Путь бесконечный, друг милосердный, сердце мое (СИ)

Зубару появился в кабинете минут через пять, сухо сказал: «Я, кажется, задержался», — сгреб бумаги со столешницы в ящик и проверил сообщения. Яспер пожал плечами — делал вид, что увлечен сюжетами инфоканалов.

— Все указывает на обостряющуюся обстановку в определенных регионах, — безразлично заметил он.

Зубару усмехнулся. Спросил:

— И какие регионы вы определяете как «определенные»?

Яспер повернул к нему голову.

— Те, которые заинтересовала наша аналитическая служба, скорее всего, — учтиво ответил он.

— Это будет значить восемьдесят три процента территории Африки, — чуть шире улыбнулся Зубару.

— Удивительно, — неторопливо произнес Яспер. — Всего лишь восемьдесят три.

— Необитаемые пустыни и новые области гипержары составляют что-то около четырнадцати процентов, — любезно сообщил Зубару.

— Интересно, почему намерены оставаться мирными оставшиеся три процента?

— Может быть, потому, что на них расположены либо миротворческие лагеря различных неафриканских миссий, либо базы мегакорпов?

— На трех процентах? — скептически спросил Яспер. — Я всегда исходил из промилле. Двух-трех, не более.

— Это верно для миссий. Они с почтением относятся к собственным и чужим границам. Комплекс вины, великой правды, герметизма, чего там еще — я не силен в их философических измышлениях. Но они мирно сидят в своих ульях и не пытаются высунуть носы за их пределы. Э-эм. Я боюсь показаться алчным, но достанется ли мне тот замечательный кофе, которым при каждом удобном и неудобном случае похваляется майор Идир?

— Отнюдь, — пожал плечами Яспер. — Он будет счастлив обязать вас.

Зубару постоял за столом, изучая его. Он, казалось, проверял какие-то свои предположения. Остался ли довольным — неясно, но усмехнулся и сказал:

— В таком случае, буду рад оказаться обязанным.

Идир без слов встал, когда Яспер и полковник Зубару вошли в его кабинет. Сибе хмуро посмотрел на них и остался сидеть, продолжая смотреть на экран. Идир принялся делать кофе, только спросил у Яспера: «Тебе еще?».

— В западные кварталы вводят войска, — глухо говорил Сибе. — В восточных уже находится полицейский спецназ, и, обрати внимание, даже эти чертовы либеральные каналы признают, что им приходится несладко. Я просто изнываю от нетерпения: что будет завтра.

Зубару сел за стол Идира, сложил руки домиком, посмотрел на экран, на Идира и снова на экран.

— Вчера, кажется, уже проводили массовые задержания, — безразлично отметил Яспер.

— В общей сложности более двухсот тысяч человек по сводкам на девять ноль-ноль, — охотно подтвердил Зубару.

— Кого задерживали? — быстро спросил Сибе.

— Лиц с предположительными связями с антиправительственными вооруженными группировками. — Охотно пояснил Зубару.

— И меня снова интересует, — флегматично произнес Яспер, — кто это предполагал.

Зубару внимательно посмотрел на него.

— Это очень интересный вопрос, — с неким одобрением отозвался он.

— И сколько из них отпустили сразу же или почти сразу. И кто отдавал такие распоряжения, тоже.

— Слишком много вопросов, майор Эйдерлинк. К моему прискорбию, я не уполномочен отвечать на них, и не обладаю достаточными знаниями тоже.

— Я почти не удивлен, — пожал плечами Яспер.

— И все-таки я искренне хочу знать, зачем нас изолировали с полуночи и до сих пор, и почему даже в свое личное время присутствующие здесь служащие не имеют права покидать казармы, — ставя чашку перед Зубару, поинтересовался Идир.

— А от чего нас изолировали, ты спросить не хочешь? — мрачно спросил Сибе.

— У вас есть предположения, майор Винк? — желчно произнес Зубару.

Сибе посмотрел на его; кажется, он уловил и предостерегающие взгляды Яспера и Идира, пожал плечами и отвернулся к визору.

— Никаких, — саркастично отозвался он. – Я, господин полковник, всего лишь майор и ни в коем случае не рассчитываю на карьеру кабинетной крысы, пусть и с генеральской пенсией.

— Я расценю это как трезвое и прагматичное отношение к собственной карьере, майор Винк, — благодушно отозвался Зубару.

Сибе угрюмо посмотрел на него, но промолчал.

— Так долго нас еще будут держать взаперти? — спросил Идир. Сдержанный, временами меланхоличный, малословный и до отвращения последовательный. И он медленно закипал.

— Боюсь, на этот вопрос могут достоверно ответить только избранные вне пределов наших казарм, — виновато улыбнулся Зубару. — Замечательный кофе.

Результаты выборов были признаны действительными, хотя пресс-секретарь Лиоско уже объявил, что процесс голосования вызвал немало вопросов и представители Лиоско обратятся в конституционный суд с протестом. Но когда у него спросили, какие именно эпизоды вызвали вопросы, пресс-секретарь ответить не смог, ограничился общими замечаниями и предпочел снова говорить о том, что горд тем, что человек, которого он представляет, смог сплотить вокруг себя самые разные слои населения. Это очевидно хотя бы по количеству и качеству протестов, которые можно наблюдать по всей Африке. И так далее. И еще больше сюжетов в самых разных СМИ, слово в слово повторявших те же тезисы: самые разные люди удивлены и находятся в недоумении, читая данные выборы не соответствующими выбору народа, обращаются в пресс-службу со словами поддержки, и так далее. Центральные, консервативные каналы упрямо повторяли выступления генсека ООН, представителей неафриканских правительств, которые, напротив, не сомневались в законности произошедшего и уже желали Дейкстра успехов на тяжелом и ответственном поприще.

При этом в одной провинции за другой вводилось чрезвычайное положение. В нескольких отказались признавать результаты выборов, в них были отправлены переговорщики. Яспер, узнав об этом, крыл Дюмушеля, президиум и Лигу на чем свет стоит. Иначе, как предательство, он отказывался расценивать это.

— Это открытый и откровенный демарш против властей, дьявол их всех там раздери! Чем они думают? Какого хрена они отправляют переговорщиков, а не нас, чтобы мы арестовали этих ублюдков? — орал он.

Сибе Винк был полностью согласен с ним, но попытался прикинуть, чем мог быть вызван этот маневр.

— У политиков на любой свой шаг может быть пятнадцать причин, не меньше, Эйдерлинк, — говорил он. — Именно поэтому они политики. Может, они боятся, что если предпримут какие-нибудь радикальные шаги, то у них возникнут грандиозные проблемы с другими Лигами и с ООН. Этот ублюдок Лиоско отдал свою жалобу в международный суд, так что с ним сейчас и подавно никто не осмелится связываться, чтобы он там очков не набрал. Это никому не нужно, тем более сейчас, в это дурацкое время.

— Грандиозные проблемы возникнут у них исключительно с финансовыми директорами «Астерры» и «Тонароги», или от кого еще они получают деньги. — Огрызался Яспер. — Международный суд пусть решает делишки, которые относятся к их полномочиям, а этому стервецу я лично с огромным удовольствием вырезал бы печень и скормил ему же, что не ведет себя как мужчина, а ищет еще одну спину, за которой может спрятаться. Мы должны быть там и должны арестовывать этих предателей, которые посмели выступить против двух законно избранных глав Лиги!

— Это решать не нам, — огрызался Сибе.

— Если это решать не нам, то что мы можем доверить себе, чтобы посметь принять решение, майор? Вспомни, нас отправляли разбираться с сепаратистами пять лет назад, вспомни, мы разбирались с мятежниками семь лет назад. Ты ведь учил историю гвардии, когда готовился к своим испытаниям: гвардия была сформирована, чтобы реагировать независимо от национальных интересов и во имя общей Африки. Где это, я спрашиваю? Почему в ситуациях, когда обязаны действовать мы, они посылают переговорщиков? И я скажу тебе еще одно, Сибе. Что действительно оскорбительно, так это… они пригласили каких-то ублюдков из частной конторки.

— Угу, адвокатское бюро с мировым именем — это частная конторка, — хмыкал в ответ на это Сибе.

— Мы говорим о международных организациях государств, майор, — рявкал Яспер. — Международных! Государственных! Какого хрена они вмешивают частную компанию, которая просиживает штаны в Лондоне, а налоги платит в каком-нибудь Монте-Карло? Никто оттуда не имеет никакого отношения к нам, они не знают, что именно здесь происходит. Они, майор Винк, — не африканцы. Откуда, дьявол их раздери, они могут знать, как разговаривать с теми предателями?