Ренегат (СИ)

— Спасибо. — благодарю я девушку.

— Мне помогло. — бодро утверждает она.

Когда Мередиан заканчивает обрабатывать все мои раны, чувствую легкое покалывание, затем неприятное жжение угасает. Не могу поверить, что обычные измельченные листочки какой-то травы могут так быстро его снять.

— Некоторое время ты ничего не будешь чувствовать. — замысловато усмехается Восемь.

— Что ты имеешь в виду? — Наежившись, тянусь к винтовке. Неужели Мередиан решила меня устранить?

— Яд растения притупит твои ощущения. Не волнуйся, ты не умрешь.

— Яд? — снова удивляюсь я.

— Это были листья самого ядовитого здешнего растения — лиственницы. Но в малых количествах он лечебный. Не думай, что я хотела тебя убить. — Она искоса поглядывает на ружье. — Мне это ни к чему.

— Нет, я вовсе так не думала. — поспешно и с излишней притворной любезностью изрекаю я. Немного успокоившись, убираю руку от оружия. Мередиан вовсе не выглядит враждебно настроенной, скорее до предела вымотанной. Да и убивать меня у нее, в самом деле, нет причины, разве что…

— Я давно им лечусь. Не только в Департаменте-9 нет лекарств, у нас тоже. — Мы переглядываемся — и я замечаю ярое негодование, проступившее алыми пятнами на лице девушки. — Лекарства есть, просто не все их могут себе позволить. Они слишком дорогие. Вот и используем все, что можно, и, что под ногами растет.

Всю свою жизнь я наивно предполагала, что в богатом Богеме только Котел погибает в беспросветной нищете и голоде. Но оказывается, что в Восьмом департаменте дела обстоят не лучшим образом.

— Мне кажется, что недалеко отсюда протекает река. — предполагает Мередиан, вытирая сальные губы рукавом.

— Да?

— Я слышала шум воды. Мы могли бы проверить, и еще что-то подстрелить. — Она повторно кидает беглый взгляд на винтовку.

— Можно было бы. — охотно соглашаюсь я, ведь к вечеру придется добывать еду.

— Давай еще немного посидим у огня. — останавливает меня Мередиан, протянув ладони к огню. — Совсем замерзла. Ночь была холодной. Да и еще раньше рвал тот пронизывающий до костей ветер, думала, что закоченею.

Значительные перепады температуры, похоже, действуют на Мередиан плохо. Хоть на рассвете небо было безоблачным и ясным, но сейчас вместо него простирается мрачный, как непроницаемый мрак, свод.

— Только не долго. — вторю я. Наконец-то, не чувствуя боли, и, находясь в спокойствии, я имею возможность немного отдохнуть. Мередиан подбирается ближе к огню, и садится на корточки — на ее обнажившейся правой щиколотке виднеется кровь.

— До Скалы немного осталось, — нарушает воцарившееся молчание Восемь, — но вряд ли кто-то до нее дойдет.

— Почему ты так считаешь? Должен же кто-то остановить Охоту. — отзываюсь я, предполагая, что Скала — всего лишь приманка, и на пути к ней нас поджидает уйма опасных ловушек.

— Ну, — тянет Восемь, — может, ты и дойдешь.

Надрываюсь от смеха, воспринимая слова Мередиан за случайно брошенную, нелепую шутку, а потом возмущаюсь:

— Что? Нет! Как ты такое можешь говорить! — это первое, что приходит мне в голову. Ведь не могу же я ей напрямую бросить, что нас истребляют, как вредоносных жуков, и вряд ли кто-то выживет.

— У тебя есть оружие…

— Вряд ли оно мне поможет при еще одной вспышке или молнии.

— Тогда тебе следует выдвигаться прямо сейчас, пока затишье.

— Сомневаюсь, что нам позволят к ней приблизиться.

— Почему ты так говоришь? Думаешь, это все одурачивание? Обманом можно назвать, что угодно. Все, во что мы верим, видим и не видим, потому что не все доступно нашему зрению. Да, они заранее все приготовили. Но нас не обманывают. Они всего лишь нас проверяют, выясняют наши сильные стороны. И мы в свою очередь должны доказать, что достойны их милосердия и возложенных на нас надежд. Но вдруг, если кто-то и нападет на тебя, то сможешь легко отбиться. — Восемь опять смотрит на ружье, и с удивлением замечает нож.

— Может быть. — сомневаюсь я в голос. — Не уверена.

Подкладываю в костер немного веток. А когда он окончательно гаснет, выдвигаемся на поиски ручья, о котором вспоминала Мередиан. Восемь держится слева от меня, и, о чем-то размышляя, она час от часу искоса поглядывает на меня. Очевидно, что ее терзают мучительные тайные сомнения.

— В чем дело? — интересуюсь я, устав наблюдать, за ее странными потугами выговорить хоть что-то.

Девушка молчит, притворяясь, что не услышала вопрос. Ее рассеянный взгляд долго не задерживается на мне, она рассматривает то одно, то другое дерево, или валежник под ногами.

— Ты не спасла бы Эббигейл. — неожиданно выдает Мередиан.

По сердцу, точно заостренным лезвием проходит воспоминание: перед глазами возникает, охвачена пламенем Эббигейл, слезно молящая о помощи. Из любой ситуации есть выход, просто не все его находят. А некоторые даже не пытаются его отыскать.

— Вы бы не ушли далеко, — продолжает Восемь, — не выжили.

— Это уже не важно. — говорю я более-менее равнодушным голосом, отчаянно надеясь, что Мередиан больше никогда не вспомнит о Четыре.

Увидев небольшой ручей, бросаюсь к нему и пью воду, так словно никогда ее не видела. Лишь утолив мучительную жажду и смотря на свое искривленное отражение, осознаю: я не подумала, что вода может быть отравлена.

Смыв с лица кровь и грязь, кое-как чищу одежду и решаю остаться ночевать у реки. Место идеальное, но нужно подыскать укрытие, найти пропитание и обезвредить разбросанные окрест ловушки, чтобы не угодить в них ночью. Ведь, если кто-то нападет — у нас не будет много времени осторожничать.

Боясь оставаться в одиночестве, Мередиан следует за мной чуть ли не по пятам. И за считанные минуты мы отдаляемся от тихого, как омут, ручья на метров тридцать. Я отключаю увиденные датчики движения. Хоть и некоторые из ловушек можно легко заметить, но не все из них можно обезвредить. Примером, мины: перережу жилку — взлечу в воздух в ту же секунду. А разобрать само устройство — не нахожу в себе и капли прежней смелости, просто помечаю место, обгораживая опасность сухими прутьями.

Мередиан, не скрывая мальчишеского удивления, наблюдает за мной.

— Откуда ты это умеешь? — спрашивает она. — Нас же этому не учили.

Думаю, Мередиан не стоит знать, что обезвреживать я училась за Дугой на сломавшихся ловушках, которых можно было легко вычислить. Необходимо всего лишь некоторое время терпеливо понаблюдать: если возле датчика движения пробегает животное, а прибор не срабатывает, значит, он вышел из строя. Я смело разбирала его и тщательно изучала.

— На самом деле, — говорю я, — не все так сложно, как кажется. Присмотревшись к прибору, можно заметить, что при малейшем сдвиге он отключается.

— А, ну понятно. — кивает девушка. — Но, если честно, то не очень.

— Кто-то сэкономил на производстве. — улыбаюсь я.

— Все, я разобралась. — смеется Мередиан. — Меня это мало интересует, просто удивляюсь тому, как умело ты это делаешь.

Мы ходим от одного дерева к другому, зачищая местность от установленных западней, и выясняем, кто первый будет дежурить, а кто спать. Потом заседаем в обросшие хворостиной деревья, выжидая какого-либо зверька. Мередиан шепотом рассказывает о себе, о своей семье и родном доме. Из ее слов выходит, что там, в Департаменте-8, происходит то же, что в Котле — голод, нищета, контроль, расстрелы, болезни и никто ни о чем не говорит. Все боятся и слово лишнее проронить, чтобы не заложили, даже в собственном доме.

О себе я почти ничем не делюсь, мельком вспоминаю о работе в шикарном доме мэра.

— Да ладно, Харпер Маверик, не верю, что тебе нет больше, чего рассказать? — задевает меня локтем Мередиан.

— Нет, а что?

— О тебе известно всем. — гордо заявляет она. — В каждом департаменте.

— Всем? — переспрашиваю я, вскинув брови. — Правда?

— Да. — подтверждает девушка. — О тебе не говорят — боятся. Болтать о тебе и твоем отце строго запрещено. — с боязнью признается Восемь. — Но твое имя знают все.