости, рисовал его совсем зеленым. На лице же распростертого андроида красовались покровы вполне обычного цвета, и готовая кожа его была ни слишком смуглой, ни слишком бледной: такую мог иметь самый обыкновенный, среднестатистический житель Эмпориума.

— Кровотоки профессор поначалу считал бесполезными, — продолжал объяснять Тит. — Но если нам нужна не дешевая подделка, а качественная имитация, то тела этих существ должны повторять реакции человеческого тела. Синяки, ушибы, ссадины — все это будет непременно. Ну а нервная система будет передавать электрические импульсы, информацию от процессора. Довольно удобно и логично. В принципе, у человека почти так же. Только у него, конечно, мозг, а не процессор.

Он помолчал, напряженно всматриваясь в образец кожи, застывший в синем растворе.

— Все это очень сложно. Мне не хватает знаний. Я просто слушаю профессора, кое-где помогаю, но самых деталей я не понимаю.

Руки его нетерпеливо сжались в кулаки.

— Конечно, никакого пластика не будет, — снова заговорил он, встряхнувшись. — Это пока что эксперименты, — он кивнул на спящего андроида. — Будут синтетические мышцы, связки, — он указывал на аквариумы, один за другим, — уплотненные кости... И да, ускоренная система регенерации. Ни к чему такой дорогостоящей штуке истекать кровью.

Следя за его пальцем, Ирис обводила взглядом комнату.

И тут, у одного из стеллажей, на которых громоздилась сложная, угловатая аппаратура, она приметила какое-то движение. Сначала ей почудилось, что это очередной кусок синтетической плоти шевельнулся в густом синем растворе, но тут зашумели уже знакомые помехи. Это был не просто слабый сигнал тревоги, который она услышала в заброшенном доме у порта; это было нечто куда более явственное, яркое, почти оглушительное, как если бы ей крикнули в самое ухо. Тень колыхнулась явственно, выделяясь в полумраке за шкафами, скользнула под лампы и обрела четкость.

Замолчал и Тит. От смотрел на аномалию круглыми, совершенно глупыми глазами, и не двигался.

В первую минуту Ирис подумала, что это аномалия из четырнадцатого года, и пришла она за ней. Но исходивший от аномалии сигнал отличался от того, что она почувствовала в Пыльных Городах. Эти помехи различались так же, как отличаются запахи и голоса людей: видно, ультразвук, который аномалии испускали, служил чем-то вроде опознавательного знака. По крайней мере, для омег. Слышат ли они сигналы других аномалий? Да и что они вообще такое?

Ирис шагнула вперед. Система имитации кипела, но Ирис не обращала внимания. Сейчас не до страха, удивления и тому подобных человеческих реакций. В конце концов, она уже видела такое создание, так что бояться ей нечего.

Чем ближе она подходила, тем слабее звучали помехи. Аномалия повернула к ней голову, и сигнал почти совсем затих, как будто Ирис подключилась к его сети.

Существо потеряло прозрачность, и силуэт обрел четкую форму. Стопы аномалии не касались пола, она парила в воздухе в каких-то миллиметрах от земли. Глаза у нее переливались, словно все еще выбирая самый удачный цвет, а зрачки редко пульсировали. По коже змеились трещинки-татуировки.

Ирис остановилась. Тит за ее спиной шумно вздохнул. Аномалия излучала уже знакомое любопытство.

— Не бойся, — прошептала она Титу. — Оно не причинит вреда.

— Откуда тебе знать? — почти выкрикнул он, и Ирис дрогнула.

— Я знаю. Я их уже видела.

Тит опять громко втянул воздух, и Ирис бросила в его сторону мимолетный взгляд. Своим страхом Тит может все испортить. Этого допустить нельзя.

Она протянула руку. Она все-таки выяснит, что имел в виду Сальватор. Все-таки узнает, что за связь такая у омег и аномалий.

Та опустила голову и очень медленно подняла собственную ладонь, рассмотрела ее со всех сторон, словно никак не могла понять, что с ней делать, а потом решительно протянула ее Ирис.

— Все хорошо, Тит, — прошептала Ирис, не оборачиваясь к нему. — Ты же мне веришь?

Его волнение чуть улеглось, но он боялся, и притом панически. Он едва сдерживался, чтобы не рвануться вперед, не ударить странную тень первым попавшимся предметом — да хоть ногой отключенного андроида...