Будни «Чёрной орхидеи» (СИ)

Себя-то он причислял к настоящим мужчинам, а этих двоих видел исключительно идеальными потенциальными подстилками.

И что они могли делать в одной постели?

Роуз точно знал, что ничего. И вовсе не потому, что роли распределить никак не получается. Помимо этого существовал ещё целый ворох нюансов. Начиная с его собственных мотивов, заканчивая железными принципами Кэндиса.

Но Гаррет прочно вбил себе в голову определённые теории и теперь, проникнувшись ими, старался навязать их преданным слушателям.

– Твой дружок совсем больной, – хмыкал Роуз, глядя на Глена и улыбаясь своей фирменной улыбкой-трещинкой. – Не завидую я той шлюхе, которую он однажды сумеет затянуть в отношения. И с чего вообще такая неземная любовь-ненависть к типажу? Ему, что, одна из них отказала однажды, сказав, что член маленький, с концами убив самооценку?

Он нередко ловил себя на мысли, что Гаррет слегка повёрнут на тех, кто отличается облегчённым поведением. Слово это практически не сходило у Гаррета с языка, что походило на манию, нереализованную страсть, настойчиво напоминающую о себе и постепенно сводящую с ума.

Глен по этому поводу ничего сказать не мог, поскольку вопросом чужих странностей не задавался. Своих хватало.

Роуз долгое время сомневался, стоит ли вводить Сибиллу в курс дела, предупреждая об обмане. Аргументов в пользу честности набралось приличное количество, но и тех, что призывали к дальнейшему молчанию, было немало. Сегодня решимость Роуза достигла пика. Он собрался с духом и рассказал обо всём, воспользовавшись временным разногласием между влюблёнными.

Сибилла слушала внимательно, не перебивая и не стараясь доказать правдивость обратного утверждения. Стоило Роузу открыть рот, и многое начало проясняться. Поступки Глена, прежде казавшиеся поразительными, ныне получили логическое объяснение, нашлась причина его нервозности. Не столько раздражение на людей, находившихся поблизости, сколько последствия эмоционального гнёта, собственноручно созданного.

Ответом на признание стала усмешка.

Роуз замолчал, сильнее обычного сжал в ладони макияжные кисточки. Хорошо, что не переусердствовал и не сломал в ожидании вердикта.

– Так и будешь молчать? – поинтересовался, откидывая от лица прядь волос.

– Тихо.

– То есть?

– Я обдумываю кое-что, – произнесла Сибилла, подхватывая набор с гримом и опускаясь на освободившееся место.

Коробку устроила на коленях, подставила ладонь, желая получить кисти обратно.

– И даже ради приличия в волосы мне не вцепишься?

– Это примитивно, дорогой, – хмыкнула Сибилла.

– А ты желаешь прослыть новатором?

– Данный вариант импонирует мне больше.

– Неужели никогда не вынашивала такой идеи? Мне казалось, что в самом начале, когда Гаррет только заикнулся о моей влюблённости, ты жаждала кровавой расправы над потенциальной проблемой. Или считаешь, что ревновать к такому, как я, нелепо?

– Какому?

– Не самому прекрасному экземпляру, – Астерфильд постарался выбрать наиболее нейтральную формулировку.

– Считай, что меня направила женская интуиция. Всё-таки девушки лучше разбираются в чувствах. Поверить на слово, несомненно, проще всего, но реальных доказательств любви с твоей стороны я не наблюдала, более того, в ваши отношения с Кэндисом я тоже не верю, сколько бы о них не сплетничали.

– Так или иначе, новость о похождениях Глена впечатления на тебя не произвела. Удивлённой ты не выглядишь.

– Признаться, я думала о чём-то подобном, только на твоём месте представляла другую девушку. Какую-нибудь милашку с минимум мозгов, что на пару классов младше. Сначала просиживает штанишки на занятиях, а в свободное от попыток учиться время бездумно фанатеет от красавчиков-спортсменов. Мне казалось, что Глену нравятся такие типажи.

– Себя тоже относишь к подобным экземплярам?

– Если смотреть правде в глаза, то нет. Если с позиции Глена – да. Так было проще всего привлечь внимание. Вот поддерживать созданный имидж – гораздо сложнее.

Сибилла помахала кисточками в воздухе, метнула взгляд туда, где прежде стоял Гаррет, резюмируя, что благополучно упустила момент его исчезновения.

– Коварная женщина.

– Роуз…

– Что?

– Меня только что посетила невероятная мысль! – Повернувшись к Роузу, Сибилла очаровательно улыбнулась, в глазах её горели искры азарта. – Как насчёт одной маленькой, почти невинной шалости?

*

Можно ли любить до умопомрачения и при этом страстно ненавидеть?

Гаррет Марвел готов был заявить со стопроцентной уверенностью, что подобная расстановка сил и столь непонятные чувства, ставшие симбиозом противоположных понятий, не выдуманы от начала и до конца, они – явление, реально существующее.

Те, кто с пеной у рта доказывает обратное, повторяя с завидным постоянством, что любовь, замешанная на ненависти, невозможна, были в представлении Гаррета ограниченными кретинами, невидящими дальше собственного носа. Их уверенность в том, что если чего-то испытать не довелось, то этого не существует вовсе, пробуждала в нём раздражение, перерастающее со временем в дикую ненависть.

В последнее время таких людей становилось всё больше, а вера в человечество стремительно опускалась на самое дно. Окружающие люди не желали вникать в суть его проблем, но зато советы раздавали щедро, не то, что профессиональные дипломированные психологи, от которых помощи бескорыстной не дождаться.

Хочешь, чтобы тебя выслушали? Мечтаешь о кардинальных переменах? Будь добр, выложи несколько сотен фунтов за сеанс. Может быть, тебе повезёт, специалист не станет заговаривать зубы, а, в самом деле, скажет что-нибудь дельное.

Он пробовал летом походить к психологу, чтобы изменить отношение к самой жизни. Понял, что после этих визитов чувствует себя только хуже, после чего отказался от дальнейшей практики. К школьному психологу он идти не собирался. Откровенничать с незнакомым специалистом было проще. Хотя бы потому, что тот не был знаком с жизнью академии и в пространных размышлениях не различал ту или иную личность. Сесиль вполне могла это сделать, стоило только заикнуться об определённых происшествиях.

Гаррет ненавидел всё и вся.

Себя тоже ненавидел как ни странно. Просто умело маскировал истинные настроения, а в мыслях именовал себя весьма и весьма незавидно. Мастер сломанных иллюзий. Магистр разбитых мечтаний.

Тварь.

В начале обучения в средней школе, когда все они только-только попали в мир «Чёрной орхидеи», а об объединении со школой для девочек речи не заходило, Гаррет нередко фантазировал, представляя, каким будет его будущее. С каким мироощущением он придёт к финишной черте школьного периода жизни? Иначе говоря, с какими мыслями покинет стены академии? В каком статусе?

Тогда единственной его мечтой была популярность, о которой и речи особой не шло. Гаррет не слишком хорошо ориентировался в новом обществе, а одноклассники, как на подбор, оказались незнакомыми. Все, с кем он прошёл несколько лет начальной школы, продолжили обучение в других заведениях.

Нужно было налаживать общение с кем-нибудь, чтобы не остаться вечным одиночкой, и он попробовал это сделать. Пару недель присматривался к новому окружению, составил список, распределив людей по популярности, и решил начать знакомство, в первую очередь с теми, кто стоял на самом верху. На большую удачу и улыбку со стороны судьбы при этом не слишком рассчитывал, поскольку в былое время неоднократно получал подтверждение словам, что он и везение – вещи несовместимые.

Наверху были они. Кэндис Брайт, носивший в те годы странную кличку «Инферно», и Роуз Астерфильд.

Точнее, только Кэндис.

Розарио мало кому нравился, и дело было не столько в его своеобразной, хоть и не страшной, внешности, а больше в поведении. Жесты, поступки, фразы, понятные далеко не каждому. Когда все впадали в ступор, Кэндис улыбался. Потом хохотали эти двое уже вместе – потрясающее взаимопонимание.