Машина снов (СИ)

– Ты нашёл ребёнка?

– Нет. Ребёнка не было. Я дал приказ обыскать прилегающие кварталы. Через четверть часа воины доложили, что все ставни наглухо заперты, как велит приказ о спящей зоне вокруг стены, и улицы пусты. Но я решил проверить всё лично. Как чувствовал. Совсем недалеко я нашел старуху из катайцев. От неё разило дешёвым вином, она тряслась от страха и казалась совершенно трезвой. Хотя в руке держала пустой кувшин из‑под вина. «Таким количеством вина можно молодого кузнеца уложить», – сказал я. «Хотела бы опьянеть и забыть то, что видела», – ответила старуха, совершенно не выражая нам ни страха, ни какого‑либо почтения. А ведь знала, что грозит ей за появление у ворот в ночное время. Я удивился такой смелости. Она сказала, что торгует рыбой недалеко от ворот и нарочно спряталась, чтобы первой с утра раскинуть тут свой рыбный ларёк. Завтра большой базарный день, она надеялась удачно поторговать, опередив товарок. Устроившись под навесом, она только успела открыть вино, припасённое ею для сугрева, но тут, по её словам, произошло нечто, что заставило её пожалеть о своей хитрости.

– Что же это было?

– Лунный человек.

– Кто ?

– Вы, – потупившись, сказал сотник. Он нервно куснул длинный седеющий ус и быстро сделал полузаметный жест от сглаза.

– Но ведь ты сам.

– Я твёрдо знал, что лично проводил вас в Павильон снов, и мне непременно бы подали знак, если бы вы покинули покои, – поспешно ответил сотник, не дожидаясь окончания вопроса. – До сегодняшнего утра я смеялся над россказнями дворни об Убийце с Луны и прочих бреднях, что мусолит дневная стража. Я солдат. Я не верю фантастическим историям. Точнее, не верил… Но когда вы вошли в мой сон прямо на моих глазах, всё во мне переменилось. Я понял, что старуха говорила правду.

– Но что же она рассказала тебе? – вне себя от волнения спросил Марко.

– Белый человек, человек с лунной кожей, подошёл к воротам и, выкликая имя Великого хана, стал бить в створки рукоятью меча. Он был абсолютно гол, глаза его были закрыты, а веки покрывали иероглифы, которых старуха не знала. Сначала ей показалось, что человек немного светится, женское любопытство пересилило страх, она подползла чуть ближе и заметила, что человек как бы немного… немного прозрачен. Словно бы слеплен из тумана, только чуть плотнее. Она сказала именно так.

– Ты, конечно, не поверил ей?

– Моя работа заключается не в том, чтобы верить или не верить. Писарь записал сказанное ею, я осмотрел место происшествия, на этом можно было бы и закончить дело. Но что‑то показалось мне слишком странным. Я подошёл к воротам и увидел на окованных створках следы, похожие на ожоги, круглые следы, которые вполне могли бы быть следами от раскалённой рукояти. Вот только рукоять должна была бы быть тогда толще оглобли, а человек – высотой в три человеческих роста. Я спросил об этом у старухи, и она подтвердила, что Лунный человек имел огромный рост. «Как если бы самый высокий стражник встал на плечи всаднику», – так она сказала.

– И что потом?

– Он стучал в ворота, потом вдруг оборотился мальчиком, меч исчез, а он заплакал, потом засмеялся и ушёл. Как только он отошёл от ворот, тут же слился с туманом, и больше старуха его не видела.

– А где же эта старуха?

– Я имел приказ следить за вами и… Простите, я допустил халатность. Слишком поспешно я поскакал к Павильону снов, чтобы проверить, на том ли вы месте, где я вас оставил. К сожалению, я доверил стеречь старуху слишком молодым стражникам, и ей удалось бежать.

– Ты доложил о случившемся?

– Нет… Пожалел сосунков. А записи сжёг. Подумал, что всё это пьяные старушечьи бредни. Зачем из‑за них ломать жизнь двум юным дуракам… Теперь‑то я понимаю, что совершил ошибку…

– Не волнуйся, ты всё сделал правильно. Я не расскажу о твоей истории…

– Спасибо, молодой мастер, – бросился было в ноги Марка сотник, но юноша остановил его, поднял и, пристально глядя в глаза, сказал:

– Но ты должен отплатить мне услугой. Утром и вечером ты будешь докладывать мне обо всём необычном, что происходит во дворце.

– Вы не казните меня? Пожалуйста, не крадите у меня чувства, не…

– Что ты несёшь? – удивлённо перебил его Марко.

– Я слышал, что вы выпиваете у спящего его чувства, и он становится похожим на куклу, – извиняясь за минутную слабость, ответил сотник. – Бесчувственным, тупым. Как деревянный болванчик.

– Ступай, – ответил Марко, стараясь спрятать невольную улыбку. – Я не трону твоих снов, если ты сам не заставишь меня входить в них и проверять, не солгал ли ты мне.

Разминая в руках чуть округлившийся сливовый бутон, Марко быстро шёл вдоль ручья по направлению к Северному пределу дворца, где располагались обширные апартаменты придворного врача У Гуань‑ци.

По дороге он снова и снова прокручивал в голове недавние события: череду необъяснимых смертей, битву с дьявольским племенем Ичи‑мергена, погребение Шераба Тсеринга, вечернюю встречу с Тоганом, но в особенности ему не давали покоя две вещи: реальность демонов, впервые зримо представшая перед ним час назад, и слова колдуна о причастности императора к смерти Пэй Пэй.

Он никак не мог разглядеть в покрытом морщинами лице Хубилая каких бы то ни было признаков предательства. С одной стороны, Марко понимал, что «предательство» – не то слово, которое уместно было бы применить к действиям повелителя Суши, но он более всего на свете хотел убедиться, что Хубилай не убивал девушку, что умирающий колдун действительно солгал, чтобы отомстить, отравить Марку жизнь. Никакого ответа на все эти душевные метания жизнь пока не дала. Марко чувствовал, что инстинктивно пытался проникнуть в сон императора именно с целью найти там какой‑то ответ, спрятанный в тёмных подвалах души старого воина.

Библиотекарь лежал, укрытый от посторонних взглядов многочисленными кисейными занавесями, среди горы взбитых шёлковых подушек его высохшее старческое тело казалось особенно маленьким. Тонкий пух на белой, как куриное яйцо, голове неслышно колыхался в такт невидимым потокам воздуха. Он лежал, полузакатив прозрачные бельма, лишь тонкое дыхание говорило о том, что библиотекарь ещё жив.

Марко подошёл ближе к изголовью, и многочисленная стража тут же подняла копья. Библиотекаря охраняли сейчас строже, чем императорскую спальню. Марко присел на край кровати и вгляделся в знакомое, сплошь исчерченное морщинами, дряблое лицо. Руки библиотекаря чуть вздрагивали, словно жили сами по себе. Марко взял его ладони в свои, сухие горячие пальцы послушно поддались, но лицо оставалось безмятежным.

– Он не проснётся, господин Марко, – проворковала немолодая служанка, сидевшая подле кровати. – Доктор сказал, что в нём осталось совсем немного сил. Мы ухаживаем за ним, как нам приказали, делаем притирания, поим его лекарственными отварами, но кажется, долго он не протянет. Мы не знаем, слышит ли он нас. Сначала мы думали, что он пытается ответить нам, делая руками жесты, но одна дама, чей дядя живет в Удан‑пай, знаменитых даосских местах, предположила, что так он отгоняет неведомые нам злокозненные сущности.

Словно в ответ её словам пальцы библиотекаря лёгкими паучьими ножами забегали по ладони Марка.

– Может быть, вы… – запнулась служанка.

Марко молча повернул голову. По радужной оболочке его светлых глаз пробежали облака, заструился туман, словно волокна хлопка застряли в уголках глаз, а потом ожили и попытались выбраться, но прилипли к радужке, почти невесомые, но такие чужеродные влажной поверхности глаза своей непереносимой белизной. Служанка на мгновение отшатнулась, но потом снова обрела обычный для катайских женщин непроницаемо приветливый вид.

– Я знаю, как поговорить с ним, – ответил Марко и вышел, невежливо проигнорировав необходимость попрощаться.

Выйдя из покоев придворного врача У Гуань‑ци, Марко поспешил к Павильону снов, на ходу коротко бросив в пустоту: «Кончак‑мерген». Лучник на башне кивнул в знак того, что услышал его. Марко шёл быстро, почти бежал, спугнув стайку смеющихся ребятишек, игравших бумажными конниками в пыли под присмотром строгих нянек. Няньки беззлобно закудахтали, но Марко бежал вперёд, не оборачиваясь.