В третью стражу. Трилогия (СИ)

   Очень скоро, однако, я понял, что дела идут совсем не так, как мне мечталось, и совсем не туда. В полковом комитете, куда меня избрали; в дивизионном, где заседал мой старый приятель подпоручик Глебов; в корпусном, куда я пару раз попадал с оказиями... Везде верховодили большевики и левые социалисты. Как-то так выходило, что они были энергичнее, напористей, беспринципней иных социалистов, да и солдаты сочувствовали им, слыша грубые и жестокие, но зато простые и доступные их разумению лозунги. Нас смяли, отбросили как мусор, и в какой-то момент я обнаружил себя посреди враждебного, охваченного штормом моря... Мне оказалось некуда идти, но так только казалось. Избегнув смерти в первые - самые страшные дни мятежа, я решил вернуться домой в Ярославль, предполагая пересидеть в провинции трудные времена. Разумеется, я ошибался. Мои предположения и планы были наивны, а большевистская революция, выплеснувшись из столиц, как лава из жерла вулкана, покатилась по стране, сея кровавый хаос. До Ярославля я по некоторым обстоятельствам не добрался, - что ничего, в сущности, не меняло, - и оказался в начале июня восемнадцатого в Самаре - это большой город, на Волге...

   - Я знаю географию, - кивнула Кайзерина, заинтригованная рассказом нечаянного знакомца.

   - География... Н-да... - вздохнул Лешаков. - Город был занят чехами. Чехословацкий корпус - ведь вы этого, наверное, не знаете - сформировали из пленных ... ваших земляков, Кайзерина, желавших воевать против Австро-Венгрии, чтобы вернуть Чехии независимость. Между прочим, среди них был и Гайда. Ещё не генерал, вестимо. То есть тогда, в России, он и выдвинулся, очень быстро став одним из военных лидеров восставших чехов. Я встречался с ним позже, в Омске. Очень волевой человек и безумец, разумеется, как и все подобные типажи. Впрочем, это всего лишь замечание в сторону... По сути же, то, что случилось потом, действовало, как снежная лавина, попав в которую, выбраться уже невозможно... Сначала власть в городе взял КОМУЧ. Это аббревиатура... Комитет членов учредительного собрания... русского предпарламента, и руководил им тоже, представьте себе, социалист-революционер - Волин. Ну, и куда же я должен был идти? Понятно, что в армию КОМУЧа, но закончилось все это в двадцатом, во Владивостоке, откуда я уплыл на японском пароходе в Японию и далее везде... Вот такой я царский офицер, - неожиданно закончил свой рассказ Лешаков. - Извините...

   И он, прихрамывая, пошел прочь.

   "Судьба..."

   3.

Алексей Николаевич Володин, он же

Федор Кравцов он же Тео, он же дон Теодоро или полковник Теодоро, штаб 1-й Московской Пролетарской дивизии, Толедо, Испанская республика, ночь с 14 на 15 января 1937года

   - Вы не понимаете, Борис Оскарович, - Кравцов, одетый по "особому" случаю в полевую форму пехотного полковника, сидел на стуле, подавшись вперед и положив локти на стол. Напротив - в не менее напряженной позе - сидел полковник Дац, первый заместитель начальника особого отдела Экспедиционного корпуса, а справа, как бы в стороне, - расположился в кресле рослый комбриг, с белесыми как у альбиноса волосами. Комбриг был спокоен и даже несколько расслаблен, но Кравцов на его счет не заблуждался. Здесь, в этой комнате, вообще все не так или не совсем так, как выглядит или как это демонстрируют заинтересованные лица.

   Начать с того, что Экспедиционный корпус уже с месяц или более назывался корпусом лишь формально, быстро превращаясь в раздутую до штатов военного времени полевую армию, и продолжал, тем не менее, непрерывно расти и дальше, высасывая из РККА лучшие кадры. Да и как могла идти речь о корпусе, если 31 декабря в должность командующего "силами РККА в Испанской республике" вступил командарм 1-го ранга Якир? После Киевского Особого округа на корпус? Так уж легче было арестовать и расстрелять.

   Но арестовали не Якира, арестовали - если верить последним слухам - Павла Дыбенко, что в голову просто не укладывалось, хотя, казалось бы, и не такое видели. Однако Кравцов переварить падение командарма пока так и не смог, жил с этим странным факт в сердце, как с пулей, уже вторые сутки, и совершенно не представлял, что с этим делать. Все-таки отдать под суд такую глыбу, как Дыбенко, это вам не Муралова и прочих троцкистов по политизоляторам ховать. Впрочем, именно с Мураловым Дыбенко под суд и пойдёт, а вместе с ними и бывший начальник особого отдела корпуса, майор государственной безопасности Ларичев. Так что, хотя Дац, - носивший в отличие от Ларичева общеармейские знаки различия, так как был кадровым военным - все еще оставался даже не исполняющим обязанности, а именно заместителем начальника, фактически именно он командовал сейчас Особым Отделом корпуса. Но, при таком раскладе, старшим начальником - даже при относительном равенстве званий - все же являлся капитан государственной безопасности Кравцов, находившийся здесь со специальным поручением начальника ИНО Слуцкого. Другое дело - комбриг Тауринь. Этот к НКВД отношения не имел и, более того, являлся совершенно легитимным конкурентом работников Иностранного отдела, так как представлял здесь Разведывательное Управление РККА, вновь вошедшее с недавних пор в фавор у высшего руководства страны. Этого "горлом" не возьмешь, к нему требуется подходы искать, да ключи подбирать. Но на такое безобразие совершенно нет времени. Время уходит, как вода в песок, однако и латыш стоит крепко: у него за спиной не только возвращенный на должность и повышенный в звании командарм Берзин, но и герой Испании командарм Урицкий. Двоих таких попробуй обойди!

   - Вы не понимаете, Борис Оскарович, - сказал Кравцов. - Дело не во мне или вас, и не в Петре Кирилловиче, - мотнул он головой в сторону комбрига. - Наш человек в окружении Седова доносит совершенно определенно, они готовят покушение на командарма.

   - На командарма кто только не покушался... - Тауринь говорит по-русски чисто, но с легким акцентом, и еще Кравцову слышится в его словах брезгливая интонация.

   - Я выполняю приказ своего руководства, - отстраняется от стола Кравцов.

   - Вот и выполняйте.

   Ну, да, у комбрига свое начальство, и оно рангом выше. Вышинский всего лишь член ЦК, а Ворошилов заседает в Политбюро.

   - Товарищи, - он взял себя в руки и даже улыбнулся. - Даже странно! Одно дело делаем, а собачимся словно чужие...

   - Дружба дружбой, а... служба... врозь, - заговорил, наконец, полковник Дац - та еще сволочь, если исходить из оперативки секретно-политического отдела. - Пятый отдел поставлен партией осуществлять контрразведывательную и контрдиверсионную деятельность в войсках, и я не вижу оснований для вмешательства ИНО НКВД в работу особых отделов РККА. Сначала вы, Федор Иванович, вмешиваетесь в операцию по разоблачению предателя в штабе интербригад, а теперь вообще предлагаете инкорпорировать ваших оперработников в структуры войсковых особых отделов! Неслыханно!

   Но показушный демарш на успокоившегося Кравцова впечатления не произвел.

   - Все правильно, Борис Оскарович, - кивнул он. - Но давайте, тогда уж, расставим, как говорится, книги по полочкам. Приказ о замораживании операции "Лихой" отдал не я, а старший майор госбезопасности Никольский, являющийся полномочным представителем НКВД в Испанской республике. Будете апеллировать к Израилю Моисеевичу, или все-таки не стоит?

   Конечно, Леплевский куда более сильная фигура, чем Никольский, но Никольский здесь, а начальник 5-го отдела там. И потом за полномочным представителем стоит никто иной, как сам начальник Главного управления госбезопасности Агранов, а эта карта бьет все козыри, что имеются у "контрагентов". Но и это не все...

   - Товарищ Никольский предполагал, что на этапе согласования действий наших... мнэ... структур... - Кравцов сознательно изображал из себя простачка-выдвиженца, поднаторевшего в коридорах Лубянки на канцеляризмах и трескучих фразах, но ума и опыта не набравшегося. Тем сильнее обычно бывали разочарования его оппонентов.