Ренегат (СИ)

— Тоже не плохо.

— Меня Евой зовут.

— Я знаю.

— Но я тебя не знаю. — Лицо Евы становится чересчур серьезным.

— Джереми. — протягивает худую, костлявую длань Двенадцать.

— Рада встречи, Джереми. — отвечает пожатием Один.

Наконец-то Ева замечает меня, будто я все это время отсутствовала, не попадая в ее поле зрения, или была прозрачной. Взглянув на мой поднос с незатронутой едой, она щурится.

— У тебя что, снова голодный бунт? — шутливо бросает Ева так громко, что за соседним столом, заметно напрягшись, три человек вопросительно оглядываются на нас.

— По-моему тебе не стоит произносить это слово в слух. — шепчу я, нагнувшись.

— Почему? — подмигивая, острит девушка. — Боишься?

Я, потеряв всякий интерес к бессмысленному разговору, выпрямляюсь. Но все же, что произошло Евой? Почему она так круто поменялась? Два часа тому она собиралась умирать, мол, я не выберусь, не закончу проверку, а сейчас явно ищет в какую бы передрягу угодить, да так, что бы небу жарко стало. Она ведь заметила, как странно на нее оглянулись, но продолжила болтать, поддразнивая.

— Я думала, Харпер Маверик… — начинает во всю балагурить Один, но, заметив идущего к нам с грозным видом Люка, она тут же осекается.

Резко воцарившееся любопытное, натянутое молчание, овивает меня ледяным ветерком грядущих неприятностей. Остановившись позади, Люк шепчет мне на ухо:

— Для тебя завтрак окончен.

— Что? — недоумеваю я, обомлев. Я голодна: в животе пусто, как в воздушном шарике и в Норе ночью. Он не может меня выгнать!

— Ты слышала. — вторит Люк.

Я все еще злюсь на него за вчерашний невеселый разговор, который положил край нашим отношениям и который хочу забыть как страшный сон, но спорить не буду. Банально надеяться, что он все же передумает, образумится, но я не хочу и не могу ронять его в чужих глазах. Гордо, будто ничего не стряслось, и я по собственному убеждению решила покинуть столовую, шагаю к выходу.

— Я просто пошутила. — оправдывается сокрушенная Ева.

— Меня это не волнует. — отрезает он.

— Прости, Харпер. — вопит мне вслед Один. — Я не хотела.

До обеда всего лишь шесть часов, стерплю. Но неуместное бульканье в животе… Приближаясь к арочному проему, среди монотонного жужжания различаю свое имя:

— Харпер, сюда!

По-доброму елейный голос Каи я узнаю сразу. Темноволосая девушка с пучком на голове усердно машет мне рукой, чтобы я к ней подошла. Что ей от меня нужно? Мне сейчас не до девичьих разговоров и пересуд.

— Тебя Люк выгнал? — спрашивает Кая, как только я подхожу к ней.

Откуда ей знать? Она за нами наблюдала, или случайно увидела?

— Я ненароком заметила, входя.

Кая высматривает свободное место.

— Составишь мне компанию? — интересуется она, вскинув изогнутые брови. Я, упиваясь мечтаниями поесть, без лишних раздумий соглашаюсь. — Займи нам место.

— Хорошо.

Кая направляется к ленте с подносами, а я размещаюсь за свободным столиком посреди залы, и, сложив руки на черной поверхности, жду девушку. Она возвращается с двумя подносами: один ставит передо мной, а второй — напротив и садится. Я сразу же с животной ненасытность, из-за которой заливаюсь краской неподдельного стыда, набрасываюсь на еду.

— Вы поссорились? — сыпет щекотливые вопросы Кая.

Наверно Кая спрашивает обо мне и о Люке, а я не хочу о нас распространяться. То, что связывало нас, должно и между нами остаться. Но все-таки, почему ее так интересуют наши исчерпавшиеся отношения?

— Нет, — бормочу с набитым ртом я. — Почему ты спрашиваешь?

— Люк мой друг. Я за него волнуюсь. — улыбается Кая.

Мои щеки вспыхивают, как огонь, а в груди досадно щемит, есть перехотелось. Неужели Люк и Кая близки?

— Мы не совсем друзья, — поправляет девушка. — Но ты не беспокойся. Просто я ему должна. И все. — Я рада, что у Люка никого нет. — А ты что подумала?

— Ничего, — поспешно отвечаю я, и обнаруживаю, что мои пальцы предательски дрожат. — Ничего не подумала.

— Точно?

— Да. — Я усердно киваю. Мне в голову никогда не приходило, что Люк, в котором я полностью уверена, мог бы здесь кого-то найти. Я только сейчас обнаруживаю, что подобные мысли вообще никогда меня не посещали.

Из-под правого рукава Каи выглядывают чудовищные багровые рубцы. Наверно, Кая сильно обожглась. Девушка, словив мой потупленный взгляд, поправляет куртку.

— Извини, — говорит она.

— Я много чего видела.

— На одном из испытаний… — Тонкими пальцами Кая загибает воротник. Под ним тоже прячутся уродливые шрамы, на которых без тошноты и отвращения невозможно смотреть. — Наступил опасный момент. Я угодила в кипяток. Для нас приготовили кипящее озеро, а над ним построили площадку. — Глаза Каи застыв, увлажняются. — Это уже не важно.

Должно быть, тогда случилось что-то страшное. От воспоминаний голос Каи задрожал, как сиротливый листок в ветряную погоду. Собеседница глубоко вдыхает:

— Хочешь, расскажу немного о Люке?

Люк как бы бросил меня, но я все ровно не прочь узнать о нем хоть немного. Мы не виделись два года, и за это время он непоправимо изменился. Почему, когда и как это произошло? Что его к этому подтолкнуло? И мне любопытно как сложилась его жизнь, и по какой причине не возвращается домой, в Котел. Сгорая от томительного нетерпения, я киваю:

— Конечно.

— Я о нем почти ничего не знаю. — Благоговейная улыбка слезает с моего лица. — Он ни с кем не общается.

— Кроме тебя, — предполагаю я. Вчера, когда Люк сноровисто разъезжал в Шаре, а зрители в унисон выкрикивали его имя, мне показалась, что они его друзья.

— Когда ему что-то нужно. — усмехается Кая. — Но за два года, он только вчера попросил о помощи.

— Так вы не разговариваете? — удивляюсь я.

— Иногда перекинемся парой слов. Но он всегда готов помочь. У меня стол поломался, но Люк починил за пять минут, а в благодарность ничего не взял. Это меня удивляет больше всего. — Кая натужно морщит лоб. — Просто в очередной раз напомнил, что я ему должна. Знаешь, что я тебе еще скажу?

Кая, интригуя, выдерживает мучительную паузу, а я затаиваю прерывистое дыхание в пространном преддверии важных сведений.

— Люк — сорвиголова. Самый настоящий. К тому же, его все здесь боятся. Но, присмотревшись, можно увидеть, что он хороший. Но мало кто об этом догадывается.

В Котле Люк часто дрался, умудрялся встревать во все уличные потасовки и перебранки, но ко мне он относился так, как относятся к хрупкой и дорогой вещице.

— И почему его все боятся? — спрашиваю я.

— Наверно стоит начать с самого начала. — оживляется Кая. — У тебя ведь есть пару минут?

Полупустую столовку покидают одни и входят другие. За столом «желтых» сидит еще пару человек. По белым волосам узнаю Люка, ведь он смешался с другими, надев черную куртку.

— Да, найдутся. — отвечаю я.

— Тогда слушай. Люк, я и Фрэнк… Ты же помнишь Фрэнка?

Я вспоминаю палатку возле Администрации и Фрэнка, держащего передо мной сканер. Он поворачивает голову, и на его шее появляется черный паук.

— У него татуировка на шее.

— Верно, — кивает Кая. — Мы все из Пауков. Так называют тех, кто выбрал черный флаг. В тот год Пауков было слишком много и нас поделили на группы. Я и Люк оказались в группе А. Я впервые его увидела, когда он сидел на кровати, уставившись в одну точку, он был расстроен. Но после отбора, на первом испытании, — это была Клетка…

— Клетка? — недоумеваю я.

— Вам позже Люк расскажет. — Наверно, поняв, что наша беседа затянется, Кая забрасывает в себя пару ложек каши. — Так вот, Клетка — это всегда бои без правил. В клетке дерутся двое, пока один не потеряет сознание. Люк так избил Фрэнка, что тот едва не умер. Фрэнка собирали едва ли не по костям. Но это было тогда, теперь правила немного изменились. Никто не ожидал, что победит Люк. Его отрывали от Фрэнка. Просто Люк был в тот день не только расстроен, но и зол. С тех пор его боятся. Было еще пару испытаний, но они не так важны.