Портреты Пером (СИ)

Завтра. Новый двадцать четвёртый кусок, ещё один замок на двери, собирать новый паззл.

Сколько их, этих комнат, ключей? Неужели и впрямь всего десять? Может, Джек был прав, и дверь с замками – всего лишь долгосрочная издёвка?

Я бы сейчас даже за прогулку во внутренний двор отдал половину сбережений жетонов. Нет, все. Просто на небо посмотреть.

Чёрт…

Накатило вдруг, разом ломая все барьеры – иронии, привычки даже при полной заднице в жизни верить, что всё будет хорошо, – бросило без предупреждения в беспросветную тоску.

Вот от такой тоски, наверно, поэты совершали самоубийства.

Он поднял взгляд на камеру. Мерцает красным огоньком. Неустанно, днём и ночью. Может, Кукловод и впрямь не спит. Вроде он читал про людей с такой редкой генетической болезнью. Они всю жизнь не спят.

Мне бы в горы, на неделю. Как тогда… Я соврал на работе, что у моей сестры свадьба. А ты сказала, что у тебя умерла любимая собака. Ага… И вместе… С собой по рюкзаку, мой фотоаппарат… и мы с тобой ночью у костра… Софи, где ты сейчас, девочка? Кого опять кадришь, очередного бухгалтера? Надо ж верить, что люди самых скучных профессий – самые страстные. И с чего ты это взяла? Надо было эту теорию проверить, пока не… Ещё надо было всё-таки съездить на то место… Кто-то сказал, там могут получиться хорошие фотографии. Я всё откладывал… Надо было отправить письмо сестре. С неделю в сумке валялось, когда я собрался фотографировать этот особняк… надо было…

Арсений медленно вцепился в разлохматившиеся волосы. Светлые пряди свесились на лицо, щекотали нос. Передние уже отросли и собирались в хвост, но он иногда терял резинку и перематывал чем попало – то найденным шнурком, то полоской бинта.

Рукам не хватало фотоаппарата, так отчаянно, что ломило суставы пальцев, привыкших, отзывчиво идее, с музыкальной чуткостью ощущать и манипулировать всеми регуляторами, кнопками и настроечными дисками камеры.

Так, всё! – мысленно пнул он себя, выпрямляя спину. – А ну быстро упал – отжался полтинник раз! И тридцать на закуску! Поехали, дохляк!

После физнагрузки и впрямь стало легче. Остаток ночи он изучал книги по рисованию, стараясь не думать о двери с замками. Сделал новый рисунок Кукловода, где тот стоял у заколоченного наполовину окна, замотанный в плед, босиком. С прижатой к стеклу, в светлый промежуток между плах, ладонью. С той стороны окна на подоконнике сидели голуби. Пять штук. Три хохлились, один клевал подоконник, последний раскрыл крылья, готовясь взлететь. Стоящего по ту сторону стекла человека они не замечали.

– Вот так тебе, – зачем-то мстительно произнёс Арсений, окидывая злорадно-довольным взглядом получившийся рисунок. Кинул его на тумбочку вместе с авторучкой, развалился на кровати… сам не заметил, как уснул.

Утро началось с того, что его кто-то мягко защекотал по щеке. Решив, что это снова Кот, Арсений сделал попытку откинуть наглое животное от себя, но рука запуталась в длинных волосах. Открыв глаза, он увидел над собой Кэт. Девушка склонилась над ним, свесив пахнущие цветочным шампунем волосы. Заметила, что он проснулся, улыбнулась неуверенно.

– Я думала извиниться за вчерашнее, – сказала тут же, не дав до конца прийти в себя. – Болит не сильно?

– Очень болит, – прохрипел Арсений. – Моя кроссовка. Ты порвала её окончательно.

Кэт рассмеялась было, но тут же умолкла. Закусила губу, взгляд стал несчастно-вопрошающим.

– Но ты же… – слегка отстранилась, давая ему возможность сесть, – не всерьёз? С фракцией. Алиса говорит, что после случившегося решения Джима особого веса иметь не будут, а мы все ждём тебя к нам. Скажи, ты ведь не нарочно? Это Джек тебя запугал, да? Силой заставил к ним примкнуть? Ты только дай знать, наши разберутся…

Говоря, она поглаживала мрачного Арсения по плечу.

– Я был более высокого мнения о твоих умственных способностях.

Вид у девушки стал слегка вопросительным.

– Я – решения – не поменяю, – повторил раздельно Арсений, отстраняя её руку. – Никто меня не заставлял и не принуждал. Я просто выбрал ту фракцию, которая мне больше подходила. Сколько ещё раз это объяснять, а?

– А как же мы?..

– Какие ещё «мы»? – он усмехнулся, – ты так называешь несколько раз перепихнуться в ванной подальше от камер, а? Романтика, да и только.

Кэт торопливо встала, одёрнула, расправляя, подол платья (куда больше идёт, чем джинсы, – отметил про себя Арсений), кинула на «бывшего» гневный взгляд.

– Ты ещё пожалеешь…

– Что, как Закери, нальёшь мне на дверь чернил? – подпольщик поднялся, лишив Кэт возможности смотреть на него сверху вниз. – Или растянешь в коридоре колючую проволоку? Следуй путём Кукловода, зайка. Я буду дрожать в ожидании. Думаю, во имя праведной мести маньяк поделится со своей верной ученицей идеей особо мерзопакостной ловушки…

Казалось, девушка вот-вот ему вмажет, но вместо этого она резко развернулась на каблуках и вылетела из комнаты, хлопнув дверью.

– Если стало скучно жить – наживай себе врагов, – продекламировал Арсений по-русски жалобно скрипнувшей двери: от резкого удара она снова отошла от косяка. И, уже громче, на английском, камере: – Ты же мне этого не простишь?

Динамик смолчал.

Через пятнадцать минут, приведя себя в приличный вид, Арсений спустился на кухню. Завтрак давно прошёл, Дженни уже должна была колдовать над обедом.

Она же вчера обиделась. Не на меня, на нас всех, но…

Оказалось, тревога была напрасной. Девушка вполне благожелательно пожелала ему доброго полудня, правда, сказала, что от завтрака уже ничего не осталось, даже чая. Чайник вообще кипятится с лимонной кислотой – от накипи.

– И ещё… – спохватилась, набирая воду в лейку для полива цветов, – я собираюсь вечером мыть Нэн, а щёточки нет. Нужна маленькая мягкая щёточка. Может, у вас в подвале где завалялась?

Судя по этому «у вас в подвале», Дженни смирилась с его выбором фракции и автоматически в своём сознании зачислила в категорию подпольщиков. А это значило – шумный, неугомонный, создающий суету, портящий вещи, ломающий посуду и оставляющий грязные следы, но, в общем-то, отзывчивый на просьбы помочь. Только осознание, что он теперь «один из», было почему-то невесёлым.

– Мыть Нэн? – переспросил Арсений, плохо понимая, о чём она.

– Ну да. – Дженни отставила лейку на край мойки, недоумённо взглянув на него. – Крыс надо часто мыть. Они ведь не могут вылизываться, как коты, и быстро становятся грязными. Или можешь полить за меня цветы, а я схожу к Джеку и спрошу щётку…

– Нет-нет, я сам спрошу. Поищу, то есть, – быстро поправился Арсений, выскальзывая за дверь. Ещё полива цветов ему не хватало… ранним обедом.

В подвале уже вовсю шуровал Джек. Остальные подпольщики – штуки три зевающих – что-то паяли в противоположном углу.

«Капитан» его заметил, даже из коробки с проводами высунулся.

– А, доброго…

– Про добрый полдень я уже слышал, – Арсений отмахнулся от подпольщика. Джек не расстроился – снова сунулся куда-то вглубь полок, между коробками, начинёнными внутренностями электроприборов.

– Тогда я желаю тебе злого! – подняла руку Нэт, на секунду отрываясь от сматывания проводов изолентой.

– И тебе того же. В подвале где-нибудь щётка есть?

– Да откуда? – один из подпольщиков, по имени Рой, как успел узнать Арсений, бывший металлист, пожал плечами. – Могу предложить три сломанных паяльника и банку клея.

– Ну, если этим можно вымыть крысу…

– Так тебя Дженни припрягла, – хмыкнула Нэт. – Носится с этим своим крысёнышем…

– А ты бы уважала символ фракции, – издевательски протянул сидящий рядом с ней Джозеф. – Держи свой паяльник, я всё.

– Я сейчас тебя им уважу.

– Начинается…

Сообразив, что от них помощи не дождёшься, Арсений сел на ящик возле Джека.

– Я ведь не отстану.

– Угу. – Подпольщик вынырнул из хаоса завала с пучком проводов в руках. – Потому что от тебя не отстанет наша домохозяйка.

– Не ёрничай, лучше щётку ищи.