Портреты Пером (СИ)

– В общем, я думаю, ты понял, что я хотел сказать.

– Ещё бы, – Арсень тяжело вздохнул. Посмотрел на таблетку, на Джима и снова на таблетку. На таблетку ему смотреть было явно проще. – Так понимаю, мои извинения тебе не нужны. – Пересилил себя и всё-таки встретился взглядом с доком, – поэтому я лучше помолчу. И таблетку про запас оставлю. Кажется, к вечеру начнётся… – замер, наверно, прислушивался к ощущениям в раненом боку, после чего тоскливо вздохнул, – веселуха.

Джим против воли улыбнулся. Сейчас Арсень походил на живого мертвеца в лучшем случае – обескровленное лицо, под глазами залегли обширные тени, но, несмотря на это, он оставался таким… Арсенем. Иронизировал, опять же. А когда он начал отводить глаза…

Ну как не заулыбаться?

Док осторожно потрепал его по спутанным волосам.

– Буду считать, что ты раскаялся. Чем думаешь заниматься, пока валяешься?

– Изучать строение потолочных балок, – ответил больной совершенно серьёзно. – Вот если бы я лежал на боку, то изучил бы строение стены… – Фыркнул, рассмеялся, но тихо. Видимо, сильнее было больно. – Да нет, на самом деле… Почиркаю рисунков. В прошлый мой больничный только этим и спасался.

– Боюсь, за неделю тебе надоест. Да, неделя. И это только постельного режима, испытания проходить ещё позже начнёшь. Значит, смотри… – Блокнот, недавно отложенный, снова скользнул в руки доктора. – Я от тебя сегодня отлучаться вообще не буду. Разве что минут на десять. Насчёт завтра – посмотрим. Ещё неделю будешь под моим постоянным надзором, пациентов пока на Марго оставлю, она как медсестра вполне поднаторела. Джека к тебе не пущу до завтра – он умудрится подраться с тобой, – Джим обвиняюще ткнул в сторону Арсеня карандашом, – даже если ты по уши в гипсе будешь. В общем… если хочешь, могу принести своих книг. Я мифы Кодзики у Дженни выпросил.

– Любые сойдут… Хотя нет. Подожди. Мифы хорошо, но у вас тут что-нибудь есть по живописи? – Арсень уставился на него с надеждой. – Ну… построения, техника, теория теней, рисунок? Хоть что-нибудь?

– У меня – нет. Я вывешу тебе на дверь стикер, – Джим встал, – думаю, в библиотеке найдётся. Если кто найдёт – принесут, раненому герою вряд ли что-то пожалеют. Ты у нас… – голос доктора в разы потеплел, – почти знаменитость. Теперь спи. Я схожу за мифами.

Арсень послушно закрыл глаза.

– Док, док, как он?! – перед дверью, на крошечной площадочке, снова столпились люди. Пять человек по меркам особняка – вполне себе толпа, особенно в таком узком пространстве. Сейчас перед носом Джима прыгала последовательница, Кэт, страстно возжелавшая осведомиться о судьбе Арсеня.

– Лучше. Но заходить запрещаю, – отрезал доктор.

Чья-то неосторожная рука уже приоткрыла дверь комнаты, и Джим резко захлопнул её обратно. Если сейчас дать малейшую слабину – к вечеру комната Арсеня будет напоминать автобус в час пик.

– Запрещаю.

– Он скоро встанет?

– Ему сильно плохо?

– А когда нас пустят, док?

Пять единиц – уже шесть – хомо любопытус умудрялись создавать такой жужжащий шум, что Джим с трудом переборол желание заткнуть уши, пробиться сквозь живое оцепление и убежать к себе в комнату. Но сделай он так, и кто-нибудь точно не удержится и заглянет к больному. А тогда – прощай спокойный отдых, здравствуй ток-шоу «Арсень в бинтах».

– Тихо! – Файрвуд выставил перед собой ладони, – замолчите, я не хочу вас перекрикивать.

Как ни странно, замолчали. Последней закрыла рот Кэт – закрыла, обиженно насупилась и постаралась взглядом просверлить в докторе дырку. Не смогла.

– Значит, так. Арсень понемногу приходит в себя. Но у него сейчас сложный период – организм принялся за заживление раны и отторжение всего, что в эту рану попало лишнего. Сейчас Арсень будет много спать, находиться под моим неусыпным контролем – и никаких посещений, слышите? Вас ему ещё не хватало. Ему нужен покой, а не любопытные расспросы.

На этих словах Кэт демонстративно фыркнула, тряхнула волосами и принялась медленно спускаться по лестнице, нарочито громко стуча невысокими каблуками. Джим не был против, он вообще считал такое отступление мудрым поступком. Вот бы и остальные сделали так же.

– Через два дня посмотрю, может, по одному пускать и буду. Всё, идите. Идите-идите.

Любопытствующие неохотно разошлись.

Док вздохнул.

Ну почему чужое несчастье притягивает столько любопытных глаз? Неужели радуются, что не с ними беда произошла?

Он прикрепил жёлтый стикер с надписью «любая литература о рисовании» и пошёл в направлении своей комнаты. Управиться нужно было быстро – не факт, что в его отсутствие никто не сподобится навестить больного, а тот только что заснул.

«Мифы Кодзики», «Дзен-буддизм и психоанализ», «Ле-цзы», а для себя – несколько медицинских журналов, свою любимую энциклопедию и университетский сборник лабораторных работ по химии. Неизвестно, сколько лежала бедная книжица на полках особнячной библиотеки, как она туда попала, но оказалась очень полезной для деятельности Джима. Кроме лабораторных работ там подавались основы синтеза некоторых веществ, а на полях были чернильные пометы – крайне интересные. За время работы доктором Джим успел подзабыть некоторые химические постулаты.

Все книги Файрвуд скинул в сумку, предназначенную исконно для прохождений. Он комнаты почти не проходил, у него эта сумка выполняла функцию переносной аптечки – более обширной, чем основная сумка, но и более громоздкой, и только поэтому нечасто носимой.

Арсень спал. Дыхание ровное, хрипов нет. И это было прекрасно, спать ему сейчас нужно было очень много. Скоро начнётся, как он сам сказал, «веселуха», а обезболивающего больше у Джима не было.

Температура у больного была, но не такая уж и высокая. И это хорошо, это значило, организм успешно борется со всей той инфекционной дрянью, что могла попасть в рану.

Лоб трогать Файрвуд не стал, мало ли, проснётся. Повернул стул лицом к кровати, рядом расположил сумку с книгами, уселся. Достал блокнот. Открыл сборник лабораторных работ.

Лекарств в особняке не хватало катастрофически, времени на продумывание их синтеза – тоже. Док собирался на полную использовать передышку, которую давал ему постоянный присмотр за раненым Арсенем.

Где-то на третьем часу его вникания в процесс фильтрации полученного кустарным способом жидкого антисептика его внимание привлекло шевеление на кровати. Книжица тут же была заложена блокнотом и отложена в сторону.

Глаза пациента были открыты.

Док улыбнулся.

– Давно не спишь?

– Как раз собирался спросить, что ты там делаешь… Секунд восемь.

– Хорошо. Я уж думал, что ты давно так потолочные балки, как обещал, изучаешь, а я только сейчас заметил. – Пересев на кровать пациента, Джим прикоснулся к его лбу. Кивнул сам себе. – Температура держится. Положить тебе мокрое полотенце на лоб?

– Обойдусь… – Арсень прикрыл веки. Казалось, долго смотреть ему было тяжело. – У тебя книжка с тумбочки сейчас свалится.

Док поправил книги. Раненый не жаловался и, кажется, не собирался, но долгий опыт в медицинской сфере подсказывал Джиму, что проснулся тот от боли. Скорее всего, не сможет заснуть снова довольно долго, пока не обессилеет, а в это время его лучше чем-нибудь отвлекать.

– Я принёс тебе книги. Всё, что могло быть тебе интересным из моего собрания, – Джим подтянул сумку к себе за ремень и вытащил три томика: совсем тонкие, но это лучше, чем ничего. – Даже Фромм нашёлся. Я не ожидал, не помню, чтоб находил его.

– Это который последователь Фрейда? – Арсень ухмыльнулся, всё так же неподвижно глядя перед собой. – Вот же… Давай психологов на потом. Мифы… Мифы. Знаешь, мне всё кажется, в этом доме может найтись что угодно, вплоть до подлинника Некрономикона. Лавкрафт ведь из ваших был?.. ну, англичанин… Нет? А, точно, американец же… что… надо поискать как-нибудь… книжку… Призовём Ктулху. Пусть съест Кукловода…

– Ктулху спит, как ты его призовёшь? – Док снова потрогал лоб Арсеня. Подумал и приложил книжицу: она холодная, должна хоть немного помочь. – Ты знаешь, мне кажется, компресс тебе нужен.