Тайны имперской канцелярии (СИ)

Наверное, второе. Оно ведь выгоднее для некоторых. И эти некоторые творят зло кругом.

Другие его подхватывают, и так оно и идет своим чередом. Вот откуда все произрастает.

Просто не хотим. Просто не желаем понять и выслушать другого. Просто так выгоднее жить, хотя бывает и по-другому.

Ревность, зависть - все одно. Из того же общего зла. Не потому ли строим замки, а потом их же разрушаем. Не потому  ли возносим царя, а потом убиваем.

Вот оно что. Вот правда, которую, очевидно, скрываем ото всех.

И боимся вслух ее произвести, ибо это грех, а грех - это божье. Такого допускать нельзя. Так глупцы ведь.

Прав Иннокентий. Грех - то наружное, а корысть, зависть и злоба внутри. Вот он бec. Тот, который движет нами, только не во сне, а наяву. Уж  не спим ли мы на самом деле?

Может, это пытаются доказать нам поднимающие свое знамя?

Но они не могут сами пока разобраться в этом, ибо  еще не доросли все до единого уровня развития своего. Потому и не получается многое. Потому, сейчас это пустая болтовня. Ничего не изменишь, разве что голову заморочишь и себе, и людям о какой-то другой жизни и хорошем царе.

Пока все не поймут, что надобно  жить изнутри - не будет ничего хорошего. В любой власти будут находиться такие, которые захотят из корысти или из чего еще добиться себе же большего, невзирая ни на что.

И ничто их в этом не остановит. Никакие законы, отрубание голов и виселицы. Должны остановить другие, то есть те же люди и не дать им пасть ниже своего достоинства.

Но таких сейчас мало. Особенно среди люду простого  и среднего.

Они видят, что творят те, кто побогаче и хотят того же. Не за этим ли кроется человеческое чувство собственного унижения?

Они все хотят отомстить. Любым путем. Кто убийством, кто нанесенной живой раной, кто заработанной потом деньгой и так далее.

Именно это движет ними в достижении цели. И добившись своего, они опускаются ниже и ниже, ибо порождают таких же, с таким же умыслом, хотя сами в конце становятся уже другими, насытившись богатством и вдоволь насладившись властью.

Именно это движет и людьми побогаче. Каждый хочет занять то место, именуемое троном, ибо считает, что достоин его больше, чем кто-либо другой.

Так и идет все это своим чередом. Из века в век. И никто не пытается остановить его, ибо каждому внутри это нравится.

Он испытывает удовольствие от нанесенной раны и получения власти. Кто остановит все это? Неизвестно. Но и не я точно.

И не Иннокентий, ибо он сам сказал, что у каждого своя дорога. Что каждый должен заниматься своим. Так, что же остается нам делать? Ждать?..

Да, только это и больше ничего. Потому, как никто не сможет сейчас понять все это до конца. Никакая вера тут не поможет. Она лишь заставит подчиниться чьей-то воле, но изнутри она ничего не изменит.

Кто устоит перед этим и не допустит соблазна? Кто ниспровергнет в ад сущую наружность?..

Ответа сейчас нет.

Потому, надо принимать меры к тому, чтоб ничего не свершилось. И это будет правильно. Если не изменить сразу себя, то незачем теребить и других. Сначала надо самим измениться.

А то, что те, кто это все задумал, ничем не отличаются от остальных - это точно и достоверно, хотя я не знаю их фамилий, но все ж знаю точно – у них нет того, чего хотелось бы  видеть нам всем.

Потому, немедля необходимо связаться с Николаем и обсудить все втайне ото всех.

А кто поможет мне в этом? Учитель? Так его нет. Иннокентий?

Что ж, возможно. Но поддержит ли он меня, если я сообщу все свои тревоги?

Что ж, посмотрим. Надо только немного успокоиться, а то слишком уж далеко зашел. Хотя это неплохо. Я сам понял, чего хочу на самом деле. Хочу справедливости и хочу добра всем, не исключая и тех, кто тайно задумал смуту.

На этом ход его мыслей остановился, и граф осмотрелся по сторонам.

-   Что-то долго нет моего друга, - подумал он про себя, - может, поспать немного. Говорят, сон полезен.

И граф устроился поудобнее.

Наверное, все же усталость ото всего давала свое, а потому, закрыв глаза, он сразу уснул, даже не обратив внимание на искрящуюся круговерть солнца в занимаемой им комнате...

Глава   9

Проснулся Иван Алексеевич в совсем другом расположении духа. Голова почему-то болела  и особо ныл  затылок: то ли от долгого пребывания в одном положении, то ли от неведомой ему болезни.

Иннокентия в комнате не было, а потолок ярко освещался солнечным светом.

-   Кто бы мог подумать, - думал про себя граф, - что хозяин окажется прав. Только вчера говорил об этом, а уже случилось? - и он попробовал повернуть голову вправо.

Шея как будто срослась с головой и не хотела шевелиться.

Граф сделал усилие и все ж добился своего. Что-то хрустнуло внутри и заболело. Вскоре боль затихла, а шея оставалась в том же положении, которое придала ей голова.

Иван Алексеевич попробовал повернуть ее снова, но в обратном направлении.

Опять что-то хрустнуло, но все-таки шея повиновалась довольно легко. Тогда граф начал болтать ей в разные стороны с увеличением скорости движения.

В конце концов, это ему надоело, и он остановился.

Потолок поплыл перед глазами, а в комнате мебель перестала стоять на месте. Наконец, все успокоилось и перед его взором предстало улыбающееся лицо Иннокентия.

-   Вижу, время даром не теряете, - произнес он, подходя поближе к самой постели.

-   Да уж, - скромно признался граф, - что-то шея хрустит и болит немного.

-    О-о, это просто сквозняк, - ответил Иннокентий, присаживаясь рядом на табурет.

-    Да-а, а я думал, что их здесь нету, - удивился граф, - закрыто ведь все.

-    Нy и что, что закрыто. Сквозняк - это такой вихрь. Он кружит везде, хотя и попадает к нам через открытые дыры.

-    Что-то слишком мудро, - заметил Иван Алексеевич.

-     Да нет, не мудро, - не согласился лекарь, - а, наоборот, довольно просто. Ветер заносит нам в дверь небольшую частичку солнечного света. Она и именуется сквозняком.

-     Помилуйте, Иннокентий Петрович, - взмолился граф, - как это частичка солнечного света? А это, что вокруг нас, не оно разве? - и он обвел рукой по комнате.

-     То, да не то, - ответил  ему тот же, - это всего лишь свет или отражение его, а сама частичка там на улице в воздухе... Ну, ладно, не буду забивать голову пустяками. Давайте, лучше поговорим о делах. Я ведь знаю, что вы  мучаетесь. Можете посоветоваться, если хотите.

-   Спасибо, Иннокентий, но я думаю, что все ж пришел к определенному решению. Только вот до конца не уверен - правильно ли оно?

-    И какое же это решение? - спросил знахарь.

-    Ты ведь все знаешь, так  и ответь сам, - подзадорил его намеренно Иван Алексеевич.

-    Я-то знаю, - скромно признался Иннокентий, - но хотел бы слышать это из ваших уст.

-   А почему? - удивился губернатор.

-    Знаете, бывают минуты, когда человек вовсе не владеет своим телом. Вот тогда он и произносит то, что мы именуем чистосердечным признанием. Поэтому, я хотел бы, чтобы вы сами все сказали.

Граф с минуту помолчал, о чем-то размышляя, а затем сказал:

-    Думаю, что ты, как всегда, прав, Иннокентий. Эти мысли явились ко мне совсем случайно, как бы со стороны.

-     Нет, - помотал головой тот, - это не со стороны. Это наши мысли и есть. Они так глубоко спрятаны там внутри, что когда до них докопаешься, то кажется это не наше, а чужое. Ибо мы сами наружно и даже частью внутренне не такие. Потому, когда явь становится наруже, мы так боимся сами  себя и боимся показать это другим.

-    Тут я с тобой  согласен, - подтвердил губернатор, - но как объяснить другое?

-    Что?

-    То, что идет нам от бога или откуда еще. Вообще, откуда берется все это? Те же думы, помыслы, заблуждения, ошибки и т.д.