Тайны имперской канцелярии (СИ)

-     Что-то ты заблуждаешься, Иннокентий, - опротестовал его слова граф.

-  Нет, - помотал головой тот, - я не делаю этого. Вот возьмите сами себя. Ради чего вы так страдаете и подвергаете свою жизнь риску? Ведь не ради  денег и славы в самом-то деле, хотя и это вовсе не мешает? Нет, здесь другое. Вы делаете это ради блага других, потому что понимаете, что к чему. Вот так же должны и другие понимать это. Каждый на своем месте.

-   Это что, рай ты тут проповедуешь? - усомнился граф в его искренности.

-    Нет, не paй, но его приближенное отображение. Я не мыслю по-иному и не вижу смысла в пустой трате времени или отволынивании, как я говорю.

-    Так, что ж, по-твоему, все только делают вид, что работают?

-    Да, так оно и есть. Только внешне кажется, что работают, а внутри ничего не имеется.

-    Ну, и как же они тогда все построили это? - и граф обвел рукой вокруг  себя. - Объясни?

-    А чего тут объяснять. И так ясно. Они построили это за свои наружные  убеждения, то есть за деньги или кто за что. От души же ничего не шло. Вот потому, всякие разные дома одинаковы и утварь тоже.

-    Ну, здесь ты загнул. Не могут же все строить сами себе. У них на это  умения не хватит.

-    Почему? - не согласился лекарь, - как раз этого-то и хватит. А вот каких-то там знаний в расчетах и прочему  замыслу  возможно  и нет. Так этому и призваны обучать те же учителя. Они должны вершить все то, невзирая на  помехи.

-    Возможно, ты и прав, - согласился почему-то его доводам губернатор, - но я никак не втолкую себе: почему это мы только делаем  вид, что  работаем, хотя на самом деле свершаем то, что хотим.

-   Это сложный вопрос, - ответил знахарь, - но все же я попробую объяснить.

-   Ну-ну, я слушаю, - подбодрил его граф.

-   Знаете, как строились царские палаты в Москве?

-   А то как же, - отвечал граф, - писано обо всем ведь, да и даты кое-где указаны.

-    Вот-вот. Кое-где. И больше ничего. Никаких доказательств. Что писано, что добавлено самим писакой, а что и придумано им же или кем-то еще.

-    Что ты хочешь этим сказать? - встревожился почему-то губернатор.

-     А то, что человек делал все то без должного понимания, то есть без души творил. Вот и получаем, что наруже вроде бы есть, а все оно не достоверно. Вот это и есть то, что я хотел вам сказать.

-     Не знаю, понял ли я до конца, - засомневался в себе граф, - но все ж  склоняюсь к твоему мнению, потому как сам решаю почти  такую загадку.

-    А я знаю, - скромно признался знахарь.

-    Что знаешь? - с опаской спросил граф.

-   Да, все то, о чем вы сейчас и раньше думали.

-    Это как же? - совсем растерялся губернатор. - Все мои мысли тебе известны?

-   Не все, почему же, - просто отвечал знахарь, - а только те, которые исходят из глубин, то есть, тайные, как мы считаем.

-    И много ль ты знаешь? - задал вопрос граф, тайно думая, что тот вовсе  спятил.

-    Нет, не особо много. Ну, к примеру, знаю, что документы украдены. Могу  сказать  даже какие. Знаю, что царь покойный своей смертью не умер. И знаю, что вы сейчас ломаете голову над тем, что предпринять по поводу всего.

Губернатор ошарашено смотрел на Иннокентия и ему казалось, что у того  за спиной вырастают крылья. Только бог или тот, кто к нему ближе всех, мог знать тайное и сокровенное человека.

Но в ту же секунду закралось и подозрение. А может он где-то прослышал обо всем этом, или   кто тайно донес? Хотя бы те же заговорщики. Уж, не состоит ли он у них на службе?

Но снова его вопрос повис в воздухе, так как в комнату ворвался учитель.

Именно ворвался,  как ветер. Лицо его горело, глаза навыкате, а щеки непосильно раздымались в стороны.

-    Бог мой, что с вами стало, Гавриил   Эдмонтович, - спокойно произнес  знахарь.

-    Там, там.., - и он указывал пальцем куда-то вниз, - я видел такое...

-    Что же? - довольно строго спросил лекарь.

Тот, немного успокоившись, ответил:

-    Какую-то водяную крысу. Она там, внизу, -  и он испуганно обернулся, словно боясь, что та сейчас за него сзади уцепится.

-    Фу-у, - облегченно проронил граф, - а я уж было подумал...

-    Что подумали? - неожиданно резко оборвал его Иннокентий, оборачиваясь  лицом и подмигивая.

-    Я, я.., - начал заикаться губернатор, не зная, что придумать, - я тут подумал, что там внизу голая девка какая.

Напряжение сразу спало, и все дружно рассмеялись.

-   Ладно, пойду уберу ее оттуда, - спокойно сказал знахарь, утирая набежавшую от смеха слезу.

-    Так, что это? - удивленно спросил учитель.

-    Не что, а кто, - поправил его знахарь, - это выдра, только живет она  здесь, в моем доме. Она ручная, а зубов ее не бойтесь. Она не укусит.

-    А зачем это? - спросил тот же человек.

-    Да, так, - неохотно отозвался лекарь, направляясь к двери, - для лишнего  домыслу...

-    Ну и напугала она меня, - пожаловался учитель, присаживаясь на табурет  и утирая платком набежавшую испарину на лбу, - вхожу внутрь и вижу сидит  какая-то тварь с огромными клыками. Ну, думаю, сейчас  как уцепится, что

делать? Слава богу, все так обошлось.., - крутил он в стороны головой.

Граф молча слушал признания  и внутри его разбирал смех.

Кто бы мог подумать: учитель и не знает, что за зверь такой на виду.

Но положение исправил сам Гавриил Эдмонтович, высказав такое:

-    Я ведь учитель по гуманитарным предметам, а не по зоологии и сроду  не видел подобной живности, хотя, кажется, все же видел, - начал напрягать он память.., - точно, видел. Как же я это забыл об этом. Вот нерадивый-то. Иннокентий ведь сказал, что у меня с памятью сейчас не все в порядке. Ну, ладно, подлечусь немножко, все вспомню, - говорил он сам себе, все так же утирая набегавшие капли пота.

-    А чем он потчует вас? - спросил  отчего-то граф.

-    Да, пью кое-что. Отвары какие дает. Заговаривает и еще какие-то рукоприкладства совершает к голове, подобно этому, - и учитель показал руками какое-то движение.

-    А-а, тогда понятно, - посочувствовал ему граф, - у меня тоже вот не все в порядке.

-    Да, знаю я, - ответил Гавриил Эдмонтович, - он мне рассказывал о вас.

-    И что же? - полюбопытствовал Иван Алексеевич.

-  Да, разное, - отмахнулся рукой собеседник, -говаривал, что вы, как и я, мучитесь душою.

-  Что ж, что верно, то верно, - решил подыграть  своему другу граф.

-    Только, я вот что мыслю об этом, -  учитель  ближе склонился к его  постели, - ни черта он не смыслит во всем этом деле. Думаю, он на нас что-то испытывает.

-    Бог в вами, Гавриил  Эдмонтович, - опротестовал его слова губернатор, - так нельзя думать, он ведь нам помогает.

-    Э-э, милейший граф, - снова махнул рукой учитель, - помогает, да и свое не забывает.

-    Возможно, - согласился губернатор, - но это не дает нам основания думать о нем плохо.

-     А я и не думаю, - вскинулся собеседник, - это я так, про себя мыслю. Не дай бог, он услышит это, еще обидится.

-     Вот жалкая душенка, - подумал про себя граф, - и зачем Иннокентий  именно ее Гавриле подсунул. Надо будет спросить об этом.

-     А знаете, - сказал он вслух, - я хотел вас попросить снова сходить к  моей жене и передать записку.

-     К Анне Андреевне? - переспросил учитель, - с великим удовольствием. Хорошая, добродушная женщина. Мне б такую жену, а  то вон, моя Наталья. Век в деревне прозябает. Говорю, поехали в город, так нет, не хочет. Сказывает, деньжат, мол, у тебя маловато. Оно, конечно, правда. Но ведь и это не  дело. Она там, а я тут вот...

-    Так вот, - прервал его рассуждения граф, - я бы хотел, чтобы вы после этого сходили еще в одно место, а точнее, съездили на лошадях. Деньги я  дам.

-    Как скажете, Иван Алексеевич, - все исполню, как есть, - ответил он, почти как заправский дворник..