Ведьмино отродье

ьше двинется - на север ли, на юг, - сам капитан того еще не знал, знал один лишь купец, хозяин груза, он и приказал, корабль свернул на юг - и тотчас из-за острова ему наперерез мчится пиратская галера под черным полосатым флагом, бьет мерный гонг и в такт ему гребцы кричат "вва! вва!", галера приближается, на абордажной палубе уже пошло движение - готовят крючья, лестницы, - и вдруг... Вдруг шквал - как будто ниоткуда! - и оба корабля, пиратский и купеческий, идут на дно, все тонут... Почему? Свидетель с берега отметил, что будто бы в это же самое время он видел в море, неподалеку от места катастрофы, Белый Балахон. Сославшись на свидетеля, ликвид-коллегия решила: галеру "Птичка Лю" считать действительно погибшей, а все расходы перебросить на казну, ибо прямых виновных нет... Р-ра! Бред какой-то: Белый Балахон! Но это что! А вот еще одна история, и в ней виной всему Живая Борода. Она будто всплывает после шторма и тянет свои щупальца, обхватывает корпус и принимается душить в своих объятиях корабль - трещат шпангоуты, вода хлещет в пробоины, падают мачты... Ну, и так далее. И тоже - все расходы на казну! А то еще... Да что перечислять! Язык устанет. Вон сколько их стоит, таких томов! И в каждом ведь...

Гонг! К ужину. Вот, наконец, явился и Ларкен; мрачно кивнул, ел только хлеб, пил только воду, а в разговоры - ни в какие! - не вступал, поужинал и вновь ушел в секретную. Вот чва! Как будто он кому-то нужен! И Рыжий заказал шипучего и мятных леденцов, и сахарных орешков, и сигар; сидел, закинув стопы на столешницу, пускал дым кольцами, поглядывал на Бейку да покашливал. Бравый стюард стоял в дверях, вздыхал - и подойти не мог, и жаль было уйти; Бейка сказал, что господин не разрешает побираться, узнает - загрызет. И в разговоры Бейка не вступал, ибо и этого спец тоже не одобрит...

А спец не появлялся, спец работал. Он и назавтра молчал как стена - за завтраком и за обедом. А перед ужином Рыжий, призвав к себе стюарда, сказал, что он, полковник Рыш, отныне будут столоваться прямо здесь, в библиотеке.

- А если спец... - сказал было стюард...

Но Рыжий перебил его:

- А если спецу будет скучно, так ты поставь напротив него зеркало!

- Но...

- Я сказал! Пшел вон!

Бейка сбежал. Ларкен не объявлялся. И не объявится, Ларкена корчит, да! Похоже, он предположил, что ты здесь для того, чтоб подсидеть его - Вай Кау, мол, решил списать его, Ларкена, вчистую, ну а тебя, как перспективного... И оттого-то он, Ларкен, молчит, не вылезает из секретной, чтоб доказать, что он еще чего-то стоит, чтоб обойти тебя, чтоб оттереть тебя, чтоб... Р-ра! Не пьет и даже не поет. Сидит в подвале - и прекрасно; вон тишина какая - благодать! И Рыжий, развалясь на пуфаре, читал... теперь одни только "Казенные Дела" ликвид-коллегии! Бред несусветный, чушь конечно же, а вот читал, ибо учуял след. Правда, какой, пока еще не знал. Листал, читал обрывки фраз, зевал. Так прошел день, второй. И адъютанта не было, и стук-тумбарь молчал. Порой, когда его голова