Полет к солнцу (СИ)

— Альбус, эти неженки не хотят купаться! — задорно крикнула Викки. — Они не верят, что вода теплая. А мне скучно одной!

Она закружилась, загребая воду, поднимая брызги.

— Иду! — откликнулся Альбус, разделся до белья и тоже полез в воду. Озеро, действительно, лишь чуть-чуть успело остыть. Широко отмахивая руками, он поплыл к девочке. Она щедро обрызгала его, он в ответ так стукнул по воде, что ей, спасаясь, пришлось нырнуть.

— Давай до тех лилий — наперегонки! — крикнула она и заскользила в воде. Он, конечно, живо перегнал ее, но сорвать ни один цветок не успел: Виктория вдруг застонала.

— Альбус… Мне свело ногу.

Живо вернувшись, он обхватил Викки под мышки и погреб к берегу. Нащупав ногами дно, подхватил Викторию на руки. Она оказалась довольно тяжелой, но прижимать к себе теплое розоватое тело было так приятно, что он ни за что не выпустил бы ношу. Так он и вышел с ней на берег.

— Ребята, — восхищенно прошептал Лэм. — Вы же почти голые! И такие красивые оба… Как статуи!

Элфиас и Гораций ничего не ответили: первый сердито отвернулся, второй брюзгливо поджал губы.

— Когда наша мисс Уркварт уймется? Что должно произойти, чтобы она перестала скандально вести себя?

— К примеру, ты можешь стать, наконец, настоящим мужчиной. Или хотя бы перестать быть таким неженкой, — беззлобно усмехнулась Викки. Альбус опустил ее на траву, и она стала выжимать подол рубашки, обнажая длинные, ослепительно-мраморные ноги. Опомнилась:

— Ах, мальчики, мне надо одеться. Не подглядывайте… — и скрылась за кустами. Альбус машинально шагнул следом, но Элфиас вдруг схватил его за руку:

— Нет. Нельзя.

Что-то в его голосе заставило мальчика остановиться — он редко слышал, чтобы говорили с такой горечью.

Остаток дня прошел смятенно. Альбус не мог сосредоточиться на уроках: пьянила теплая истома, он почти физически ощущал — снова и снова — необыкновенно приятную тяжесть на руках. Ночью он едва уснул, обхватив себя за локти и воображая, будто прижимает что-то живое к себе. На следующий день, когда Виктория появилась на уроках — безукоризненно скромная, даже собравшая волосы в аккуратную косу (которая, правда, часто спадала на плечо, открывая шею) — он едва мог смотреть на нее: почему-то приходилось выравнивать дыхание. После окончания занятий он поспешил не на обед, а в сарай с метлами и долго нарезал круги над квиддичным полем, все разгоняясь — резкий ветер немного охлаждал горящий лоб.

Наконец он устал и, как показалось, успокоился. Пришел во двор, опустился на каменную скамью. Там резвились первокурсники-слизеринцы: рослый Эдвард Пьюси усадил Лисандру Яксли на спину и скакал с ней вокруг фонтана, а она прутиком погоняла его, точно хлыстом.

— Странно, но ему, кажется, не тяжело, — Альбус и не заметил, как к нему подсел Лэмми. — Интересно, сколько она весит?

— Думаю, не очень много, — тот пожал плечами. — А что?

Лэм ничего не ответил, а между тем с другого конца скамьи к Альбусу тоже подсели.

— Сеть прельщения человеков, — насмешливо протянула Викки. — Так, наверное, ее назвали бы в прежние времена? Кстати, Альбус, приходи сегодня ночью к статуе горбатой колдуньи. Там проход в Хогсмид — помнишь?

— Завхоз бессонницей страдает, — предупредил Лэмми. — Можете попасться. И Элфиас с Горацием обидятся. Они и так расстроились из-за вчерашнего купания.

Оба словно его не слышали.

…Ночной Хогвартс был полон тихой, невидимой жизнью: портреты перешептывались, мыши шуршали, чей-то фамильяр не вовремя раскричался, и за окнами шумели под дождем деревья. Виктория дожидалась Альбуса долго, к тому же догадалась прийти в кисейном платье — словом, ужасно замерзла. Пришлось накинуть ей на плечи свою мантию и дыханием согреть ладони.

Они долго бродили по коридорам, невпопад перекидываясь словами. Альбус чувствовал себя довольно глупо, и девочка, похоже, тоже. Кончилось тем, что неподалеку от подвалов ей под ноги бросилась мышь, и Викки взвизгнула на весь коридор. Спэрроу не заставил себя ждать.

…Уже в его каморке, пока он возился с прутьями, Альбус заметил, как покрасневшая Викки дрожит. Она была странная, в конце концов, нервная в последние дни, а ожидание наказания, кажется, почти свело ее с ума — глаза расширились от страха. Альбус успокаивающе положил ей руки на плечи. Виктория взглянула помутившимися глазами — и вдруг бросилась на шею, прильнув губами к его губам. Альбус прижал ее к себе, обхватив пальцами тело — такое мягкое, упругое и почему-то очень горячее. Из головы пропали все мысли, оставив место лишь ощущениям — и они были таковы, что все вокруг превратилось в сплошную мягкость, теплоту и — да, сладость — губы, оказывается, настолько мягки и душисты, влажны той влагой, которую жадно пьешь, найдя в пустыне оазис. Спина была затянута в тугой, корсет и Альбус скользнул ниже, почувствовав еще большую мягкость и неожиданное напряжение всего тела. Викки издала стон и оттолкнула его руку, не прерывая поцелуя. Лишь одна мысль успела промелькнуть: то, что сейчас происходило, напоминало ему лишь одно ощущение — его первый полет, полет к Солнцу — но, в этот раз, он летел не один. Гладя одной рукой шелковистые волосы, он нежно и яростно целовал Викки, и она отвечала со всей страстью — так, что раз или два они даже ударились зубами. Неизвестно, сколько бы продлилось затянувшееся мгновение — их прервал грохот — Викки, взвизгнув, отскочила от него, покраснев и часто дыша, словно после марафонского забега.

Альбус обернулся — Спэрроу с пучком тонких прутьев в руке стоял ошалело, отвалив нижнюю челюсть, с медленно краснеющей шеей.

— Ну… такого… такого… — только и смог выдохнуть он.

Альбус взглянул на Викки — та обхватила себя руками, от ужаса зажмурив глаза.

— Да, ну и дела. Такого разврата, такой наглости… сколько лет здесь…

— Это все я… — начал было Альбус, но завхоз рявкнул:

— Видел я все! Видел, видел, голубки! Мало того, что бродите по школе после отбоя, так еще перед носом у меня такое вытворяете… Нет, никогда еще… В общем, выбирайте: или я сейчас выдаю вам положенное за нарушение распорядка и иду с подробным рассказом к директору, а он, конечно, вашим достопочтенным…

— Нет, прошу вас! — умоляюще вскрикнула Викки.

— …или я с вами сам, по-свойски разберусь, — понизив голос, завхоз многозначительно потрогал пряжку ремня.

— Пожалуйста, сэр, не рассказывайте! — Виктория была почти готова заплакать.

— Но впредь не рассчитывайте на то, что старина Эндрю будет идти вам навстречу, ясно? Если еще раз… А ну, сначала ты, за мной, герой-любовник.

Альбус не думал о предстоящем наказании — мысли его все еще были заняты этим новым, непонятным полетом вдвоем.

========== Глава 34. Чудовище ==========

Спэрроу позверствовал небывало: Виктория пролежала в Больничном крыле несколько дней. Альбусу, чтобы прийти в себя, понадобились сутки. Приятели поудивлялись, что такого он мог натворить, брат поворчал — мол, нечего было с девками ночью шататься — но первый бросил в кресло, куда хотел усесться Альбус, пару подушек.

Самому же мальчику было крайне неловко: он вовсе не хотел, чтобы Виктория так пострадала. Конечно, она сама захотела отправиться гулять ночью и первая начала целоваться (Альбус невольно прикрывал глаза и обхватывал себя руками всякий раз, когда вспоминал захватывающее дух ощущения полета вдвоем). Но все равно — он мог бы не соглашаться на прогулку, воспротивиться поцелую, как-то убедить Спэрроу, что виноват он один… В общем, едва выписавшись сам, Альбус вечером прокрался в Больничное крыло, чтобы навестить Викторию.

Конечно, он боялся, что она будет на него очень зла, разволнуется, раскричится и разболеется еще пуще — но, может, он сумеет ее как-нибудь успокоить; гадать дальше, насколько она зла, было невыносимо. Итак, нарвав в теплицах самых ярких цветов (хотел найти пресловутые орхидеи, которые отец дарил маме, но побоялся напутать), набив карманы конфетами, Альбус отправился, едва стемнело, навещать подругу.