Будни «Чёрной орхидеи» (СИ)

– О! И о чём эти мальчики?

– О жизни двух братьев. О противостоянии. О поисках себя. Подростковый роман, приправленный мистикой. Немного любви, много проблем. Довольно живо и искренне написано. Определённой аудитории должно понравиться. Школьники, студенты… Некоторым взрослым тоже придётся по вкусу. Творения явно не уровня Айрис Мёрдок и, конечно, не новое появление Джона Милтона, но точно не бездарно. Для своего времени – идеально.

– Ты читаешь романы, написанные для подростков?

– Обычно нет, но здесь сделал исключение. С подачи близкой подруги, рассыпавшейся в лестных отзывах. Она преподаёт литературу в академии и, в общем-то, никогда не была замечена за вдохновенным прочтением откровенной чуши.

– У каждого человека есть свои грязные секреты, связанные с постыдными удовольствиями. Возможно, на досуге она с упоением проглатывает один за другим романы, которые потом призывает сжигать на кострах, а ты об этом не знаешь.

– Возможно, – согласился Мартин. – Но это не тот случай.

Замолчал, увидев, как на пороге ресторана появился Кэндис, выполнивший требования к внешнему виду. Не униформа академии, не строгий костюм с галстуком, но и не нечто неформальное.

Кэндис сказал, по-видимому, что у него назначена здесь встреча, и в сопровождении официанта направился к нужному столику.

Даррен перестал уделять повышенное внимание напиткам и посмотрел туда, куда был направлен взгляд Мартина.

– Добрый вечер, господа, – произнёс юноша, оказавшийся рядом с их столиком. – Мистер Уилзи, рад вас видеть. Мистер…

– Нортон, – подсказал Даррен. – Литературный агент.

– Мистер Нортон, мы незнакомы, но, надеюсь, что наше общение будет не менее приятным, нежели в случае с мистером Уилзи.

Улыбка осветила лицо, но тут же исчезла.

Юноша вновь посерьёзнел, устраиваясь на отведённом ему месте. Сел ближе к Мартину, но на приличном расстоянии, даже локтями с ним не соприкасался. Тем самым опроверг догадки Даррена о возможных причинах столь сильной озадаченности Мартина судьбой чужого творения.

Даррен не был уверен, что Мартин продвигает творение близкого человека, но периодически подобные подозрения в голову закрадывались.

Мартин редко проявлял интерес к чужим жизням, в роли мецената выступал ещё реже, а тут сделал исключение. Этому должно было быть разумное объяснение, но пока ничего лучше теории о любовной связи выдвинуть не получилось, а она находилась на грани краха.

– Познакомься, – произнёс Мартин. – Молодое дарование, о котором я тебе говорил. Кэндис Брайт.

Даррен вскинул бровь. Взгляд его выражал всего одну мысль. Серьёзно? Это не шутка?

– Я хотел бы внести ясность и уточнить кое-что, – Кэндис сжал в пальцах салфетку. – Да, меня действительно так зовут. У моих родителей специфическое чувство юмора, потому ношу те паспортные данные, которыми они меня наградили.

– Мартин, а это молодое дарование хотя бы в университет поступило? – поинтересовался Даррен.

– Ещё нет, – признался Мартин. – Поступит в следующем году.

– Поразительно.

– Почему?

– Я был уверен, что ты ведёшь речь об авторе другой… возрастной категории. Разумеется, я говорил о принципах раскрутки и создания искусственного ажиотажа вокруг романов, но новые условия ставят меня в тупик.

– Считаешь, что юные авторы не способны написать что-то достойное? – спросил Мартин.

Кэндис, глядя на них, задавался актуальным и своевременным вопросом. Зачем его вообще позвали на этот ужин? Перемыть ему кости оба могли и в общении тет-а-тет. Для этого не обязательно было представлять их с Нортоном друг другу.

Заочное знакомство, в данном случае, рассматривалось Кэндисом в качестве приоритетного. Откровенных оскорблений в его адрес – пока – не звучало, но сомнения и сарказм, промелькнувшие в голосе агента, стоило только назвать истинный возраст, не остались незамеченными.

Более того, Кэндис чувствовал, что знакомый Мартина разочарован этим открытием. Он надеялся на знакомство с автором шедевра, способного за первую неделю после старта продаж возглавить топ, надолго застолбить за собой лидерство и сделать агента, открывшего нового популярного автора, гением маркетинга.

Желательно, чтобы автор этот оказался ещё и привлекательной девушкой – наверняка имя ввело в заблуждение и позволило Даррену угодить в ловушку предубеждений. Как альтернатива, шикарной женщиной в меховой накидке, вечернем платье и с изящным мундштуком в руках. Но никак не юношей, играющим во взрослого и возомнившим себя писателем.

Именно, что возомнившим, а не реально таковым являющимся.

Правдивость высказывания о первом впечатлении Кэндис неоднократно ставил под сомнение, но сейчас понимал, что для некоторых людей оно является определяющим. Он Даррену не понравился, доверия не внушил, а потому и план Мартина уже сейчас, на начальном этапе, отправлялся на дно. Ставка не сыграла, отрывать с руками творение Кэндиса никто не собирался. Его вновь отбросило на стартовую позицию, ту самую, где единственным вариантом для реализации оставалась победа в конкурсе, то есть, никаких вариантов вообще.

К слову, стоило заметить, что Даррен и у Кэндиса прилив положительных эмоций не спровоцировал. Не потому, что произвёл впечатление плохого человека, поверить которому себе дороже. Антипатия формировалась исключительно за счёт понимания чужой подверженности стереотипам, а ещё – невысказанным, но с лёгкостью прочитанным во взгляде насмешкам над нелепым именем.

Даррен мог оказаться интересным собеседником, верным другом, любящим супругом и отцом, покорителем горных вершин или председателем местного отделения общества защиты животных, щедрым благотворителем… Да кем угодно, в принципе. Мнение Кэндиса уже сложилось, и было оно далёким от понятия идеала.

Но Мартин считал встречу необходимой, и Кэндис решил подыграть, постараться изменить представления о себе, не пытаясь ввернуть в каждую фразу умную мысль, чтобы продемонстрировав уровень интеллекта, а на деле начиная выглядеть глупее, но время от времени позволял себе вклиниваться в чужую дискуссию. Отпускал дельные замечания, не строя из себя взрослого, многое повидавшего человека, но и не примеряя маску инфантильного существа, продвигаемого вперёд за особые заслуги.

Возможно, интимного характера.

Кэндис не готов был делать громкие заявления, но подозревал, что хотя бы однажды за вечер такая мысль Даррена посетила. Неизвестно, укоренилась ли в сознании или улетела в неизвестном направлении, но то, что она была – очевидно.

Мартин тоже это чувствовал.

Внутреннее напряжение нарастало.

Он был уверен, что вечер пройдёт в иной обстановке, беседа получится достаточно непринуждённая, занятная и крутиться будет исключительно вокруг литературы. Тема вечера актуальности не потеряла, но общий настрой всех участников деловой встречи отличался от придуманного плана.

Даррен по-прежнему проявлял профессиональный интерес, исключительно. При этом продолжал активно накачиваться вином, пространно рассуждая о нуждах современной литературы, точнее, её потребителей.

Кэндис согласно кивал, принимая к сведению эту спонтанную лекцию и, наверное, тихо ненавидя человека, позвавшего его сюда, тем самым, поставившим в неловкое положение.

Мартин эту натянутую вежливость ощущал максимально. Она его наталкивала на мысли о струнах, готовых лопнуть в любой момент. Вот в их качестве сегодняшний разговор выступал просто отменно.

До появления Кэндиса Мартин был уверен, что его знакомые быстро найдут общий язык, разговорятся о рукописи, обсудят все тонкости и расстанутся крайне довольные событиями этого вечера. Мартин думал, что именно он почувствует себя лишним за столиком, но как-то так получилось, что задумка встала с ног на голову. И тот, кому предписывалось блистать, став главной звездой, проявлял холодную, сдержанную вежливость, а Даррен выискивал подвох, не веря, что столь юный автор способен написать роман, заслуживающий внимания, а не бессмысленный набор слов с зачатками сюжета, погибающими ещё в начальных главах, плоскими героями и бестолковыми сценами-связками.