Портреты Пером (СИ)

Это что лампочка в двадцать ватт

А такие вообще остались? И зачем Трикстер её вкрутил?

Перо он увидел на полу. Арсень сидел, сгорбившись, согнув колени и уложив на них руки. В правой рация.

На столе под лампой лежал труп. Точнее, сначала так показалось, пока глаза не различили слабый стык швов на пластмассе. Кукла, манекен. Но она была в одежде Джима всё в крови, даже в ботинках. Рядом лежало фото. Вроде бы лицо брата.

Печать некачественная. Да.

– Ещё больше личного погружения! – зашуршала рация в руке Пера. – В два раза больше личной драмы! Арсень, представь, что ты – Арсень, а манекен – Джим. Умирающий. Чтобы сходство было полным, Джек сейчас нам прикрепит фото к кукле. Правда, Джек?

Перо поднимает голову. Белый.

Белый.

Джек берёт фото. С него скатывается и мелькает красным кнопка. Падает.

Приходится шарить её на полу под столом. И руки трясутся. Кое-как находит, крепит ко лбу манекена. Вдавливает кнопку в пластик.

– Арсень, всё готово. Полюбуйся. Приём.

Джек подходит к Перу, садится рядом.

– На меня сможешь?.. А, чёрт…

Взваливает его на себя и тянет вверх. В один момент кажется – завалятся оба, и конец. Но нет. Перо упирается ногами в пол. Встаёт.

Они ковыляют к столу.

– Ну как, заработала фантазия? Разогнали кровь по венам, адреналин подскочил? Только что на наших глазах родился новый Джим. Правда, сколько ему осталось жить, зависит от вас. Приём.

Джек смотрит на жалкую пародию под лампой. В немецком есть такое слово ещё… Что-то вроде тени, злого близнеца.

Доппельгангер. Да, так

– Я тебе твои шуточки в глотку обратно засуну, приём.

Арсень хрипло хмыкает рядом. Кивает, что можно отпустить.

– Мне кажется, как живой вышел. Ну разве не прелесть. А вот о другом Файрвуде таких слов скоро сказать будет нельзя. Умирает, да. Задыхается. Погодите, где мой платочек… Ох, боже… Да. Я же не железный. Перо! Пусть Джек подежурит у вашего творения, а то вдруг оживёт и сбежит. А ты иди в зимний сад.

– Арсень…

– Нормально. – Всхрипывает смешком. Шепчет, едва размыкая белые губы. – У дверей там… эскорт мой видел. Призраки ещё. Как король, бля. Пошёл.

Он выходит с кухни, шатаясь. У открытых дверей его под руки хватают свои. Помогут.

Зато теперь неясно, что с Джимом. Оказалось, лучше сидеть рядом – знать.

Не думать. Не умер он.

Нет.

Дженни с ним.

Она бы прибежала

Сказала бы

И слух сразу напрягается предательски, улавливая все шаги, чтобы ни одни из них не приблизились к кухне. Джеку чудятся фантомные, лёгкие, по коридору. И он закрывает глаза.

Только не Дженни

Только не она

Но шагов вообще нет. Джек ждёт.

– В большой деревянной кадке ключ. Джек-то уже точно заметил, что в ошейнике есть паз. Ну так вот ключик оттуда. Поспешите – ещё успеете. Приём.

Ключ правда был в кадке.

Арсений не помнил, какими правдами и неправдами его достал.

Выудил, ронял два раза, пальцы не держали.

Металл скользил в крови. На бинты налипала земля.

– Ну что, Пёрышко, сразу к Файрвуду? Освободим нашего страдальца. Если ещё, разумеется, не поздно. Ключик-то, поди, вставишь сам. Приём.

Сил говорить нет.

Зато в голове заедает:

Ещё день ещё два свою ношу нести

– Что, на второй? – тихо интересуется Рой у уха.

– Опять брехня, – спокойно возражает с другой стороны Джим-подпольщик. – Он не мог так просто отдать ключ.

И не ждать… ниоткуда

Подмоги

– А мож, скучно стало! Ты у нас что, спец в маньячной логике?

Ещё день ещё два

– Спец сейчас сидит и умирает, – отрезал Нортон. – Если ключ запускает не ту команду в ошейнике, он труп за считанные секунды.

По дорогам брести*

– Перо! – окликает Рой. И тут же: – сука, бля, это я щас у него спрошу, у полудохлого – получается, всю ответственность с себя переложим, что ли? Короче, Нортон, ты против ключа?

Чё там дальше

В песне

Арсений плечом ощутил лёгкое качание. Кивок.

– Ладно. Так, крыса эта, которая макака, мы ей не верим. Не пойдём ключом открывать, всё, я тоже голосую против. Арсень, слышал? Обратно к Джеку тебя щас. Если с ключом что не то, это… мы решили.

– Правильно сделали! – рявкнул Джек, помогая затащить Арсеня в кухню, в любимое кресло Дженни. – Там два паза для ключей, чёрт знает, какой из них деактиватор!

– Ну всё тогда, правильно, – успокаивающе забормотал Рой. – Если надо, мы за дверью.

– Какие непослушные, – вставил своё Трикстер. – Выметайтесь, приём.

Джек едва не зарычал. Потеряли ещё полчаса.

– Играем дальше. Насчёт ключа: я ещё припомню этим красавцам моё испорченное представление. А вы чего расселись? Человек умирает! Приём.

Джек зло хмыкает. Теперь-то чего бояться. Джим, может, уже умер, Арсень при смерти. А если выживет, с такими руками…

Инвалид, как и ты. Пальцы шевелиться не будут, скорей всего.

Джек мотнул головой. Забрал из белых пальцев Пера рацию. Она липкая. В крови.

– Я думал когда-то, Кукловод – псих. Но ты – шиза недосягаемого уровня. Приём.

В крошечном динамике смех.

– О, мне приятно. Очень приятно, Джек Файрвуд. Но к делу, время тикает. Арсень! Не спать на дежурстве! Принимаем пациента. Никак? Джек, уколы делать умеешь? Там в боковом ящичке ампула и шприц. Немножко кофеинчика Перу не помешает, приём.

Джек теряется разве что на секунду. Но если есть хотя бы ничтожный шанс, что брат жив…

Он проходит к шкафу и дёргает ящичек на себя.

Арсень не позволяет ему сделать укол. Только набрать шприц. Потом указывает на полотенце. Джек перехватывает, помогает затянуть на плече. Перо сжимает-разжимает кулак, страшно представить, насколько это больно. На сгибе локтя вздуваются вены. Тогда он втыкает шприц и кое-как вводит раствор.

– Стимулирующий препарат. Сердечко забилось чаще? Приём.

– Заткнись, приём, – цедит Джек. «Приём» выскальзывает машинально.

Арсень ещё минут пять сидит неподвижно, затем поднимается. Похож на мертвеца. Джек хватает его за запястье, находит пульс. Жилка слабо, но панически быстро бьётся в подушечки пальцев.

– Джим, будь он здесь, сказал бы вам, что при потере крови учащается пульс. Сердечку не хватает литража для перекачки, вот и стучит как бешеное. А кофеин ещё сильнее задирает частоту сокращений. Пёрышко, ты бомбочка сейчас. Только вместо гранаты сердце. Справишься до разрыва? Приём.

– Э-э-э, чувак, – Перо, глядя в одну точку, тянет в ухмылке губы. – Нихрена не понимаешь в людях. Это у меня от любви пульс шкалит. Вишь, какая красота лежит на столе. При-и-и-иём.

– Тогда за работу. Спасайте уже пациента, пока не преставился. Приём.

Джек обходит стол. Перо расплывчатым силуэтом.

Вдыхает глубже.

– Пульс нитевидный, мы его теряем! ПРИЁМ!!!

– Да! – радостно орёт Трикстер с другой стороны. – Приём!

– Сегодня был чертовски хороший день, чтобы испортить его ещё одной смертью! – собственный противоестественно бодрый голос эхом отдаётся в ушах. Напротив взгляд Пера. Такой же безумный. – Только не в мою смену, Перо! Реанимация!

– Вас понял, – он резко дёргает манекен выше, разводит в стороны полы пальто, свитера на замке и рубашки. – Приём.

– Да, да! Кучу кубиков ему, внутривенно, внутримышечно, перорально! Миллион кубиков! Одни сплошные кубики! Приём!

Джек кладёт ладони на грудь манекена, одну на другую.

– Начинаю непрямой массаж сердца. Сегодня я никому не выпишу пропуск на тот свет! Арсень! Приём!

Он почти орёт.

Перо набирает воздуха в грудь – слышно, вдохом – и припадает к лицу манекена, имитируя искусственное дыхание.

Раз-два-три-четыре

Ещё раз. И ещё. Арсень попадает с ним в ритм, как положено. Изрезанные ладони болят. Пластмасса похрустывает под давлением. Внутри пустота.

А рация молчит. Помехи и тишина.

Джек зажмуривается и закусывает губу, когда боль в ладонях делается нестерпимой.

Хруст. Что-то врезается в ладонь.