Не отбрасывая тень (СИ)

Это все была музыка. Пламя, вырвавшееся из тонких рук с длинными пальцами, похожими на паучьи лапы; пламя, захватившее меня с головой и перенесшее прямо в центр торнадо, закружившее, не отпускающее каждой нотой; пламя, покрывшее мое сердце и руки дорожной пылью, будто знак бегства от себя, от других, от времени. Музыка, вырывавшаяся из его маленькой коробочки, жила своей жизнью, дышала, мыслила и захватывала с головой; она увлекала и звала, она смеялась и эхо ее смеха будоражило мою кровь; она держала меня в смутном восторге и отчаянной тоске; она кружила над моей головой, будто Феникс, опускалась вниз и касалась моего лица, а потом снова взмывала вверх, под потолок, прячась к длинным, испуганным теням.

Все это была музыка. Все это был ее безумный танец. Все это было одой одиночеству. Все это вдруг стало мне таким близким и знакомым, словно я был потерян, а сейчас нашел себя в этой музыке.

Будто я долго отсутствовал и теперь вернулся.

Закрыв глаза и отняв коробочку от лица, демон вдруг тихо запел, и его голос потянулся через комнату, будто лента, и музыка подхватила его, переплелась с ним, затанцевала и у меня голова пошла кругом. Казалось, будто все вокруг пропитано этой музыкой и этим голосом; казалось, будто я дышу ими - вдыхаю ноты, чуть покалывающие мои легкие, перемещающиеся по крови до кончиков пальцев, оседающие на кончике языка. Казалось, будто у нее есть вкус - сладковатый, нежный, воздушный, подтаявший; казалось, будто этот голос подхватил меня и эта музыка меня распяла; будто я парил в воздухе, охваченный пламенем и любовью, и волшебная симфония окутывала меня, нежно обнимала, мягко целовала мои движущиеся губы.

Все это была музыка, и я вплетал в идеальное переплетение теплого голоса и смеющейся музыки одно имя, последнюю ноту, эссенцию этой любви, тоски, пламени и грустных дождей. Я повторял его, широко распахнув глаза и не видя ничего, кроме яркого пламени; я повторял его, не слыша ничего, кроме музыки и голоса; я повторял его, не ощущая ничего, кроме этой разрывающей тоски, сжимавшей мое сердце железными холодными тисками; я был так одинок наедине с этой музыкой и так наполнен ею, что не осталось ничего, кроме имени.

Адам…

Все это была музыка, и она ревниво оставила меня в одиночестве; все это была музыка и не было даже меня; все это была музыка и она была жива, а я умирал. Все это была музыка; все вокруг вдруг сосредоточилось в ней, и были только она… и имя.

Адам.

«Томми?»

Сфокусировав взгляд, я поморгал и выдохнул через приоткрытые губы. По ресницам сбежала маленькая капелька, замерла на скуле и скатилась по коже вниз, на мягкий диван. Я чувствовал ее каждой клеточкой; она оставила после себя влажный след.

Я выпрямился, пытаясь понять, не было ли это моей галлюцинацией, а потом втянул носом воздух и почувствовал ауру Его запаха, окружившую меня, как чуть раньше я был окружен музыкой.

- Ты меня слышишь? - спросил я.

«Ты звал меня», - ответил Он.

Я разжал руки, которые стиснул до боли, пошевелил онемевшими пальцами и вытер глаза рукавом рубашки.

- Да, - выдавил я, судорожно придумывая, что бы сказать. - Я… я хотел знать, когда ты вернешься.

Он помолчал. Сжав коробочку в руках, демон продолжал тихо петь, словно вообще не замечая ни меня, ни того, что я разговаривал вслух явно не с ним. Он пел, держа руки на коленях и откинувшись на спинку кресла; на его лицо падал свет от факела на стене, и длинные ресницы отбрасывали тени на бледную кожу.

«Скоро, - ответил Он. - Что-то случилось?»

- Мне тебя не хватает.

Ответ вырвался против моей воли; раньше, чем я успел его понять. Выпалив это, я закусил губу и вдруг почувствовал стыд, смешанный с виной: почему-то у меня язык не поворачивался сказать Ему, что Виктор здесь, а Судьи хотят нанести визит в Америку; почему-то на сердце было так тяжело, но не из-за Судей и принца, а из-за Его отсутствия. Сейчас музыка, целовавшая голос, который сделал ее такой ощутимой и воздушной, смеялась над моей головой и касалась моих плеч, и мне безумно хотелось, чтобы Он был здесь, чтобы я мог обнять Его и рассказать о том, как гулко бьется мое сердце, разрываемое на части этой волшебной симфонией.

Он некоторое время молчал, а когда ответил - Его голос смягчился, и мне даже послышалась в нем нежность.

«Я постараюсь вернуться как можно скорее.»

Успокоило ли меня это?

Я не знал.

- Где ты?

Молчание. Веет холодом.

«Это не имеет значения, - нежно, но твердо ответил Он. - Скоро я вернусь к тебе.»

Я закусил губу, понимая, что Он не расскажет мне даже когда вернется.

Прошло столько времени; оно все так же не стоит на месте, а Его по-прежнему окружает аура туманных секретов.

- Не заставляй меня долго ждать, - пробормотал я наконец, укладываясь обратно на диван и закрывая глаза сгибом локтя. Пальцы дрожали.

«Больше не буду. Я надеялся, что ты не заметишь моего отсутствия и мне удастся вернуться быстро. Почему ты не спишь?»

- Кошмары, - выдохнул я.

«Расскажешь?»

- Когда ты вернешься. Но без тебя я спать не хочу.

Мое сердце вдруг заколотилось с удвоенной силой: я почувствовал, что близок к тому, чтобы сказать Ему о том, что я чувствую. Да, пусть Он и так знал и чувствовал, как бы ни старался я скрывать и отрицать это, но озвучить, сказать «я люблю тебя»… это совсем другое. Повернуться к этим чувствам, смело взглянуть на них, дать им быть признанными и услышанными…

Я закусил щеку. Не сейчас, не когда Он так далеко. Не сейчас. Когда Он вернется и я смогу видеть Его лицо, когда я буду рядом и смогу Его коснуться - вот тогда…

«Я слышу музыку. Ты с Клодом?»

- Клодом? - переспросил я и посмотрел на демона, но он не отреагировал на свое имя, всецело поглощенный пением. - Да, Сайер прислал его ко мне, чтобы я не скучал.

Я помолчал.

- Личный Орфей Дьявола?

«Я люблю его музыку, - ответил Он. - Ты и сам слышишь.»

- А ты чувствуешь, - поддел я.

Он тихо рассмеялся, и у меня внутри потеплело от этого смеха.

«Я скоро вернусь, - пообещал Он. - А тебе нужно отдохнуть и поохотиться.»

- Разве мне безопасно подниматься на поверхность? - осторожно спросил я.

«Сайер поднимется с тобой. Ты слишком слаб. Сейчас, пока ты еще не восстановился окончательно, тебе лучше быть рядом с ним.»

«Или с тобой», - чуть не добавил я, но вовремя прикусил язык.

«А когда я вернусь, ты расскажешь мне, что тебе снится.»

Я против воли улыбнулся и свернулся в клубочек на диване, подложив руку под щеку и гадая о том, чувствует ли Он все то, что сейчас расцветает внутри меня, будто сад по весне.

- Если только ты пообещаешь больше не исчезать без предупреждения и так надолго, - тихо сказал я, сдерживая улыбку.

«Как скажешь, - тепло ответил Он. - Попроси Клода спеть тебе мою любимую. Я скажу Сайеру, чтобы он поохотился с тобой, и, Томми…»

- Да? - встрепенулся я.

Он помолчал. Я затаил дыхание; мне показалось, что сейчас Он так же борется с собой, как боролся я три минуты назад, чтобы не сказать что-то важное, не дать чему-то быть услышанным. Я так напряженно прислушивался к тишине в своей голове, что не слышал ни музыку, ни голос, ни свое сердце; как будто все замерло, остановилось, затихло.

Лишь спустя несколько десятков секунд я услышал Его тяжелый вздох - знак поражения самому себе - и тихий голос, показавшийся мне усталым.

«Тебе нужно отдохнуть. Если тебе приснится кошмар - я тебя разбужу.»

- Ты успеешь вернуться? - спросил я, стараясь не выдать своего разочарования.

Не знаю, показались Ему забавными мои слова или Он почувствовал мои попытки казаться спокойным, но в Его голосе прозвучала улыбка, когда Он ответил.

«Пересеку весь свет, чтобы разбудить тебя.»

Я улыбнулся, прекрасно зная, что Он это почувствует, а потом перевел взгляд на демона. Головокружительная аура Его запаха медленно таяла; Он исчез.

- Клод, - тихо позвал я. - Клод!