Будни «Чёрной орхидеи» (СИ)

Оливия, числившаяся в списке первых подопытных кроликов, от услуг гримёрши отказалась, но за изменениями во внешности других одноклассников и учеников параллели наблюдала с интересом, поедая кэндикорн и запивая его несладким кофе.

Манипуляций с собственной внешностью Сибилла практически не проводила. Костюм и без того изменил её до неузнаваемости.

Вместо первой красавицы грядущего выпуска – странная и немного пугающая девушка с сиреневыми волосами, обмотанная окровавленными бинтами, закрывающими один глаз, и облачённая в костюм горничной. Не той, что обычно выступает героиней мужских грёз, а куда более целомудренной. Юбка, достающая едва ли не до пола, воротник, застёгивающийся у горла, длинные рукава, белый передник. Немного искусственной крови на щеке. Совсем чуть-чуть.

Оливия, иронизируя относительно внешнего вида, оказалась права.

Именно это и зацепило.

Вроде безобидная шутка, но неприятно.

Глен стараний не оценил, заявив, что Сибилла могла выбрать одежду намного лучше, а не это убожество. Когда она рискнула предложить ему парный костюм, жестом фокусника открыв коробку с тщательно подобранными вещами, Глен вовсе вышел из себя.

Они поскандалили и разошлись крайне недовольные друг другом. Не в первый раз, конечно, расставались, прооравшись до сорванного горла, но неприятный осадок оставался всегда.

С каждым разом мириться хотелось всё меньше.

Сибилла представляла празднование Хэллоуина совсем не так. И то, что Глен ответил не вежливым отказом, а нереальным просто ором, заставило её повысить голос в ответ, отбросив в сторону смирение.

– Лечись, придурок, – пожелала она в финале разговора и удалилась, гордо вскинув голову.

Глен догонять не бросился, ещё и швырнул что-то в стену после ухода Сибиллы.

Стоя за дверью, она слышала грохот, но возвращаться и любопытствовать, что произошло, не стала.

Глен с его истериками – похлеще, чем у дам в период ПМС – раздражал неимоверно. Он, конечно, такими заскоками нечасто поражал, но когда случалось, Сибилла считала его поистине невыносимым и пыталась понять, каким ветром её занесло однажды в объятия неадекватного юноши? Ответа на поставленный вопрос обычно не находила, потому что в такую компанию её и не заносило. Когда Глен предлагал начать встречаться, его тёмная сторона находилась в состоянии спячки.

Потом Сибилла совершенно случайно, от общих знакомых, находившихся за пределами академии, узнала историю, связанную с Лайзой и несостоявшейся помолвкой, на которую столько надежд возлагали родители обоих.

В голову закрались подозрения, образ идеального юноши не рассыпался в прах, но трещинка на снимке «герой года» появилась. С каждым скандалом она разрасталась всё сильнее.

Сибилла ловила себя на мысли, что Лайза должна благодарить судьбу за такой исход, а не рыдать по ночам в подушку. Неизвестно, рыдала ли та, на самом деле, но иногда на Глена смотрела взглядом побитой собаки. Преданной и ласковой, готовой принять, несмотря на бесконечные ошибки.

Сибилла такое пренебрежение человека к самому себе считала нелепым.

По идее, после выяснения отношений и оскорблений, содержащих нелестные комментарии об умственных способностях, Сибилла должна была расстроиться, потерять праздничное настроение, впав в беспросветную депрессию, но, как ни странно, всё было ровно наоборот. Высказав Глену большую часть накопившихся за время отношений претензий, до сего момента старательно замалчиваемых, Сибилла почувствовала себя в разы счастливее.

Единственное, что омрачало её чудесное настроение, так это осознание, что костюм, сшитый на заказ и стоивший немалых денег, останется невостребованным.

Несомненно, это было расточительством – тратить крупные суммы на наряд, который «выгулять» доведётся всего раз в жизни, но Сибилле хотелось красивого парного выхода. А раз она поставила перед собой такую задачу, то и отказываться от запланированного не собиралась. Чтобы реализовать всё с блеском, следовало в экстренном режиме отыскать себе партнёра на замену.

Да только рассчитывать было не на кого.

Проходя немногим позже – после экспрессивного выяснения: кто в их паре больший идиот? – по коридору, Сибилла видела Глена в компании Гаррета. Судя по ехидной ухмылке последнего, ему поведали историю о костюме, надеть который может только конченая шлюха.

Формулировка – кто бы сомневался! – принадлежала Глену. Кроме этого, он говорил, что само предложение его унижает. Здравомыслящий мужчина такое на себя не наденет. Как вообще можно было до такого додуматься? Хотя, чем там думать, если мозгов в голове нет?

Воспоминания об утреннем разговоре навевали исключительно тоску, и Сибилла старалась на них не концентрироваться, переключаясь стремительно на размышления о кандидатах, способных выступить в роли дублёра. Желательно, чтобы костюм не висел на нём как на палке, а сел элегантно и красиво.

Обозначенное условие значительно сужало круг возможных помощников, потому что похвастать высоким ростом и подходящим телосложением могли далеко не все. На примете у Сибиллы было три кандидата, и два из них уже отказались, несмотря на то, что к помощи в плане создания праздничного образа прибегли, а потом рассыпались в благодарностях и предлагали просить взамен, что угодно.

Данная ремарка касалась, естественно, Розарио.

Это он сначала бросил слова на ветер, а потом с лёгкостью от них отказался, стоило только продемонстрировать во всей красе содержимое коробки.

Если бы Сибилла знала, что невинная забава с маскарадом вызовет у одноклассников такую реакцию, вообще не стала бы лишний раз ничего планировать, но ей хотелось – очень-очень, как маленькой девочке хочется увидеть Санта-Клауса – нарядить всех в определённые костюмы. Срежиссировать празднование так, словно все они, ученики данного класса, шагнули в реальный мир со страниц достаточно известной вымышленной вселенной.

Кто-то решение нашёл интересным и поддержал, а кто-то начал противиться. Вторые почему-то делали это только теперь, а не в момент обсуждения.

Тогда они же согласно кивали и говорили, что идея невероятно хороша. Видимо, даже не слушали, просто пытались отвязаться. Ответили единогласно, чтобы избавиться от общества навязчивой активистки и благополучно обо всём позабыть. Настало время выполнять обещания, а никто к этому готов не был.

Почти никто.

Сибилла вот подготовилась. Оливия её поддержала, хотя и без особого энтузиазма. Роль ей дали, ориентируясь, в первую очередь, на цвет волос, а костюм оказался довольно простым в исполнении. Разве что искусственная рука, предписанная каноном, немного напрягала, но Сибилла так искренне говорила о творческих порывах, что приятельница её, кажется, пожалела, вот и решила подыграть.

Сейчас, переосмыслив всё, Сибилла понимала: с горем пополам можно подогнать Глена под типаж одного из главных героев, попросив надеть обычный фрак и перчатки к нему, раз уж предложенный костюм он не оценил. Но Сибилла с ним вообще ни о чём разговаривать не хотела.

Осознание, что идея на стадии планирования расцвела, а теперь – в процессе реализации – благополучно увяла, раздражало.

Глен тогда, кстати, самым первым высказался за проведение небольшого флэшмоба в рамках школьного праздника, называл идею оригинальной и лишённой клише, набивших оскомину. Теперь показал истинную сущность.

Все они показали.

После такого у Сибиллы руки опускались и исчезало желание креативить. Нет, самой-то ей было более или менее весело, но результат работы в группе печалил. Сибилла решила, что на день влюблённых палец о палец не ударит, пусть сами выкручиваются, как хотят. Но сейчас был повод повозмущаться, и она его использовала по максимуму, выпуская пар и костеря окружающих.

Большинство одноклассников получило в ходе одиночного бунта статус безответственных козлов.

Роузу Сибилла это сказала прямо в лоб. В присутствии свидетелей. Раз уж так получилось, что нанесением грима они занимались не в комнате, а в актовом зале.